Книга Мой неидеальный мужчина - Елена Николаева

Его тихая усмешка приводит меня в лёгкое замешательство, а грудной голос проникает в каждую клеточку моего тела, очаровывая, лаская слух:

— Настюш, я принёс тебе сладкое, чтобы повысить уровень эндорфинов. Рафаэлку хочешь, любимая?

— Романтические конфетки? — улыбаюсь, распахивая ресницы и тотчас попадая в плен серебристых, очарованных мною глаз с мельчайшими каштановыми точечками. — Ты прирождённый стратег. Ну давай уже, подлизывайся, раз принёс...

Глава 5. Когда слова не нужны.

Дмитрий.

"Любите молча, и вам не придется постоянно говорить о любви, ведь вы показали своей второй половинке нечто большее..."

Пропускаю мимо ушей её маленькую иронию, поднося к её рту белоснежный шарик. Ася соблазнительно откусывает половину конфеты, сексуально слизывая с губ кокосовую стружку. Чтобы добиться от неё взаимности, мне не нужно подлизываться. Она прекрасно знает это. Стоит лишь скрестить наши взгляды, и всё! Мы оба пропали... Оба!

— Не могу тобой надышаться... — слышу свой хриплый голос, словно приглушённый туманом. Её взгляд накрывает меня чувственной, сине-серой волной, поглощает целиком. Захлёбываюсь в нём и уже не принадлежу себе в этот момент, погружаюсь в омут её трепетной женственности, растворяюсь в ней, подставляя своё сердце под удар. Хочу любить молча. Тактильно... Сейчас слова будут лишними. Они не нужны, чтобы затронуть душу человека за живое. Чувства лучше доносить друг другу с помощью языка тела. Хочу, чтобы Ася знала, какая она особенная, единственная желанная женщина для меня.

— Давай начнём всё с чистого листа? — размазываю плавным движением крем по алым губам, наслаждаясь танцем её языка. Скармливаю остатки конфеты. — Будем любить друг друга, не думая ни о чём, жить настоящим. Каждый день, как последний проживать, чтобы не было возможности жалеть и строить планы на будущее. Просто будь рядом, малыш. Дыши мной, как я дышу тобой. Живи... Наслаждайся... Было слишком много народу вокруг нас. Признаю: ревность затмила разум, сделала слепыми. Если не научимся доверять, ничего у нас не выйдет, маленькая. Мы снова попадём в ловушку разрушающих чувств.

Пальцы ныряют в корни её волос на виске, зачесывают на макушку влажные пряди, приподнимая их, открывая вид на жилку, ускоряющую пульс. В очередной раз утыкаюсь в неё носом. Пьянящий запах кожи провоцирует лёгкое беспамятство.

— Дим?

— М?

Её плен настолько велик, что я не в силах вымолвить ни слова, голос больше напоминает стон.

— Ты должен решить вопрос с Ильей. Пока не оформишь усыновление и не добьёшься на него прав, чтобы переодически видеться с сыном без присутствия матери, мы не сможем строить будущее. Все недосказанности будут нас разъедать, разрушать даже самую сильную химию между нами. Ты снова загонишь себя в тупик. Я тебе верю. В твою любовь ко мне верю, в твои искренние поступки. Я не хочу о них забывать и начинать с чистого листа! Не хочу, чтобы ты страдал. Не могу допустить, чтобы дети страдали. Выбирая меня — ты не должен отдаляться от сына. Единственное, о чём прошу — больше не подведи, не уничтожь моё доверие, сейчас оно настолько хрупкое и ранимое, что второго раза не вынесет. Второго раза просто не будет, Дим. Поэтому я даю тебе возможность определиться именно сейчас, в эту секунду, и если в твоём сердце есть хоть капля сомнения — лучше уйди... либо останься, но только всецело моим. Не хочу тебя делить ни с кем.

— Ася, мне не нужно определяться, я давно выбрал свою женщину и не отступлю от неё. Я давно безраздельно твой. Только твой, слышишь? С той самой поры, когда мои руки ласкали твоё тело, снимая с бархатной кожи осколки стекла, когда губы впервые касались твоих и я дышал одним с тобой воздухом и понимал, что не смогу отпустить из объятий дерзкую и непокорную шкодницу. В тот вечер ты слишком глубоко проникла под кожу, заставила меня переосмыслить всю мою жизнь, которой я жил до тебя.

Делаю последний «шаг» — закрываю глаза и преодолеваю то крошечное расстояние, что разделяет наши губы, впиваюсь в них с такой нежностью, от которой в теле дрожит каждый натянутый нерв, зашкаливает удовольствие и заставляет разум плавиться под натиском мощнейшего возбуждения.

* * *

— Ммм... — неохотно вызволяю свою губу из плена жемчужных зубов. — Хватит, малыш. Мы можем зайти слишком далеко. Нужно остановиться.

— Не хватит, Воронцов, — впервые за долгое время на губах Аси расцветает игривая улыбка, в глазах вспыхивают порочные огоньки, а мягкий язычок, дразнясь, вальяжно проходит по моей укушенной губе, лаская и обжигая её ещё больше. Моему счастью нет предела.

— Черррт, маленькая, ты... — поясницу обдаёт жаром, затем и сам копчик, и всё, что ниже него. Непроизвольно сжимаю ягодицы, безрезультатно пытаясь сдержать струящийся ток в направлении корня, где давно всё напряглось и превратилось в камень, пульсирует, распирая болезненным давлением ствол. — Ты мой сладкий грех... — кайфуя, провожу кончиком носа по её лицу.

— Не нужно было так горячо целовать, — проникновенный шёпот у виска ложится на кожу мурашками. Тонкие пальчики зарываются в мои волосы. Голову на макушке приятно обжигает. Острое удовольствие заставляет на секунду прикрыть глаза.

— Ты сам разжег во мне желание. Как прикажешь остановиться, если я уже завелась?

Виноват. Как и всегда, поддался её очарованию. Мой тяжелый и обречённый вздох разбавляет тишину. Стою перед ней на коленях, нос к носу. Одной рукой опираясь на ванну, держу наполненную хрустальную вазу с развернутыми конфетами, другой играю её волосами на затылке. Мне до сих пор не верится в происходящее.

— Не вынуждай меня завтра проклинать себя за порыв, — чертыхаюсь, сжимая в кулаке мокрые сосульки волос, — если только...

— Не «лечи» меня сейчас, Дим, не стоит! Хотя бы раз сделай так, как мне хочется. Тебе не за что будет себя проклинать, потому что я сама приняла такое решение.

Не отрывая взгляда от её посоловевших глаз, уточняю, отставляя на пол сладости.

— Уверена, что хочешь этого?

— Хочу... Понимаю, что нельзя, но очень хочу, — словно в лихорадке льнёт ко мне, прижимается плотно к телу, вся мокрая, дрожащая и ранимая. Обнимаю за хрупкие плечи, согревая. Встаю на ноги, вытаскивая Асю из остывшей воды.

— Мне это нужно, Дим... Больше жизни нужно почувствовать себя любимой. Вытащи меня из руин болтовни в жаркие эмоции. Больше не хочу слов. Слышишь? Только твою нежность и заботу. Мне необходимо сгорать в твоих руках, чтобы квартира пахла нашим сексом. Чтобы твоё тело принадлежало только мне. Хочу оголить наши души и любить друг друга до хруста в костях, хочу сорвать голос на хрип, хочу стыдиться утром того, как ночью нам было хорошо...

Её крайность меня настораживает настолько сильно, что я теряюсь на какое-то время, видя, как её глаза становятся мокрыми от слёз. Блять! Что это? Шок? Приступ ревности? Способ выплеснуть наружу всю накопившуюся боль? Несколько минут назад я сам этого хотел, а сейчас не могу принять верное решение.