Книга Мировой Ворон - Э. Дж. Смит

Ксандер поцеловал Гвен и притянул ближе к себе, а она положила голову ему на грудь. Женщина провела рукой по побледневшим шрамам, которые остались от ран, когда Маркос спас генерала от смерти, и почти вознесла благодарственную молитву.

– Нам, наверное, пора задуматься о ребенке, – неожиданно произнес Ксандер.

Гвендолин резко села и посмотрела на него.

– Мне кажется, я пропустила ту часть разговора, которая привела тебя к этому решению.

– Ну мы же всегда говорили, что когда-нибудь хотим завести потомство? Просто сейчас это дело стало более срочным. – Ксандер грустно посмотрел на жену, будто его самого тяготила обязанность завести наследника.

Гвен снова его поцеловала.

– Не для этого нужно заводить детей. Я не говорю, будто мне не нравится сама мысль о потомстве, но теплая уютная гостиная в Ро Хейране – гораздо более подходящее для ребенка место, чем военный лагерь. Если, конечно, ты сможешь мне пообещать, что война не продлится больше девяти месяцев…

Ксандер обнял ее за шею, и они сплелись в крепких объятиях.

– Я не хочу, чтобы ты погибла, – прошептал он. – И сам не хочу умирать. А еще я хочу наследника.

– Тогда тебе нужно постараться сохранить меня в живых. Ведь именно мне нужно выносить ребенка. А ты – расходный материал.

Они рассмеялись, а потом снова начали страстно целоваться. Гвен придерживала одеяло, не позволяя ему сползать с их голых плеч, и смех плавно перешел в страстные стоны. Где-то в глубине души ей очень хотелось верить, что они находятся в той самой уютной гостиной в Ро Хейране. Или в Ро Тирисе. И на красных коврах их замка играет ребенок, счастливый народ наслаждается летним теплом, а во всей стране царят мир и покой.

Глава третья

Ингрид Слеза в городе Фредериксэнд

Весенние месяцы во Фредериксэнде всегда пролетали особенно весело. Ингрид обожала потоки талой воды, которые прокладывали себе путь с окрестных гор и весело журчали на городских улицах, стекая к низким фьордам. Она строила через них мостики и пускала в плавание самодельные кораблики, и те мчались в стремительных потоках кристально чистой воды. Отец рассказывал ей легенды о первых вождях и о том, как они строили город и проложили в нем широкие сточные канавы и шлюзы, через них теперь каждый год устремлялись к морю талые воды. Когда она еще была принцессой – дочерью верховного вождя, – Ингрид устраивала в эти дни ежегодный праздник: дети пускали по ручьям кораблики, и владельцы самых быстрых из них получали призы.

– Эй, девчонка! А ну пошла оттуда, а то еще упадешь, – окликнул ее Бейранд Каменное Сердце – очень высокий воин с мощной грудью, обтянутой медвежьей шкурой. Ее нянька. Ну то есть сам он заявлял, будто сторожит ее. Но оба понимали: на самом деле его определили ей в няньки. Ей было пятнадцать, и она могла прекрасно обойтись и без няньки, и без сторожа. Но люди Медведя, захватившие Фредериксэнд, справедливо считали, что без надзора она просто сбежит. Она наверняка бы попыталась.

– Я ни разу не падала. Я же не такая жирная, как ты.

Для своего возраста Ингрид была низкого роста, но ловкая и сильная, а энергия у нее била через край. Алахан всегда говорил, что владеть боевым топором ей не суждено, но с ножом она может стать настоящим кошмаром для врагов.

Девушка пригладила длинные каштановые волосы и улыбнулась Бейранду.

Тот что-то неразборчиво пробурчал в спутанную черную бороду. Он несколько раз ее бил, но потом Рулаг Медведь приказал ему прекратить. И теперь она в отместку издевалась над ним при каждой возможности, ведь за шалости ей не выбьют оставшиеся зубы.

– Когда в тебе отпадет всякая надобность, девчонка, я лично порежу тебя на куски.

Ингрид опустила взгляд и недовольно надулась.

– А что я такого сказала? Я просто назвала тебя жирным… а ты и вправду жирный. Очень.

Она улыбнулась и метнулась от него прочь, пробегая вдоль шлюзов, потом спрыгнула с каменной стены на булыжную мостовую и понеслась к центру Фредериксэнда. Бейранд изо всех сил пытался за ней угнаться, ругаясь между приступами одышки.

Столица владений Слезы раскинулась от гавани через прибрежные фьорды до низких предгорий. Большинство зданий, основательных и солидных, имели обширные подвалы, где жители укрывались от холодных ветров. Каменные купола и соломенные крыши в хаотичном порядке выстроились вдоль берега Фьорланского моря, образуя огромный наклонный полукруг. Фредериксэнд. Ее дом, дом ее отца и брата. Но сейчас все изменилось: плачущего дракона сменил красный медвежий коготь. Отец погиб, а Алахан… Ингрид не знала, где он.

На бегу она натолкнулась на мужчину, который стоял, прислонившись к шлюзу. Он грубо схватил ее за горло, и его кольчуга оцарапала ей лицо.

– Куда-то собралась, волчонок?

Это оказался Харрод. Жрец Ордена Молота. Ну, по крайней мере, все остальные обращались к нему «отец», и он походил на жреца. Самой же Ингрид казалось, что настоящий жрец не может быть таким ужасным, как Харрод. Дядя Магнус его ненавидел, а отец изгнал из Фредериксэнда, но он вернулся назад вместе с Рулагом Медведем.

– Просто помогаю Бейранду немного размяться, – ответила она, потирая царапину на подбородке. – Через пару секунд он тоже появится здесь. Можешь сам у него спросить.

Харрод ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы. Все его лицо покрывали фурункулы, и один взгляд на него вызывал отвращение. Волосы у жреца были редкие и засаленные, а пальцы – слишком длинные.

Из ближайшего переулка показался Бейранд. Он тяжело дышал, лицо у него побагровело.

– Отец! Извини, мелкая сучка заставила меня побегать.

Харрод, все так же держа Ингрид за горло, грубо дернул ее вверх, чтобы она стояла прямо. Прикосновения его скользких, потных лап были ей отвратительны. Кроме того, все подручные Медведя ужасно воняли – похоже, в этом заключалось еще одно проклятие Джарвика.

– Тебе нужно получше приглядывать за ней, – заметил жрец. – Она скользкая штучка. Никогда не делает того, что ей говорят.

– Я делаю! Просто это зависит от того, кто именно говорит. – Ингрид снова улыбнулась. – Хотя папа утверждал, что я по натуре бунтарка.

Бейранд наконец отдышался и сплюнул на снег.

– Мудрость твоего отца верно служила ему… пока мы не вспороли ему брюхо.

Всего лишь слова – сотни раз она слышала подобные оскорбления, – но каждый раз они глубоко ее ранили. Отец всегда был с ней рядом. Алдженон Слеза научил ее отличать добро от зла, ругал ее за шалости и обнимал, когда она хорошо себя вела. Самый сильный, самый мудрый, самый веселый человек из всех, кого она знала. А теперь он мертв.

– Следи за языком, Бейранд, – оборвал его отец Харрод. – Девчонке и так пришлось несладко. – И он улыбнулся ей злорадной, мерзкой ухмылкой, которую гнилые зубы делали еще более отвратительной.