Книга На четвертый раз везет - Кайса Ингемарсон

– А как дела у вас с Юханом?

Господи, ну почему всех так интересуют их отношения, раздраженно подумала Паула. Есть женщины, которых мужья годами избивают, и никто не вмешивается, а тут всего лишь потому, что она, Паула, именно сейчас не хочет выходить замуж и покупать в кредит дом за три миллиона – который ей, впрочем, никто и не продал бы, – каждый встречный считает себя вправе выражать свое мнение насчет ее личной жизни! Она вздохнула:

– We’re getting along…[4]

На этот раз вздохнул и Джеронимо:

– Значит, все без изменений…

– Все образуется. – Паула попыталась изобразить уверенность, хотя терпеть не могла убеждать других в том, в чем сомневается сама.

– Видел на днях Джейсона… – Джеронимо сделал эффектную паузу, и невольный вздох Паулы прозвучал особо отчетливо. – Он просил передать тебе привет.

Паула продолжала молчать.

– Еще он просил номер твоего телефона…

– Надеюсь, ты ему не сказал?

– What if?[5]

– What if? Ты с ума сошел? Ты дал ему номер? – Паула едва не плакала, и Джеронимо смилостивился.

– Нет.

– Точно?

– Точно. Я сказал ему, что ты переехала и что я не знаю ни нового адреса, ни номера телефона.

Паула выдохнула. В самый неподходящий момент. Большинство ее подруг, да и не только ее, были бы на седьмом небе от счастья, если бы такой мужчина, как Джейсон, попросил номер их телефона. Стильный, умный, веселый, успешный и, очевидно, влюбленный. Для Паулы это было слишком, учитывая, что она на протяжении трех месяцев отвечала на влюбленность Джейсона. Хорошо бы добавить – платонически. Но нет.

– Спасибо.

– Послушай, я не знаю, что натворил бедняга Юхан, но ты уверена, что он заслужил все это?

– Что значит «заслужил» – Паула начала сердиться. – Я люблю Юхана. Ты что, никогда не совершал ошибок?

Джеронимо сделал вид, что не услышал вопроса.

– Ты как-то странно выражаешь свою любовь… – Он не успел продолжить.

– Я влюбилась, понятно? С тобой этого не случалось? А, ладно, забудь.

Джеронимо переменил тон:

– Малышка, я позвонил не для того, чтобы ругаться. Просто меня волнует твоя жизнь.

– Надо же! – пробормотала Паула.

Но это замечание, к счастью растворилось где-то над или, скорее, под Атлантикой, и Джеронимо продолжил:

– Как у тебя с работой? Или об этом тоже нельзя спрашивать?

– Лучше не надо…

Джеронимо сменил тему.

– Мы с Фрэнком… – начал он.

Вечно это «мы с Фрэнком», подумала Паула.

– …переезжаем.

– Но у тебя же такая прекрасная квартира! – Паула искренне удивилась. – Ты нашел больше?

– Мы не квартиру меняем, – загадочно уточнил Джеронимо.

– Вот как?

– Мы переезжаем в другую страну.

– Что? Вы уезжаете из Нью-Йорка?

– Из США, детка. Дядя Фрэнка вот уже тридцать лет живет в ЮАР и содержит там небольшую гостиницу. Но возраст дает о себе знать, так что…

– …так что он хочет передать дело вам! Это же потрясающе, просто не верится! – Паула даже забыла собственные горести, радуясь неожиданному везению друзей. – Но…

– Да, есть много разных «но», однако мы решили попытаться. Фрэнк был там несколько раз и говорит, что место потрясающее. Гостиница небольшая, малость обветшала, но очень удачно расположена, всего в нескольких десятках километров от Кейптауна.

– Просто потрясающе! – повторила Паула. – Когда вы едете?

– Все случилось так внезапно. Дядя Фрэнка позвонил на прошлой неделе, и с тех пор мы только об этом и говорим. Решение было принято вчера. Я уже говорил с шефом. Едем через месяц.

– Как я рада за вас! А что говорит Фрэнк?

Несмотря на то что Фрэнк оказался, так сказать, счастливым соперником Паулы, она не могла плохо относиться к нему. Он обладал неподдельным обаянием. Очаровал бы даже самую требовательную тещу, как и получилось, когда Джеронимо привел Фрэнка к своей маме Люсинде. Это был не первый парень, которого Джеронимо представил матери, но та до сих пор не утратила надежды, что ее сын встретит хорошую девушку, благодаря которой увидит вещи «в истинном свете».

Фрэнк был не так ошеломительно красив, как Джеронимо, но определенно мог носить обтягивающую футболку, не стесняясь. К тому же он выглядел моложе своих тридцати семи, несмотря на чуть поредевшие волосы. Впрочем, он объяснял, что для гея это не проблема – можно их совсем сбрить и стать еще привлекательнее.

– Фрэнк в восторге. Он считает, что это как раз то, что нужно на пороге среднего возраста. – Джеронимо засмеялся. – Кстати, это ему пришла в голову мысль позвонить тебе.

– Как это?

– Многие из тех, кто работает в гостинице, почти ровесники дяди Фрэнка, так что нам придется набрать новый персонал. – Он умолк на мгновение. – Мы, конечно, не сможем платить много, но жить зато будешь бесплатно.

Джеронимо снова умолк. Паула не знала, что сказать. Она вернулась домой всего три недели назад, но уже чувствовала себя не в своей тарелке. Собственное решение навести порядок в жизни давило на Паулу свинцовой гирей. Тут она подумала о Юхане, как он расстроится, и печальное лицо, возникшее перед глазами, заставило Паулу заколебаться.

– Honey? – окликнул ее Джеронимо, возвращая в реальность. – Я не тороплю тебя. Можешь приехать через пару месяцев. Если хочешь. Подумай об этом.

На этом разговор завершился. Положив трубку, Паула громко выругалась. Вот черт, зачем все так сложно! Сюжет с гостиницей почти заслонил слова Джеронимо о Джейсоне.

* * *

Джейсон Уильям Роберт Фрост. Тридцать два года. Писатель.

Когда он так представился, Паула рассмеялась. Невольно и не к месту. Дело было в том, что за несколько месяцев, проведенных в Нью-Йорке, она встретила не меньше десятка человек, говоривших то же самое. Что они писатели. Стоило Пауле заинтересоваться и начать спрашивать, что они написали, оказывалось, что они работают над Своим Главным Романом и что их прежние произведения: сборники стихов, рассказы, исторические эпопеи – к сожалению, отвергнуты издательствами, которые ничего не понимают в настоящем искусстве.

Поначалу Паула восторженно слушала рассказы о трудностях писательского ремесла и сочувствовала жертвам издательского равнодушия или, точнее, отсутствия этих самых издателей. Многие из писателей были иностранцами, как и она сама. По меньшей мере двое шведов, с которыми она познакомилась в Нью-Йорке, были писателями: они долго распространялись о произведениях, в которые должно было вылиться их пребывание в этом городе. «Понимаешь, как „Клоун Як“[6], только в наше время, как фильм-путешествие в форме книги. Парень уезжает из Швеции, чтобы обрести самого себя…»