Книга Воронье сердце. Отбор по принуждению - Мария Бородина

— Я буду вызывать вас по одной, — продекламировала ледяным голосом бритоголовая. — Ваша задача — снять туфли, подойти к нам и встать ко мне спиной, в этот круг. Вот и все, что требуется.

Она вытянула палец и указала на пол. В тот же миг сгустки алой энергии поплыли по камню, выжигая в центре зала алый круг. Песчинки кристаллов серебрились внутри него, как мелкие бриллианты.

— Ибреса Бронда Зиглан, — прозвучало первое имя.

Высокая и стройная девушка с распущенными русыми волосами до талии робко вышла из толпы. Нервно сложив перед собой руки, она замерла у алой черты.

— Смелее, Бронда, — Андара подбодрила девушку теплой улыбкой.

Девушка робко улыбнулась в ответ и шагнула в круг. В тот же миг бритоголовая взмахнула ладонью над ее головой, просыпая ей в волосы крошку кристалла. Из самой вершины купола вылетел мощный световой поток и накрыл девушку с головой. От неожиданности или испуга Бронда зажмурилась и заслонила руками лицо.

— Богиня Филлагория редко ошибается, — прокомментировала Хельга. — Ты — желанная гостья во дворце, Бронда.

Девушка улыбнулась во весь рот и отошла к дальней стене. Теперь она уже не походила на застенчивую скромницу. А я поглубже вдохнула воздух, пахнущий зельями и огнем.

— Ибреса Оливия Вандергейт!

Толпа расступилась, пропуская в центр зала ту самую девушку с пепельными косами, что еще пять минут назад бодро шутила о смерти и пытках. Она шла к кругу испытания холодно и спокойно, даже глаз не подняла. И на нее так же снизошел световой поток. Вот только бурной радости на ее лице я не заметила. Все так же бесстрастно сжимая губы, Оливия отошла к стене и привалилась к ней спиной.

— Гранна Роттильда Колон!

Роттильда вышла в центр зала, храня спокойствие и даже не задирая нос. Может- таки следовать субординации, когда от этого зависит ее благополучие. Световой поток озарил и ее, и я увидела, что улыбается она очень эффектно. Как визиоактрисы, что играют в экранных постановках.

— Ибреса Флавия Данте!

В центр зала, прихрамывая на одну ногу, вышла высокая девушка с белокурыми кудряшками. На ее икре горела алым огнем стигма. Кожа вокруг воспалилась и багровела, будто от удара. Кажется, Флавия — одна из новоприбывших… Тоже, значит, не хотела на отбор! Интересно, просечет ли это Филлагория, или все происходящее — лишь дурацкий фокус.

Флавия встала в круг. Лысая взмахнула рукой, рассыпая на ее волосы эссенцию чистого разума…

Свет пролился и на Флавию, но поток выглядел блекло и жалко. Едва он коснулся кожи девушки, она закричала, словно от дикой боли, дернулась и недвижимо, словно манекен, упала в центр круга.

— Умерла?! — взвизгнул кто-то за моей спиной.

— Не пугайтесь, — Хельга склонилась над Флавией и протянула ей руки. Та тут же ухватилась за них, как за спасательную соломинку. — Всего лишь кратковременная потеря сознания. Именно отбирая на мгновение разум, Филлагория в этом испытании метит тех, кто желает и должен пойти иным путем. Так ли это, Флавия?

— У меня есть жених, — проговорила Флавия, поднимаясь с пола. — Принц неинтересен мне, как мужчина. Но это было больно, коварные низшие! Слишком больно…

Вот как! Сердце встревоженно забилось. Значит, нужно готовиться к тому, что будет неприятно. Очень неприятно… Я даже, возможно, буду кричать на всю Аэрию.

Флавия вышла из круга, совершенно не хромая. Стигма на ее коже погасла и бесследно испарилась.

— Почему же твоя мать прошла это испытание? — зашептались за моей спиной.

— Должно быть, это какое-то новшество, — услышала я божественный голосок, который тяжело было не узнать. — Она не рассказывала мне об этом.

Еще четыре девушки, которых вызвали следом, прошли испытание с успехом. Когда в круг вышла Вруна, мое сердце опасливо екнуло, но и ей Филлагория улыбнулась. А вот стриженной скромнице, которую вызвали следом за нею, испытание не далось: она, как и Флавия, взвизгнула и потеряла сознание. А, выходя из круга, призналась, что ей нравятся девушки, а не парни.

Ноги устали держать меня. Запах гари и пепла уже приелся и казался омерзительным. Начинало тошнить. Во рту скапливалась мерзкая солоноватая слюна, а к горлу подкатывала кислота. Я даже начала просить Филлагорию побыстрее завершить весь этот фарс, но вспомнив, что обещала не читать ей молитв, быстро пресекла свою слабость.

Поэтому вздох облегчения сорвался с губ, когда голос бритоголовой возвестил на весь зал: — Ибреса Лира Крэтчен!

Глава 10

— Ибреса Лира Крэтчен! — настойчиво повторил голос, и легкое оцепенение спало, словно шифоновая вуаль.

Я задрожала, словно пуганный заяц, и закусила губу. Во рту заиграл отвратительный металлический привкус.

— Не отличаешься ты отвагой, — подначила Лусьена шепотом.

— Посмотрю я на тебя минут через пять, — буркнула я в ответ и, вытащив ноги из сабо, медленно двинулась к центру зала.

Лица помощниц приближались, дробясь в сером дыму и пурпурных отблесках. Каждый мой шаг венчал удар сердца. Казалось, что все вокруг слышат, как оно колотится, пытаясь выскочить из плена ребер. Даже мысль о том, что спустя минуту все закончится, не придавала ни сил, ни спокойствия. Наблюдать за участницами со стороны было легче. Намного легче…

Я шла по холодному камню и думала о Тан-Комино. О жизни, что осталась позади, и уже никогда не будет прежней. Об узких улочках, пестрых от цветов, о тротуарах вымощенных гладким, горячим от солнца камнем. О плесени на стенах домов и о деревьях, что вскидывают кроны под самые облака. О цветущем кровавом шиповнике в городском парке… Об Олафе с его поцелуями и об отце. Прости, папа, но сейчас больно будет не только мне.

Еще пара шагов — и алеющая окружность оказалась под ногами. Набрав в грудь побольше воздуха, я робко ее перешагнула. В спину врезался презрительный смешок Лусьены, и меня передернуло. Вот повеселится девочка, увидев мой громкий провал! Я представила ее едкую, полную злобы улыбку, и мне неожиданно захотелось выдержать испытание! Назло ей! Но идея была настолько глупой и безумной, что задавить ее в зачатке не составило труда.

Я повернулась спиной к бритоголовой и закрыла глаза. Прежде, чем на мои волосы просыпалась серебристая крошка эссенции, в голове промелькнул целый хоровод мыслей. Насколько будет больно? Это страшно — терять сознание? Как громко я буду кричать?

Серебристые пылинки скатились по плечам и, переливаясь, просыпались на пол. В тот же миг шею скрутила резкая боль. Вскрикнув, я обхватила себя руками и почти согнулась пополам. Оцепенев, смотрела на каменные стены, на взволнованные лица претенденток, что, как одно, повернулись ко мне, и ждала, когда же картинка выключится. Ждала желанной темноты и избавления от мук. Но мрак не приходил. Вместо него на меня пролился, ослепляя, световой поток. Окропил кожу едкими лучами и тут же погас, оставив после себя едва уловимый аромат полевых цветов.