Книга Доминика из Долины оборотней - Оксана Чекменёва

Ну и как после этого мне рассказывать дома про разные, случающиеся со мной в школах неприятности? Да никак. И я молчала. К счастью, в новой школе ничего особо неприятного пока не произошло. Знакомство и дружба с Эриком словно бы закрыли меня от большинства насмешек и подколов. Возможно, на этот раз два школьных года пройдут для меня не так уж и ужасно?

Когда отец спустился в магазин, я стояла за прилавком, углубившись в одну из новых книг, наслаждаясь захватывающей историей и шоколадом, отламывая кусочки от лежащей на прилавке плитки. Подойдя ко мне, он тоже отломил кусочек и закинул себе в рот.

– Мистер Гуднайт всё ещё кладёт тебе в книги шоколадку?

Мистер Гуднайт был одним из немногих в издательстве отца, кто лично знал настоящего владельца. Он был одним из старейших работников, стоял у истоков издательства и знал меня с рождения. Сменив много должностей, побыв даже вице-президентом, он ушёл в отставку с этого поста лет десять назад, по возрасту, но не смог сидеть без дела, поэтому сейчас руководил упаковкой заказов для магазинов. Точнее – наблюдал за ней. Должность была для него вообще-то придумана, он просто наблюдал даже не за правильностью вложений, а лишь за тем, чтобы все наклейки на упаковках были в нужных местах. Все любили милейшего старичка Гуднайта и подыгрывали ему, делая вид, что его работа реально важна. И уже много лет, при упаковке заказа в наш магазин, где бы тот не располагался, он лично вкладывал в коробку плитку шоколада, молочного, как я любила.

– Он всё ещё считает меня малышкой, – покачала я головой.

– Ты и есть малышка, – приобняв, отец нежно поцеловал меня в макушку.

– Для тебя я навсегда малышка, – улыбнулась я. «А для всех остальных – оглобля». Но этого произносить вслух я не стала.

– Зря ты аппетит перебиваешь. Бабушка ждёт тебя обедать.

Я вздохнула. «Бабушка»! Как же всё-таки тяжело вновь притворяться, даже оставаясь наедине, без посторонних. За последние шесть лет я отвыкла от этого – в родной Долине никого не удивляла внешность моих родителей. А вот людям это показалось бы не просто странным, а невозможным. Отсюда «бабушка» и «брат».

Если бы окружающие только догадывались, что из нас троих только моя мама – человек, и лишь она выглядит на свой настоящий возраст – семьдесят шесть лет. А я, хотя и учусь всего лишь в десятом классе и вру всем, что мне шестнадцать, на самом деле отпраздновала прошедшей весной свой полувековой юбилей. И если бы те дамочки, что кокетничали сегодня с моим отцом, узнали, что на самом деле он гораздо старше Колумба – они бы в ужасе убежали от него. А может быть и нет. Мама же не убежала...

Размышляя об этом, я поднялась в квартиру и прошла на кухню, где меня уже ждала тарелка ароматного супа. Мама уже поела вместе с отцом, так что просто присела рядом со мной с чашкой чая. Быстро расправившись с супом, а потом – с гуляшом и картофельным пюре, я принялась за печенюшки с вишнёвым компотом, поскольку не была фанаткой чая. Попутно я рассказывала родителям о своём первом дне в новой школе. Родителям – поскольку, даже находясь на другом этаже, отец мог слышать каждое наше слово без малейших усилий. Когда-нибудь и я так смогу.

Я опустила эпизод с «оглоблями», но довольно подробно рассказала об Эрике – как мы подружились, как получилось, что наше расписание полностью совпало, даже про талисман школьной команды. Лишь про то, что едва не прокололась с холодной кожей, я не стала рассказывать. Потом поговорю об этом с отцом, зачем зря маму волновать.

После обеда я вновь спустилась в магазин.

– Значит, высокий, сильный, красивый и синеглазый, – хмыкнул отец, когда очередной покупатель вышел, и мы вновь оказались в магазине одни. – Уж не влюбилась ли ты, голубушка?

– Нет, конечно, нет, – замотала я головой. Потом задумалась и уже более уверенно сказала: – Нет. Эрик славный. Очень славный. Мне хорошо рядом с ним. Тепло. Спокойно. Но ведь любовь – это же другое?

– Иногда это и есть любовь. Иногда – нет. Каждый чувствует и описывает по-своему.

– Нет, – я снова покачала головой. – Эрик, он... У меня к нему такое чувство странное. Сложно это объяснить, но он мне словно близкий родственник. Словно... брат.

– Ники, ты знаешь этого мальчика всего несколько часов. Что можно понять за это время?

– Знаешь, был момент, когда он меня обнял. Точнее – приобнял. За талию.

– Ого! А парнишка-то времени не теряет.

– Да нет же! Всё не так. Он это сделал, только чтобы отвязаться от одной, там. Даже извинился потом, что так меня «использовал». Так я вот о чём: ты знаешь, что я почувствовала, когда его рука лежала на моей талии? Ничего!

– Вообще ничего?

– Нет, ну саму-то руку я почувствовала. Но и всё. Рука и рука. Как если бы меня девушка так приобняла. Или ты. Или кто-то из ребятишек – Томас или Брайан, например. Не более. Это ведь странно, да?

– Интересная реакция...

– Вот и я о том же. Он – красивый парень, очень, практически такой же красивый, как наши мужчины.

– Ого! – присвистнул отец. – Это показатель!

– Ну, так вот же! Меня впервые в жизни обнял кто-то, кто не является моим родственником. Я должна же была хоть что-то почувствовать? Тепло, трепет? Смущение. Хоть что-то? А я – ничего. Совсем. И когда он признался, что использовал меня и извинился, я ни капельки не расстроилась. Я была рада, что помогла другу – вот и всё.

– Да уж, – отец почесал в затылке и хотел что-то сказать, но тут колокольчик звякнул, извещая о приходе посетителя. Пожилая леди поинтересовалась, есть ли у нас книги по садоводству. Когда она отошла к указанному стеллажу, отец едва слышно произнёс.

– А ты уверена, что он не гей?

– О! – только и смогла пробормотать я, обдумывая подобную возможность. Потом, так же, едва слышно, прошептала. – Ну, это вряд ли. Да и нелогично. Реакции нет у меня, а гей – он, так что ли? Это называется – с больной головы на здоровую.

– Ты можешь просто чувствовать это на уровне инстинкта. Поэтому именно так и реагируешь.

– Ладно, посмотрим, – я решила свернуть щекотливую тему. – Кстати, он сегодня заметил, что я – холодная...

И я пересказала весь наш сегодняшний разговор с Эриком, прервавшись на то время, когда покупательница оплачивала три книги и пела дифирамбы замечательному выбору новинок в нашем магазинчике. «Ну, ещё бы, – мысленно улыбнулась я, – у нас всё же есть некая фора перед остальными магазинами».

После того, как я закончила рассказ, отец какое-то время молчал, потом задумчиво покачал головой.

– Будем надеяться, что диагноз, придуманный Джеффри, сработает. И мальчик примет это как данность. Поживём – увидим.

Следующие несколько часов я провела за прилавком, обслуживая немногочисленных покупателей и параллельно делая домашнее задание, в то время как отец сидел в складском помещении, уголок которого был превращён в мини-кабинет, и работал. Когда до закрытия осталось меньше часа, и до меня уже доносился аппетитный запах жарящейся картошки и пекущихся блинчиков, он вышел ко мне и сказал, что «бабушка» зовёт меня наверх.