Книга НЧЧК. Командировка - Яна Горшкова

– В том-то и дело, что нет у нас троллей. Ни единого.

– Хм…

Все гораздо серьезнее, чем представляется с первого взгляда, подумалось Эрину. Он и вообразить себе не мог кого-то, кто способен победить в схватке с товарищем Шраком. Все гоблины в большей или меньшей степени колдуны, но и в «Елочки» простые целители из районного фельдшерского пункта не попадают. Там лечатся отнюдь не слабые волшебники, иначе их не свела бы с ума собственная сила.

Капитан ап-Телемнар разрывался между желанием полистать дела убиенных магов и взглянуть на их бренные останки. Чаша весов склонилась к последнему.

– Хотелось бы сходить в морг.

– Да не вопрос, сейчас позвоню Шакире Кинконговне.

После чрезмерно долгого общения с солдафонкой Готзиллой у Эрина на гоблинш развилась аллергия. Ему проще было перетерпеть боль от ушиба, чем идти на лечение к бесцеремонной сизоликой нимфоманке, так и норовившей ущипнуть эльфа пониже спины. И ведь адекватно не ответишь. Не драться же с женщиной?

– Красота моя ненаглядная! – нежно промурлыкал гном. – Организуй мне прогулочку в морг… Да! Хотят на жмуриков полюбоваться. Ну, разумеется!.. Да! И я тебя!

Судя по звукам, доносящимся из трубки, сердечная подруга местного энчечекиста разговаривала басом и исключительно матом.

– Ты ж знаешь этих гоблинш, – смущенно хихикнул Зарин.

Эрина пробрала нервная дрожь. Кто-кто, а он знал.

– Пойдем, нам откроют холодильник, – заторопился гном и с сомнением поглядел на эльфийку. – А может быть, леди останется и тут подождет?

– Леди пойдет с вами, – твердо заверила Нол энчечекиста.

«И горчатку не забудь», – довольно ядовито подумал Эринрандир.

* * *

Нет, ну каков гад, а? После того, как направленная мысль напарника насчет пресловутой горчатки (а ведь знала же, знала, что рано или поздно он мне припомнит тот злополучный первый день!) ядовитой сколопендрой просочилась сквозь мои тщательно выстроенные щиты, вовсе даже не папино знаменитое хладнокровие помогло мне сохранить лицо и удержало от… адекватного ответа. Все значительно банальней: я просто онемела и растерялась от неожиданности и обиды. Балрог! Ну, как он может теперь меня этим попрекать?! А давайте я сейчас вам тоже кое-что напомню, милорд, а?! Например, как вы изволили ввалиться на квартиру к одинокой девушке в состоянии пьяного безобразия?

Тьфу! Если я отказалась жить в ночлежке, то теперь уже снова та овца гламурная, какой он меня считал поначалу? Значит, чтоб сохранить хотя бы видимость уважения этого… этого! – я должна теперь спать в мусорном бачке в обнимку с крысами и перестать по утрам мыться и чистить зубы, дабы показать всем свою неприхотливость? Проклятье, значит все предыдущие похвалы и поощрения были всего-навсего подачками? Нечто вроде: на, поиграйся, деточка! Уси-пуси… А теперь и уси, и пуси кончились. Он меня не только не любит, я ему еще и как напарница не нужна. Вот так, значит? Ну и… Моргот с тобой, м… милорд орденоносный. Если ты так, то я тогда… А что я могу ответить? А ничего! И это будет, на самом деле, лучшим из ответов.

Я так и сделала. Не ответила ничего, ни мыслью, ни взглядом, словно и не слышала. Можешь издеваться, сколько угодно. Ничего, кроме вежливой холодной доброжелательности ты в ответ не получишь, так и знай. А я еще извиниться хотела за свою грубость в общежитие! Дура ушастая. Нужны ему твои извинения.

Все, отныне хватит соплей. Работать и работать, пока пар из ушей не пойдет. Надо закончить это дело как можно быстрей и так, чтоб не получилось такого конфуза, как тогда с Мэйной. А потом – рапорт на стол Ытхану и… к Вражьей бабушке! И плевать, что на следующий же день я взвою, а через неделю – застрелюсь от тоски. Так, наверное, только лучше будет. Для всех.

То ли принятое решение меня удовлетворило, то ли прохладные своды прозекторской остудили мой пыл, но в морг я спустилась такой спокойной, что могла бы потягаться хладнокровием с обитателями местного холодильника. И никакая горчатка мне была, естественно, уже не нужна.

* * *

К величайшему облегчению капитана ап-Телемнара, Шакира Кинконговна оказалась… как бы это сказать… гномосексуалкой. То бишь увлекалась исключительно гномами, а на мужчин остальных рас взирала равнодушно. А почему бы и нет, собственно? Зарин по меркам своего народа считался мужчиной в самом соку, представительным, внушительным и даже очень привлекательным. Окладистая борода вороной масти, могучее телосложение и крупные мужественные черты лица сразили, должно быть, гоблиншу наповал. Потому что Шакира не только встретила гостей на входе в больницу, но и лично сопроводила их в морг. Причем, в отличие от Готзиллы, вела себя сдержанно и даже скромно, что для гоблинских женщин нехарактерно. Смачный поцелуй, предназначенный достойному Зарину, не считается, при виде объекта страсти гоблины сдерживать эмоции не в силах.

– Обычно холодильник пустует, – пояснила Шакира работу всего двух лампочек из десяти. – Но раз такое дело…

А дело было весьма ужасающего свойства. Откровенно говоря, эльф и гоблин смотрелись относительно неплохо. Молодому сородичу просто свернули шею.

– Голову на 180 градусов повернули – лицом за спину, – пояснил Зарин.

«Морвэйн ап-Ворондэ, чародей-иллюзионист, 107 лет, не женат, диагноз: хроническая колдумания 2 стадии, – почитал в персональном досье энчечекист, внимательно разглядывая черную от кровоизлияния шею мертвеца. – Причина смерти – перелом шейного отдела позвоночника. Имеются также множественные переломы и разрывы внутренних органов».

На первый взгляд гоблина Крах-Трест Империаловича выкрутили, словно мокрую тряпку, в двух противоположных направлениях, настолько причудливо выглядели очертания его тела.

– Ах, горе какое, – вздохнула Шакира гулким басом. – Ни одной целой косточки не осталось. Бедненький.

По мнению Эрина, «бедненьким» стоило называть орка, которого кто-то неаккуратно обглодал с разных сторон. Кто-то прожорливый, с когтями и маленькими, но острыми зубками. Может, звери какие-нибудь? Эльф осторожно покосился на Нолвэндэ. Вроде бы не сильно побледнела и в обморок не собирается падать.

«Нол, ты бы не смотрела лишний раз на такое», – мысленно попросил следователь.

В ответ – тишина.

Специально она отгородилась, чтобы подавить эмоции, или обиделась, Эринрандир так и не понял. Вроде бы обижаться на него пока было не за что.

– А теперь самое захватывающее, – объявил гном и расстегнул застежку-молнию на следующем мешке.

Внутри лежало нечто плоское и мало напоминающее тело. Вообразите себе надувную игрушку, из которой выпустили воздух. Что-то похожее осталось от Василька Хироновича Синего – крупного маго-теоретика, подорвавшего здоровье на ниве поисков формулы Абсолютного Разума. То, что леший оказался в МЛТП, Эрина как раз не сильно удивило. По большому счету, две трети энчечекистов следовало подержать в «Ёлочках» хотя бы пару недель, начиная с самого ап-Телемнара. Но, наверное, из всех волшебных рас именно лешие подвержены особой зацикленности на своих научных изысканиях. На приснопамятных собраниях-ДПД именно выступления Кипариса Кверкусовича из аналитического отдела вызывали у Эрина прилив жесточайшего отвращения.