Книга Заговор Высокомерных - Елена Тюрина

– Чего ж ты на меня так пялился во время планерки?

– Так я тебя узнал. Ты ведь жена Олега Лалина? Я просто имени твоего не помнил. Мы виделись на чьем-то дне рождения.

– Да? – брови Милы взмыли вверх. – А я тебя не узнала. Откуда ты знаешь моего мужа?

– Мой отец давно является клиентом его охранного холдинга.

Они как раз вышли на улицу. Снова что-то моросило – ни то мокрый снег, ни то дождь. Мила уныло поглядела на свои замшевые сапожки, которые такая погода однозначно скоро погубит. Нужно скорее забирать из квартиры Олега остальную обувь.

Тут произошел неожиданный инцидент. Когда молодая женщина подняла глаза, то увидела стоявшую у джипа Дарью Лисневскую. Та, очевидно, не оставила своих попыток что-то там ей объяснить. Вон даже адрес редакции разузнала. Все-таки очень настырная особа.

Мила уже открыла рот, но вдруг обнаружила, что Лисневская глядит мимо нее как-то удивленно и до крайности возмущенно. Кирилл, которому сей взгляд, оказалось, и был адресован, поменялся в лице.

– Что? – спросил он каким-то чужим голосом.

– Ничего, – вдруг резко бросила Дарья, села в машину и хлопнула дверью.

Машина тронулась с места прежде, чем кто-либо успел еще что-то сказать.

– Это…

Мила собиралась сообщить, что эта женщина приезжала к ней, но Доронин ее перебил.

– Так что, подвезти? – снова, как ни в чем ни бывало, поинтересовался Кирилл.

– Хорошо, подвези, так и быть, – вздохнула журналистка. – Только не знаю, по пути ли тебе. Я еду к Оливье де Шарлеруа.

– К кондитеру? И чем он тебя так приворожил? Своими тортами? Ты вроде не похожа на любительницу сладкого.

Он окинул взглядом ее хрупкую фигурку.

– Да нет, надо поговорить с ним об одном деле.

– Ну ладно, садись. Тем более что мне тоже нужно поговорить с тобой об одном деле.

В уютно пахнущем кожей салоне автомобиля было гораздо приятнее находиться, чем на улице. Мила расположилась поудобнее и покосилась на коллегу. Интересно, чего он от нее хочет?

Кирилл спросил адрес, по которому следует ехать, и, получив ответ, обрадовался, что это в центре, а значит ему по пути.

– В общем так. Обсудить я хотел вот что, – без обиняков начал он, выруливая с редакционной стоянки. – Я проанализировал твои материалы, изучил план твоей работы, и сделал неутешительный вывод.

Мила напряглась и теперь уже глядела на Доронина враждебно.

– Засиделась ты, мать, на должности корреспондента, – улыбнулся он.

– Вообще-то я ответственная за наполнение пяти полос! – попыталась поспорить журналистка.

– Предлагаю тебе стать моим замом, – заявил Кирилл, игнорируя ее слова.

Мила невольно вытаращилась на него и обмерла. Это было очень серьезное предложение. Высокая руководящая должность подразумевала и повышение зарплаты. Да и в чем-то она была согласна с главредом. Все-таки ей скоро тридцать. Не вечно же по интервью и пресс-конференциям бегать.

Предложение было более чем заманчивое, но демонстрировать Доронину свою радость Мила не собиралась. Она спокойно ответила, что подумает. Хотя внутри все трепетало. Жаль, что нельзя поделиться этой новостью с Олегом. Непривычно осознавать, что он ей отныне чужой.

– Подумай до понедельника, – согласился Кирилл.

Но, судя по всему, он и мысли не допускал, что она откажется.

Доронин высадил ее у пекарни Шарлеруа. Ее окна, выходившие как раз на сторону проезжей части, были украшены резными решетками под старину.

Мила медленно побрела к парадному входу в здание, выполненному, по всей видимости, в стиле ампир. Только бы не поскользнуться на давно нечищеных широких ступенях…

Молодая женщина раздумывала над словами Кирилла. Конечно, руководящая должность налагала и серьезные обязательства. Теперь ей придется разделять ответственность за качество газеты и достоверность информации с Дорониным. А это значит – работа допоздна, иногда выходы в выходные и праздники. Ее свекровь и так при каждом удобном случае внушала Миле, что нужно больше времени уделять мужу и ребенку, а тут… Кстати, как Анна Ивановна отнесется к их разводу? Наверное, будет очень рада. Однажды она уже поспособствовала их расставанию. Лишь бы не надоумила Олега забрать у нее Ванечку. Понятно, что в таких ситуациях, как правило, закон на стороне матери, но у Олега связи, деньги, возможности… А у нее работа в газете и комнатка в семейном общежитии.

От мыслей об этом обида и боль накатили на Милу с новой силой. Она осознала что плачет. Остановилась, поспешно вытирая глаза. А может ну его к черту этого кондитера? Совсем не было желания с ним встречаться. Какая же все-таки глупость – искать пропавший рецепт торта. Разве можно вообще к этому серьезно относиться?

Постояв немного на крыльце под арочным козырьком, молодая женщина вошла и поднялась по ступеням. Двери в арендуемое Оливье помещение были не заперты. Впрочем, так было и в прошлый раз. Она стремительно направилась к кабинету кондитера, но что-то вдруг привлекло ее внимание. Остановилась, повернула голову в направлении окна… То, что увидела Мила, заставило ее замереть в ступоре. Потрясенный разум, словно птица, метался в оболочке неподвижного тела, скованного ужасом.

***

Их перевезли в какой-то большой старый дом. Только после этого Ксюшу навестил врач. Должно быть, Григорьев не желал, чтобы о нем узнали, поэтому покинул Николетту и девочку перед приездом доктора.

В доме было очень тепло благодаря аккуратной печке. Сейчас все больше строили камины на европейский манер. А эта печка вызывала у актрисы приятные воспоминания о родительском доме. Возле нее всегда было очень тепло. Тогда еще совсем дитя, она любила, прибежав с улицы, греть об нее ножки. Кроме того, они с братом часто забирались на лежанку сверху. Это было их укрытием.

Теперь, сидя возле кровати мечущейся в лихорадке дочери, Николетта вспоминала мать и отца-немца. Родилась она в Екатеринославской губернии, там со времен Екатерины Великой жило немало немцев. Отец Фриц Рейнхарт, всегда представлявшийся Федором и почти боготворивший царя Николая, был человеком не бедным, имел свой магазин и пекарню. Старший брат Константин мечтал поступить в Пажеский корпус. Но поскольку в это учебное заведение принимали исключительно детей дворян, путь для Кости был туда заказан. Поэтому юноша трудился на Литейном заводе.

Николетту родители баловали, лелеяли, задаривали подарками. Она была поздним и очень желанным ребенком. После того, как в младенчестве у них умерли два сына, хотели девочку. Матери было уже за тридцать, когда родилась дочь. Потому в семье к ней так бережно и относились. А вскоре стало понятно, что девочка еще и удивительно красивая. Серые, лучистые глаза, светлые локоны, нежное личико, от которого, раз увидев, трудно отвести взор. Отец не сомневался, что дочери удастся найти завидного жениха, может быть даже аристократа. Когда девочке исполнилось тринадцать, семья переехала в Петроград. Отцу удалось найти среди своих предков какого-то вельможу и доказать, или, скорее, купить дворянство. Костю всеми правдами и неправдами таки определили в Пажеский корпус. А юная Николетта увлеклась театром и задалась целью стать артисткой. Благо внешность позволяла. Сейчас она корила себя за такой безрассудной выбор профессии. Лучше бы стала гувернанткой, библиотекарем или, на худой конец, модисткой.