Книга Восточные грезы - Пенни Джордан

Кадир чувствовал, как тугой воротник немилосердно врезается в его шею. Одежда была чужой и неудобной после привычной мягкости арабского халата, который он носил во время официальных церемоний в Хадии. Более того, ему казалось, что он играет роль в какой-то костюмированной пьесе, а не вступает в самую важную часть своей жизни.

Экскурс в историю Нироли, который он предпринял после фатального откровения его матери, показал, что у острова есть все шансы занять довольно хорошую позицию на мировой арене. Его географическое положение было уникальным. Мир менялся, старые силы уступали место новым, и люди с острым умом, достаточно восприимчивые и способные мыслить вперед, пришли бы к выводу, что, умело используя эту уникальность, можно добиться многого. Кадир намеревался со временем расширить свою сферу влияния, чтобы его сыновья могли рассчитывать не только на Нироли. И ему нужна была женщина, которая бы понимала это. Она бы регулярно обеспечивала пополнение его рода, и ему не приходилось бы сомневаться, что все эти дети его. Но как он мог надеяться на женщину, которая, не задумываясь, отдала себя мужчине, сумевшему вызвать у нее вожделение?

Кадир почувствовал ярость, вспомнив, как уверенно Натали вышла на балкон. Его будущая жена оказалась распутной девицей. Она, не задумываясь, отдала себя незнакомцу только ради собственного удовольствия. Каждый раз, когда он думал, с каким презрением она отнеслась к их предстоящему браку, ему так и хотелось сорвать с ее шеи бриллианты, кольцо с пальца, с тела одежду, чтобы она явилась перед всеми в своем истинном виде падшей женщины.

Сколько раз она вот так ускользала из Нироли, чтобы предаться греху? Десять? Сто? Тысячу раз? Сколько она будет ждать после свадьбы, чтобы заняться этим снова? Месяц? Год?

Было немыслимо, чтобы его отец знал правду о ней. Он видел в глазах короля ту же надменную гордость, что была и у него. Но если бы он отказался жениться на избраннице Джорджио, возникшие сложности были бы слишком велики. Он был чужим здесь, ему еще нужно было завоевать доверие народа Нироли. Если он отвергнет одну из его дочерей, это будет воспринято как оскорбление. Нет, ему придется пойти на этот брак, если он хочет получить королевство.

Последние гости, наконец, разошлись.

Кадир был поглощен разговором со своим отцом и казалось, не замечал ее. Специально? Можно ли сомневаться? За время приема у нее было достаточно времени, чтобы оценить неприглядную перспективу своего будущего. Она увидела приближающуюся к ней графиню — без сомнения, чтобы напомнить о ее времени «удалиться», — и устало вздохнула.

Ниролианский придворный этикет не менялся с начала восемнадцатого столетия, когда мужчинам приходилось ждать, чтобы «распустить волосы», до тех пор пока женщины не «удалялись». Судить о том, что происходило после, можно было по старинному барельефу богато украшенной гостиной, своим декором и огромными зеркалами напоминающей танцевальный зал в Версале, Только разговоры между ними, скорее всего, будут о политическом положении Нироли и королевской фамилии.

Графиня подошла и остановилась в ожидании.

— Что мне делать с этим? — Натали дотронулась до ожерелья.

— Король ясно дал понять, что украшения отныне являются вашей собственностью, — деловито пояснила графиня. — Они станут хорошим началом ювелирной коллекции, которая будет вам необходима как жене принца Кадира. Когда он вступит на трон, вы примете корону Нироли, а в Хадии, куда вы поедете в свой медовый месяц, я думаю, вы получите в подарок драгоценности его матери. Вы также можете рассчитывать на подарки к вашей свадьбе от глав других государств. Но сейчас, если вы уже готовы покинуть зал…

Натали кивнула. Графиня проводила ее к королю, чтобы получить разрешение удалиться.

Разрешение было получено. Она с облегчением вздохнула и уже повернулась, чтобы уйти, когда услышала голос Кадира.

— Мне хотелось бы несколько минут наедине поговорить с моей будущей женой.

— Ваше высочество, в завтрашнее расписание уже внесена ваша часовая прогулка с Натали в парке… — начал первый королевский министр, но Кадир жестом остановил его.

— Есть вещи, которые мне нужно обсудить с ней прямо сейчас. С разрешения моего отца, я провожу свою невесту в ее комнаты.

Король Джорджио понимающе улыбнулся.

— Сразу видно, что ты мой сын.

— Ваше высочество, на Натали до сих пор драгоценности королевы Софии. Она…

— Вряд ли мой сын похитит их, графиня. — Джорджио повернулся к Кадиру. — Я даю тебе разрешение проводить Натали в ее комнаты.

Король, должно быть, не понял причину беспокойства графини, подумала Натали. Ему ведь никогда не приходилось носить тяжелые украшения и быть туго затянутым в корсет, от которого, как она подозревала, у нее останутся синяки на ребрах. Придворные, судя по их взглядам, тоже решили, что Кадир собирался обменяться с ней предсвадебными нежностями. Но Натали не испытывала подобных иллюзий. Ничем не выдав своих мыслей, она подала руку Кадиру и позволила проводить себя к выходу.

Два охранника, проводили их взглядом, слуга в коридоре распластался по стене, пропуская их.

— Мои горничные ждут меня в моей комнате, так что, если вы желаете мне что-то сказать, — начинайте.

— Есть ли у меня, что вам сказать? Неужели не ясно, что я хотел бы сказать или, точнее, каких объяснений потребовать?

— Мое поведение до нашей сегодняшней встречи как двух людей, готовых вступить в династический брак, вас не касается, — произнесла Натали спокойным тоном, надеясь, что Кадир не догадается, как неуверенно она себя чувствует. — У вас нет права требовать объяснений, так же как у меня нет намерения вам их давать. Я хозяйка своей жизни.

— Хозяйка. Сейчас вы употребили это слово в его положительном значении. Не удивительно, что оно так легко слетело с ваших губ. Так же легко, как и та ложь, что вы говорили многие, годы, пытаясь скрыть недостатки вашей нравственности. Если бы я знал, что вы были…

Он не скрывал ни своего гнева, ни своего презрения. Натали невольно остановилась и попыталась отстраниться от него. Тут же его рука крепко сжала ее запястье. Натали чувствовала его ярость. Казалось, она заполняла воздух вокруг них. Никогда еще ни один мужчина не заставлял ее ощущать себя такой беспомощной.

— Какая я сейчас, такой была всегда, и мне нечего стыдиться. Я сама могу распоряжаться своим телом. Моей единственной ошибкой, как мне сейчас стало ясно, был неправильный выбор партнера.

— Разумеется, вы вели бы себя иначе, если бы знали, кто я.

— Я совсем не это имела в виду. Моя ошибка состоит в том, что я переоценила вас. Вы меня не стоите. Вы хотите пристыдить меня, обвинив меня в воображаемом преступлении. Мое преступление, если оно и есть, направлено против меня самой. Я слишком поздно осознала, насколько невозможно для женщины моих взглядов иметь какие-либо отношения с таким мужчиной, как вы.

— И это говорите вы? Вы сами вели себя так, как ни одна женщина, имеющая хоть какое-то представление о морали, не стала бы себя вести.