Книга Будем жить! - Евгений Щепетнов

Лена слушала разговоры родителей поздней ночью, подкравшись к двери и приложив ухо к дверной щели. Тогда она была просто потрясена – как так?! Папа соблазнился этой рыжей ведьмой?! После мамы?! После Дюймовочки?!

Больше в их доме тети Вали не было. Никогда. А папа с мамой вели себя так, будто ничего не произошло. И если бы Лена не слышала, как мама рыдала, сидя за столом в кухне, если бы не слышала, как убитым голосом просил прощения папа, – никогда бы не поверила, что такое могло случиться.

Кстати, как Лена поняла из того разговора, о связи папы и тети Вали сообщила маме сама тетя Валя. «Со мной ему будет лучше! Мы любим друг друга!» Ох и дуреха! Просто идиотка.

Настя была совсем другой. Жесткая, когда надо, и мягкая, добрая, когда кому-то плохо. Честно сказать, она больше была похожа на мальчишку, чем на девчонку, – резкая, прямая, без «двойного дна», веселая и умненькая.

Кстати, как и Лена, Настя коротко подстриглась – не так коротко, как Лена, но очень коротко. Лена ее и стригла – не очень умело, но вполне пристойно. Машинки для стрижки и ножницы они добыли в Юбилейном, в одной из парикмахерских, и теперь стрижки для них были плевым делом. Короткая прическа гораздо удобнее – и мыться легче, и для боя лучше – волосы не мотаются по ветру, не закрывают глаза, не цепляются за кусты и заборы. А сейчас бой – это главное. Все остальное потом. Когда «потом»? Да кто знает когда…

Андрей обращал на Лену внимание не больше, чем на остальных соратников. Вот Настя – это да, на нее он смотрел так, что Лене становилось грустно. Нет, она не завидовала Насте. Завидовать нехорошо! Но очень хотелось бы, чтобы именно ее, Лену, Андрей обнял, прижал к груди, спросил – плохо ей или хорошо. Просто сел рядом и помолчал, держа ее за руку…

Впрочем, он и с Настей не сидел, не держал за руку, не обнимался и уж тем более не занимался сексом. Даже не заговаривал об этом. Только смотрел, смотрел, смотрел…

Время. Время все решит. Все расставит по своим местам. Сколько надо будет этого времени? Да кто знает? Какая разница – сколько? Год, два, три… но она все равно будет с Андреем. Это судьба.

Возраст? Ей уже почти шестнадцать лет. В старину выходили замуж и в двенадцать. Как только месячные начались – все, можно замуж. А чем теперь не Средневековье? И будет у нее пять детей – не меньше. Три мальчика и две девочки. А может, и шесть! Трудно, конечно, вырастить столько детей, она же маленькая, хрупкая, но Лена постарается. Для своего любимого – постарается! И для себя. И для этого мира.

Все изменилось, и она изменилась. Нет прежней Лены. И нет прежнего мира. Хоть плачь, хоть не плачь – ничего уже не вернешь.

Лена развернулась и пошла в дом. Надо будет активизировать девчонок – пусть займутся уборкой. Пыль сотрут, полы помоют. Лето, тут всегда дует ветер – пыль натаскивает! А где пыль, там и грязь, там и болезни.

Девушки сидели в гостиной, где она их и оставила. Сидели молча, глядя в пространство и только иногда моргая длинными ресницами. Роботы, да и только!

Лена вдруг вспомнила фото из Интернета, на нем была запечатлена секс-кукла, сделанная в Японии. Красивая и неживая. Если не присматриваться, не отличишь от живой девчонки. Так и тут – вроде как живые, но… не совсем живые.

Лена их всех подстригла по своему образу и подобию, так что волос у них теперь почти не было. Одели их в шорты и майки – пришлось распотрошить магазин одежды, так что теперь этой самой одежды тут было как… в магазине. Много одежды!

С трусиками и лифчиками заморачиваться не стали. Да и какие лифчики девчонкам 12–15 лет? Все или плоские, или с твердыми бугорками-грудями – нечего тут лифчику удерживать! Пока нечего. Не отвисает и не мешает.

Лена подошла к темноволосой девочке, сидящей на стуле, остановилась перед ней и заглянула в глаза «роботессе».

– Ты слышишь меня? Слышишь? Эй, скажи что-нибудь! Как тебя звать? Как твое имя?

Девчонка не ответила. Она молча смотрела сквозь Лену – безмятежная, спокойная, живая статуя, да и только. И так они все, все десять девочек. Молчат, ничего не отвечают, но делают то, что им скажут. Почему делают и как они понимают, что нужно делать, – неизвестно.

Воздействие болезни? Ну ладно там – одна, две девочки, но сразу десяток?! Лену и Настю тоже насиловали и били, не так, как этих девочек, конечно, но… все-таки. Так почему Лена и Настя не сошли с ума? Впрочем, по большому счету и Лена спятила. Только по-своему, не так, как они. Она полностью изменилась – и прическу сменила, и одевается не как девчонка. Разве это не признак сумасшествия?

Или вот эта патологическая влюбленность в Андрея, которого она практически и не знает, но втрескалась в него, как… как… Лена не могла подобрать определение. Мозг отказывался его подобрать. ТАК влюбляться в мужчину – просто патология. Она бы сделала все, чего бы он ни попросил. Вернее – потребовал бы. Все, абсолютно! И при одной мысли о том, что она может ему позволить все на свете, у Лены начинали «летать бабочки в животе».

Раньше она слышала это выражение, читала о нем в книгах, но считала это каким-то глупым преувеличением склонных к пафосу писателей – для таких же восторженных и глупых читательниц, любительниц романтического фэнтези. Ну какие еще насекомые – ТАМ?! Если только «смешные», для анекдотов. А вот оказалось – и ей пришлось ощутить, что это такое. Когда смотришь на объект обожания, и у тебя вдруг в животе становится легко-легко, когда приливает кровь, когда у тебя все трясется и теплеет, и одна в голове мысль: «Я хочу его видеть! Я хочу его касаться!»

Ужасно. Вообще-то это ужасно. И совершенно не соответствует психотипу Лены, ее воспитанию, ее мировоззрению. Мужчины в ее жизни были где-то между статистикой рождаемости в Гондурасе и брачным поведением хамелеонов острова Корфу. Кстати, насчет хамелеонов – это гораздо интереснее, чем всякие там бабочки в животе.

Нет, Лена не была абсолютно наивной, глупой девочкой, ничего не понимающей в отношениях мужчин и женщин и, как институтки Смольного, называющей куриные яйца «куриными фруктами» (ибо «яйца» слово неприличное и намекает на мужской пол). Разве в век Интернета кто-то узнает о сексе и обо всем с ним связанном только из рассказов дворовых девушек или учебников биологии? Интернет заполонила всевозможная порнуха, и, чтобы разузнать и рассмотреть в подробностях, надо всего лишь сделать соответствующий запрос! Но Лене это было просто-напросто неинтересно. Ну не было в ее ближайших планах отношений с мальчиками, и уж тем более со взрослыми мужчинами (привет Лолите!). Она была серьезной девочкой, образованной, выдержанной, воспитанной, ровной в отношениях и с девочками, и с мальчиками. Ни с кем не ругалась, ни с кем особо и не дружила.

И не сказать, чтобы на нее не обращали внимания мальчики-одногодки и даже парни гораздо старше, – как только Лена начала округляться, у нее начала расти грудь (очень, кстати, внушительная для такой маленькой «Дюймовочки»), предложений «дружить» у нее было более чем достаточно. И совсем даже не от каких-то пропащих парней, наоборот – красивые, положительные, даже учтивые приглашали гулять, в гости, на пляж и в кино. Но Лена как-то так умело, необидно отказывала им всем, и через некоторое время за ней закрепилось звание Недотрога, но, как ни странно, без обидной составляющей. Может, потому, что она не выделяла никого и не отбивала парней у одноклассниц? Не подличала и не наушничала?