Книга Дважды дрянь - Вера Колочкова

А иногда, черт возьми, так хочется взять и расставить все по своим законным местам! Сорвать маски, обнажить правду. Получить удовольствие от разоблачения. Обхамить Димку, вывести Майку на чистую воду… Очень хочется. Однако нельзя. Интриги потому что не будет. Пусть Димка думает, что она ничегошеньки про их отношения не знает. И Майка тоже пусть так думает. Пусть она корежится, пусть плюхается в своей затянувшейся тоске-любви. Все равно своего никогда не получит. Фиг тебе, дорогая подруга. Что мое, то мое. И всегда моим будет. А ты крутись дальше, тоскуй да облизывайся. И делай вид, что дружишь. Иного-то тебе ничего не остается…

Ксенька зевнула наконец, выпустив из розового рта пустышку, всхныкнула напоследок и задышала ровно. Если ее в коляске трясти, она быстро засыпает. На цыпочках прокравшись по коридору, Дина осторожно заглянула в кухню. Димка сидел в той же позе, положив подбородок в ладони, изучал картинку на стене. Так и не стал ужинать, значит. Ну-ну. Давай сиди, мечтай дальше. Слабак…

Майя

– Привет… Я не поздно? Мне Темка сейчас сказал, что ты просила перезвонить…

– Да нет, не поздно. Нормально. Ты же знаешь, я рано никогда не ложусь, – что-то торопливо прожевывая, проговорила Мстислава. – Хорошо, что позвонила. У меня для тебя очередные новости есть. Ты ж у меня клиентка особенная, никак мы с тобой не расстанемся. Пора уж и близкими подружками называться, наверное.

– Ну да… Сколько мы с тобой уже… дружим? Четыре года почти?

– Ага! Как только я частной практикой занялась, так и дружим! Спасибо твоему упорному мужику, никак не успокоится. Представляешь, уже до Европейского суда дошел! Сначала, пока у него наше, российское гражданство было, подал жалобу в Европейскую комиссию по правам человека, а потом, когда гражданство сменил, эту жалобу в Европейский суд передали. Представляешь? Ужас, что творит! Мне когда позвонили, я не поверила… Там, в этом суде, даже палата специальная создана для рассмотрения его дела. «Гофман против Российской Федерации» называется.

– Господи, Мстислава… И что? Что теперь будет?

– Да ничего не будет! Рассмотрение на пятнадцатое октября назначено.

– Тебе надо будет туда ехать?

– Да прям! Кто бы меня там ждал! В Европейском суде уполномоченный специальный есть от Российской Федерации. Тут дело уже не в тебе, как ты сама понимаешь, тут уже к нашему законодательству претензии предъявлены. Нет, каков оказался твой бывший муженек, а? Права его человеческие нарушены, видишь ли! Как будто убыло от него с алиментов этих! Наследство от дядюшки получил хорошее, так и поделись, чего тебе стоит? Подумаешь, обманули его! Лишний раз только убеждаюсь, что все мужики – сволочи.

– Нет. Леня не сволочь. Это я – дрянь, а он не сволочь…

– Ну, начались старые песни… Хватит, Майя! И никакая ты не дрянь! Ты обыкновенная женщина. Как все. Сотый раз тебе повторяю и еще повторять буду – чтобы выжить в этом мире, всем женщинам надо немного суками быть. А иначе сожрут. Раздавят. И скажи спасибо, что тебе наше законодательство такую удачную лазейку предоставило. Все решения наших судов четко основаны на законе, между прочим! Вроде и генетическая экспертиза не признала отцовства, а фишка такая, что все равно алименты плати! Бьюсь, бьюсь с тобой, никак ты своего счастья уразуметь не можешь!

– Ну почему не могу? Как раз и могу. Давно уже уразумела. Я ж сама этот процесс алиментный затеяла, никто меня к тебе на веревке не тащил.

– Вот именно – не тащил! Я для тебя вон как расстаралась, а ты себя дрянью называешь! Даже и слышать неприятно… – обиженно протянула Мстислава на другом конце провода. – Тебе алименты в размере двух тысяч евро помесячно обеспечили, а ты все дрянь да дрянь! Ты чего это, клиентка бессовестная? Прямо слышать этого не могу! Ладно бы мужик твой из алкоголиков неимущих был, тогда б я еще поняла. А так… Ты же вот-вот в счет не выплаченных за четыре года алиментных обязательств квартиру в Питере в собственность получишь! Я вчера звонила туда, там приставы уже арест наложили на его долю…

– Ага. Спасибо, Мстислава. Прости. Огромное тебе человеческое спасибо. Или не человеческое? Или сучье? А что? Раз мне надо научиться сукой быть, как ты говоришь, то и спасибо мое, выходит, тоже сучье…

– Посмотрите-ка, она еще и ерничает! И это вместо законной ко мне благодарности! Вот скажи вообще – чего мне от него, от «спасиба» твоего? Какой такой на сегодняшний день навар? Ты не забыла, что я пока на тебя бесплатно работаю?

– Нет. Не забыла, конечно. Извини.

– Да ладно… А вообще, честно тебе признаюсь, я твое дело с большим азартом веду. Хотя, если уж совсем честной быть, все время удивляюсь – как это ты, вся из себя такая тихоня совестливо-страдающая, все это четыре года выдержала? Как тебя угораздило на это вообще решиться?

– Ну, так вот, угораздило… Долго объяснять. Да и не хочется. И вообще, не изводи меня попусту дурацкими вопросами. Я и в самом деле дождаться не могу, когда все это мучение закончится.

– Ой, да в чем мучение-то? Не зли меня, Майя! Опять страдания включаешь?

– Ладно, не злись. В конце концов, это ж мои страдания, к тебе, как к адвокату, они вообще отношения не имеют… Пока, Мстислава. Спокойной ночи…

– Погоди! Я ж тебе главного не сказала! Мне на днях обещали из Питера эту самую жалобу по факсу переслать… Ну, ту, которая в Европейском суде будет рассматриваться. Хочешь почитать, как твой бывший в обиженных своих человеческих достоинствах перед миром изгаляется?

– Не знаю. Хочу, наверное.

– Ну, тогда я перезвоню тебе, как ее получу. Идет?

– Идет… Пока, до встречи… Торопливо положив на рычаг трубку, Майя зажала холодные ладони меж колен, втянула голову в плечи и даже содрогнулась слегка, будто пытаясь сбросить с себя неприятный осадок после разговора. Всегда вот так и происходит с ней после разговора с молодым адвокатом Найденовой. Будто встряхнуться хочется. Нет, против Мстиславы, как таковой, она ничего не имеет, конечно. Умная девчонка. Хоть и молодая еще. А только иногда кажется – век бы ее не видать, Мстиславу эту…

– Ты чего, доченька? Случилось что? – тревожно спросила Алевтина. – Что она тебе сказала, адвокатка твоя? На тебе прямо лица нет… Новости плохие, что ль?

– Да нет, мама. Все хорошо. Просто еще один суд будет. Теперь уже Европейский какой-то.

– Ох ты господи… Да когда же это все кончится? Одни сплошь суды и суды… Девку мою извели судами этими!

– Да ладно, мам… Леню тоже понять можно…

– А тебя? Тебя-то что, нельзя понять? Растил-растил Темку, как своего, и вдруг на тебе! Ничего, обойдется твой Леня! И тебе тоже должно было что-то перепасть за судьбу твою горькую!

– У меня не горькая судьба, мам. Чего ты…

– Ой, да как же не горькая-то, доченька? Неуж я не понимаю, каково это – любить одного, а с другим жить… Это я, дура неграмотная, во всем виновата… Ты уж прости меня, Майка!