Книга Свет любви - Шеннон Дрейк

— Я герцогиня Монтуанская! И я требую, чтобы ты немедленно отпустил меня!

Монтуа? Брайан никогда не слышал этого названия. Однако ни одна герцогиня не стала бы одеваться так, как была одета его пленница. К тому же Брайану сейчас было не важно, кто она такая.

— Да хоть сама королева Франции! Я намерен выяснить, куда ты дела похищенное.

Ее тело под его руками напряглось еще сильнее, Брайан почувствовал, как она сгибает пальцы, пытаясь вонзить ногти в его ладонь.

— Попробуй только прикоснуться ко мне и окажешься на плахе!

— Вряд ли… герцогиня, — насмешливо произнес он, с трудом сдерживая гнев и прикрывая его пренебрежительным тоном. Он напомнил себе, что он просто рыцарь, а не судья и не присяжный. Если Генрих и успел что-либо сделать, так это дать Англии закон. Брайан не был палачом. Будь она мужчиной, он вызвал бы ее на поединок, надеясь убить. Но она была женщиной, и как бы ни заслуживала она смертного до приговора, Брайан не имел права вынести его.

Он отпустил ее и сел, скрестив руки на груди и продолжая придавливать ее к земле.

— Сейчас мы вернемся в замок, — объявил он, — и надеюсь, ко времени прибытия ты станешь сговорчивее.

Ловко и небрежно он поднялся, направляясь к своему жеребцу.

Когда он вновь обернулся, женщина по-прежнему лежала на земле в той позе, в какой он ее оставил.

— Вставай, герцогиня, — приказал он.

Она взглянула на него в упор большими, затуманенными глазами; в них промелькнула обида… или внезапный испуг?

— Я запуталась, — пробормотала она, — запуталась в плаще. Ты мне не поможешь?

Брайан нетерпеливо шагнул к ней, чтобы поднять на ноги. Но как только он взял ее за левую руку, женщина вскочила с поразительной быстротой, высоко занося в воздух правую. В лунном свете блеснуло лезвие кинжала: на нем словно отражалась ненависть ее кристально чистых прищуренных глаз.

Она совсем не боялась, объятая желанием убить.

Ее обманчиво хрупкое тело оказалось поразительно сильным и гибким.

Только сила и боевой опыт спасли его от внезапного удара. Выбросив руку вверх, он схватил женщину за запястье, заставляя бросить кинжал. Она вскрикнула от резкой боли в сдавленной руке, которую Брайан тут же завернул ей за спину.

Он чувствовал удовлетворение, ощутив ее дрожь и прошептав ей в спину:

— Нет, герцогиня воров и убийц, я не стану твоей очередной жертвой. Но если блудницы и воры верят в Бога, советую тебе начать молиться. Ибо когда мы доберемся до замка, ты можешь стать моей жертвой и тогда дорого поплатишься за эту ночь…

Глава 3

Луна скрылась за облаком, едва он произнес эти слова, и настал полный мрак. Ветер задул внезапными ледяными порывами.

Элиза слышала шепот незнакомца, чувствовала прикосновение его пальцев, подобных холодным пальцам рока. И присутствие рядом высокого, мускулистого тела, излучающего яростное тепло.

— Герцогиня? — произнес голос так насмешливо, что холод вновь пробежал по ее спине. Как ненавистен был Элизе этот голос — густой, хрипловатый, властный, пренебрежительный!

Но по крайней мере незнакомец не вырвал у нее кинжал и не ударил им, как намеревалась сделать сама Элиза. Бесполезный кинжал валялся на земле. Элиза по-прежнему чувствовала боль в сдавленном запястье.

Она ощущала силу, исходящую от незнакомца. Он казался надежным, как меч, крепким, как дуб, опасным, как голодный волк. Подобно темноте он окружал ее со всех сторон; подобно внезапному, резкому ветру мог бы ударить ее, если бы пожелал.

Она совершила ошибку, попытавшись напасть на него.

Его пальцы вонзились ей в руку, как когти зверя.

— Пойдем, миледи, пока не начался дождь.

Обхватив Элизу за талию, незнакомец посадил ее на своего коня. Элиза смотрела, как он подобрал поводья и уселся позади нее. Она еще не встречала человека, который казался бы таким же бесчувственным и холодным. Глубокая, полночная синева его глаз не оставляла никакой надежды — он осудил ее и вынес приговор.

— Кто ты? — неожиданно спросила Элиза. Если этот человек не вор, то он может быть рыцарем ее отца.

— Сэр Брайан Стед, герцогиня, — с усмешкой ответил он. — Слуга Генриха.

Слуга Генриха. Тогда он действительно отвезет ее в замок. И кто-нибудь из рыцарей, увидев ее в замке Шинон, вспомнит, что король часто посещал провинцию Монтуа.

Элиза тут же задумалась, как быть, если ее решат обыскать. Кольцо Генриха наверняка найдут и сочтут ее сообщницей воров; а после того, что случилось, гнева рыцарей из Шинона не избежит никто — ни крестьянин, ни дворянин. Нельзя допускать, чтобы ее обыскали. Это довольно просто. Надо держаться с таким достоинством, чтобы никто не осмелился и прикоснуться к ней. Элиза умела вести себя повелительно и властно, в конце концов, она была дочерью Генриха. Она умела добиваться повиновения одним холодным взглядом и негромким приказом. Никто не осмеливался проявить к ней ни малейшего неуважения.

До сегодняшнего дня. До тех пор, пока ей не встретилось это подобие рыцаря из камня и стали.

Горделиво вздернув подбородок, Элиза ответила на насмешку рыцаря сдержанной улыбкой.

— Тогда, сэр Стед, поспеши в замок. Наверняка в замке найдется кто-нибудь, кто заставит тебя дорого поплатиться за сегодняшнюю ночь! Стоит мне доказать, кто я такая, сэр Стед, и ты…

— Герцогиня, — прервал ее рыцарь, — я уже говорил тебе: будь ты даже королевой Франции, тебе незачем ждать пощады, если ты окажешься воровкой.

Ей захотелось сказать какую-нибудь резкость, но она не успела, только глубоко вздохнула, когда рыцарь пустил огромного жеребца рысью. Элизе пришлось схватиться за гриву. Через несколько шагов жеребец перешел на галоп, заставляя Элизу отпрянуть к широкой груди рыцаря.

Она сжала зубы, когда резкий ветер ударил ей в лицо, сорвал с головы капюшон и с яростью принялся трепать освобожденные волосы. Неразборчивое восклицание за спиной помогло ей понять, что ее волосы опутали лицо рыцаря; его неудобство доставило Элизе неподдельное удовольствие. Ей показалось, что ее несет буря, и не было известно, когда кончится эта буря или когда удастся найти мирное убежище.

Вокруг стояла темнота, холод усиливался с каждой минутой. Как это конь умудрялся нестись во тьме с такой бешеной скоростью? Стоит ему оступиться — и оба его всадника погибнут.

Но мужчина, сидящий сзади, казалось, не заботился об этом. Он слегка пригнулся в седле, как будто привык к такой скачке. Вероятно, так оно и было. Но Элиза не могла к ней привыкнуть, ее мысли тянулись как бесконечная монотонная молитва: только бы все кончилось… Боже мой, только бы все кончилось…

И как раз в тот момент, когда она была уверена, что худшее уже позади, черноту ночного неба прорвала вспышка изломанной молнии. Элиза вскрикнула, но, к ее изумлению, жеребец не испугался и не встал на дыбы. Он продолжал нестись в ночь.