Книга Жестоко укушенная - Хлоя Нейл

Этан молчал в течение минуты.

- Жажда крови и насилие несовместимы. Вовсяком случае, если речь идет об обольщении, о том, чтобы поближе подобраться кчеловеку. В этом заключается основная цель использования гламура вампиром.

Гламуром можно назвать старый-добрыйвампирским шарм — способность вампиров завораживать других, либо манипулируяобъектами, либо приспосабливаясь, чтобы выглядеть для жертв болеепривлекательными. Я не могла осуждать способности к гламуру, но, похоже, у меняк нему какой-то иммунитет.

- Уже во второй раз у нас неприятности из-зарейвов, - отметила я. - До этого времени мы держались в стороне. Теперь жепришла пора прекратить их. Но мы не можем относиться к этому как к зауряднойвечеринке, вышедшей из-под контроля. Тут что-то…иное. И если тебя этообнадежит, то, по крайней мере, Тейт дает тебе шанс решить эту проблему.

- Дает мне шанс? Это еще мягко сказано. Онделает именно то, что пытался сделать Ник Брекенридж - шантажирует нас, чтобымы приняли меры.

- Или дает возможность, которой у нас не былораньше.

- С чего ты так решила?

- Он заставляет нас действовать, - сказала я.– А значит, вместо того, чтобы ходить на цыпочках вокруг ГС изаморачиваться, что тот или иной Дом о нас подумает, нас заставили выйти наружуи что-то предпринять. Придется нам потратить часть того политического капитала,о котором ты постоянно талдычишь.

Этан властно выгнул бровь.

- Рассуждаешь. Аргументировано и продуманнорассуждаешь.

На этот раз закатил глаза он.

- Смотри, - продолжила я. - В прошлый раз,когда мы занимались рейвами, ты заставил меня сосредоточиться на том, чтобыничего не просочилось в СМИ. Сегодня вечером мы доказали, что беспокойство отом, что кто-то узнает о проблеме, фактически не решает ее саму. Нужно добитьсярезультата. Мы должны ликвидировать рейвы.

- Ты хочешь заявить вампирам, что они большене могут участвовать в оргиях по распитию человеческой крови?

- Ну, я не собиралась использовать именно этислова. И планировала взять свой меч.

Он слегка улыбнулся.

- Со сталью в руках ты совершена.

- Ага, - согласилась я и поднесла руки кживоту. - И теперь, когда мы нашли плюсы, давай найдем, что поесть. Я голодная.

- А ты когда-нибудь вообще бываешь сытой?

- Ха-ха, - я слегка толкнула его плечом. -Пошли. Закажем итальянской говядины.

Он посмотрел на меня:

- Полагаю, это что-то из разрядавысоко-важного в Чикагских кулинарных кругах?

Я опечалилась, что он не испытывал моейрадости при упоминании хорошего итальянского сандвича с говядиной. А еще меняраздражал тот факт, что прожив в Чикаго столько времени, Этан полностьюотгородился от всего, из чего состоит этот город.

- Настолько важного, как горячие сосиски ичикагская пицца.Пойдемте, Сеньор. Теперь ваша очередь учиться.

Он фыркнул, но уступил. Мы поехали вуниверситетский городок, припарковались вдоль улицы, и заняли свои местатретьими в очереди на обед среди студентов ЧУИ,проголодавшихся ночью. В итоге сделав заказ, мы направились к стойке, где яначала учить Этана стоять так, как Бог предназначал жителям Чикаго: ноги врозь,локти на столе, бутерброды в руке.

Этан прекратил разговаривать, как толькопринесли его восьмидюймовый итальянский сандвич с говядиной, с которого все ещекапал соус. Когда после первого укуса след соуса остался на полу у его ног, ане на дорогой итальянской обуви, он широко улыбнулся.

- Хорошая работа, Страж.

Я кивнула, кусая бутерброд из хлеба, говядиныи перца, будучи счастлива, что Этан пребывал в отличном настроении. Говорите,что хотите, о моей одержимости всем, что содержит мясо и углеводы, но никогдане недооценивайте способность большого количества тонко нарезанных кусочковговядины на булке, сделать мужчину счастливым, будь он вампиром или человеком.

И кстати о счастье, я задавалась вопросом, чтоже еще упускал из жизни Этан.

- Ты когда-нибудь был на игре Кабс?

Этан промокнул рот бумажной салфеткой, и язаметила, что его костяшки пальцев уже исцелились.

- Нет. Как ты знаешь, я не большой поклонникбейсбола.

Он не большой фанат, но, тем не менее,разыскал бейсбольный мяч, подписанный игроками Кабс, взамен того, что япотеряла. Этот поступок вывел меня из равновесия, но мне удалось не приниматьего близко к сердцу.

- Бьюсь об заклад, - сказала я. - Серьезно, тыпрожил в Чикаго столько времени и ни разу не был на Ригли? Это - позор. Тыпросто обязан там побывать. Разумеется, я имею в виду ночную игру.

- Ну, разумеется.

Несколько крупных мужчин с усами, одетые вфутболки Медведей и с бутербродами в руке двигались к высокой барной стойке внашем направлении. Они расположились около Этана и, вытянув ноги и развернувсвою итальянскую говядину, начали есть. Так продолжалось до второго укуса, покаони не оглянулись и не заметили, двух вампиров стоящих рядом.

Тот, что стоял ближе к Этану, вытер салфеткойжир с усов. Его пристальный взгляд, переходил от меня к Этану.

- Мне знакомы ваши лица. Я вас знаю?

С тех пор как мою фотографию напечатали напервой полосе несколько месяцев назад, а Этан не раз появился в местныхновостях после нападения на Кадоган, вероятно, мы и впрямь выглядели знакомо.

- Я вампир из Дома Кадогана, - сказал Этан.

Ресторан, пусть и не полный, но все же сбольшим количеством ночных посетителей, погрузился в тишину. На этот раз,мужчина подозрительно посмотрел на бутерброд.

- Нравится?

- Он восхитителен, - сказал Этан, а затемпоказал на меня. - Это Мерит. Она из Чикаго. И она решила, что я должен егопопробовать.

Мужчина со спутником поддались вперед, чтобыпосмотреть на меня.

- Это так?

- Да.

Он молчал некоторое время.

- Вы уже попробовали чикагскую пиццу? Илигорячие сосиски?

У меня отлегло от сердца. Мы, возможно, и быливампирами, но, по крайней мере, эти парни признали в нас прежде всего жителейЧикаго. Мы знали, что такое Ригли Филд и Нави Пьер, Дэйли и движение вчас пик, каков Солдже Филд в декабре ипляж Оук-стрит в июле. Мы имели представление, что о необычных метелях и ещеболее необычной аномальной жаре.

Но лучше всего мы были знакомы со здешнейедой: такерией,горячими сосисками, чикагскими пиццами и отличным пивом. Мы пекли ее, жарили,тушили, готовили на гриле. И в стремлении наслаждаться солнцем и теплом, покаесть возможность, мы разделяли эту еду все вместе.