Книга Я сижу на берегу - Рубен Давид Гонсалес Гальего

Тетя Клава из дома никогда ничего не приносила. Тетя Клава носила нашу еду себе домой. Тетя Клава была особенная нянечка.

Чемпионат мира по футболу. Серьезное соревнование. Посмотреть хочется всем. Второй тайм показывают после отбоя. Второй тайм хочется посмотреть больше, чем первый. За три дня до чемпионата детдом замирает в ожидании. Никто не ругается матом. Все старшие мальчики послушны как никогда. Курят только тайком, а когда курят, бросают окурки исключительно в мусорницы. Никаких пьянок. Какие могут быть пьянки? Чемпионат мира по футболу – это серьезно. Если твой день рождения выпал на чемпионат мира – считай, тебе повезло. Ты выпьешь с друзьями вина после чемпионата. Вина будет больше, чем обычно. Пить будете и за день рождения, и за советских футболистов.

Серега болел за Бразилию. Почему за Бразилию, он объяснить не мог. Серега ничего не знал про Бразилию. Болел и все. Наши футболисты никуда не годились – это понятно. Но и в хоккее Серега болел за Канаду. Такой он был парень – Серега.

Миша ни за кого не болел. Миша говорил, что гонять мяч по полю – глупость.

Тетя Клава ходит по детдому, поджав губы. Тетя Клава громко кричит на всех, ей никто не отвечает. Директор детского дома разрешил смотреть футбол, дежурный воспитатель разрешил. Последнее слово – за тетей Клавой. У тети Клавы – власть.

За полтора часа до отбоя все малыши помыли руки и легли спать. Тихо в детдоме. Никто не спорит с тетей Клавой. Все ведут себя хорошо. Когда тетя Клава идет по коридору, – все уступают ей дорогу. Даже те, кто на костылях. Даже безногий Серега на своей тележке. Все хорошо, все спокойно. Тете Клаве нравится, когда все спокойно. Тете Клаве нравится, когда ее уважают. Если тетя Клава разрешит смотреть футбол, все забудут про тетю Клаву. Они сядут перед телевизором, они будут радоваться и огорчаться вместе, без тети Клавы.

Тетя Клава не разрешает. «Все, – говорит тетя Клава, – идите спать». Упрашивать тетю Клаву бесполезно. Тетя Клава непреклонна. Спать – значит, спать.

В комнате старшеклассников спор. Серега предлагает запереть тетю Клаву в комнате.

– А что, – говорит Серега в запальчивости, – я затолкаю ее в комнату и запру на швабру. Что она мне сделает? Посмотрим футбол и выпустим.

С Серегой никто не спорит. Пусть. Ссориться с Серегой никто не хочет. Всем нравится Серегина идея. Все по очереди ругают тетю Клаву. Все правильно. Тетя Клава сама нарывается на скандал. Давно пора ее проучить.

Молчит один Миша. Миша молчит и улыбается.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Мишу Серега.

– О шахматах. Не о футболе же.

– Нет. Что ты думаешь о тете Клаве?

– Сука. Сука и дура.

Серега подъезжает поближе к Мише.

– Вот и мы думаем, что сука. Стоит ее проучить. Ты согласен?

Миша улыбается. Миша почти всегда улыбается.

– Конечно, согласен. Только запереть мало. Она вырываться станет, дверь сломает. Завтра скандал поднимется, твоих родителей вызовут.

– Мне все равно.

– Ну, если тебе все равно, тогда другое дело. Я думал, что тебе не все равно. Запереть себя просто так она не даст. Сопротивляться будет. Ты сильный, а в ней весу килограмм сто, наверное. В общем, если ты ей что–нибудь сломаешь, сядешь в тюрьму. Тебе шестнадцать есть?

– Есть. Мне все равно. Сказал – должен сделать.

– Так делай.

На полу перед Мишей лежит пустая шахматная доска и вырезка из газеты. Фигур на доске нет, но все знают, что фигуры Мише не нужны. Все фигуры у него в голове. Миша делает вид, что анализирует шахматную партию. Миша делает вид, что ему все равно.

Серега сердится.

– Тебе хорошо. Твои шахматы ночью не показывают.

– Ты ошибаешься. Последний чемпионат показывали ночью. Мне все равно. Главное – знать запись партии.

– Что ты предлагаешь?

– Я ничего не предлагаю. Делайте, что хотите. Можете тетю Клаву зарезать, утопить, зажарить живьем на костре, скормить крокодилам. Только где крокодилов взять, я не знаю.

Никто в детдоме не может так разговаривать с Серегой. Только Миша. Миша говорит тихо, очень тихо. Но в комнате так тихо, что Мишины слова слышат все.

– Миша, – говорит Серега, – у тебя голова не болит?

– Нет.

– Тогда сейчас заболит.

– У меня голова никогда не болит.

– А если коляска перевернется, заболит?

– А с чего ей переворачиваться?

– Я ее сейчас переверну. Случайно.

Миша молчит. Миша думает. После недолгой паузы серьезно, чересчур серьезно, замечает:

– Нет. Не выйдет. Ничего у тебя не выйдет. Чтобы тетю Клаву душить, две руки нужны. Чем ты будешь мою коляску переворачивать?

Серега старается держать себя в руках. Серега не может признать перед всеми, что Миша прав.

– Ладно, – внезапно и радостно замечает Миша, – ты малышей уложил?

– Уложил. Они уже полчаса как спят.

– Все спят?

– Все.

– Спорим на шоколадку, что не все?

Серега не хочет спорить.

– Ну тебя на фиг. С тобой спорить – себя не уважать. Я тебе уже три шоколадки проспорил.

– Так всегда. Все приходится делать самому. Пойду малышей спать укладывать.

– Ты? Как ты будешь их укладывать? Так они тебя и послушались.

– Возьму кулек конфет и уложу. Делов–то. Давай конфеты.

– Это не мои конфеты. Мы их для чая оставили.

– Ничего не знаю. Без конфет я с ними не управлюсь. Кстати, объясни мне, пожалуйста, зачем тебе конфеты? Сахар для мозгов полезен, а тебе нужно мышцы качать. Мозгов у тебя все равно нет. Творог тебе нужен, а не конфеты. Да и не справедливо это. Вы будете футбол смотреть, а малышам что? Хоть конфет поедят. Так. Некогда мне с тобой разговаривать. Откати меня в комнату к малышам. Книгу только захвати.

Серега берет в руки Мишину книгу.

– «Хоровое пение». Ты им петь собрался?

– Надо будет – буду петь.

– Ну, ты и даешь. Что еще придумал? Я откачу, мне не трудно. А Федька где? Разбудить его?

– Федьку не трожь. Я его сразу после ужина спать послал. Вам, дуракам, хорошо. Тетю Клаву на костре зажарите, вас лет через десять из тюрьмы выпустят за хорошее поведение, а Федьке чуть что – дурдом. На всю жизнь.

Серега берется за веревку, привязанную к Мишиной тележке. Одной рукой он отталкивается от пола, другой тянет за собой Мишину тележку.

В комнате у малышей Серега включает свет.

– Иди спать, – говорит ему Миша шепотом. – Лежи на кровати, пока тетя Клава не позовет футбол смотреть. И все наши пусть ложатся. Скажи: мы объявляем тете Клаве бойкот. Пока о футболе не заговорит – всем молчать.