Книга Сирия и Палестина под турецким правительством - Константин Базили

Весной воспоследовало повеление Порты, чтобы подать с ливанских племен была постановлена не на общем основании финансовой системы, обнародованной незадолго пред тем во всей империи, но постоянной суммой на основании древнего обычая, как того желали горцы. В сравнении с тем, что платили эти племена при египетском правлении, притязания Порты были весьма умеренны, она требовала с Ливана 4 тыс. мешков (около 110 тыс. руб. серебром) ежегодной подати. Она предоставляла князю две трети этой суммы на расходы по управлению и довольствовалась остальной третью в казенный доход. Для совещания по этому делу были созваны депутаты со всех округов в селение Айн-Ануб, в 15 верстах от Бейрута[262]. Анархические элементы, которые мутили горы со времени изгнания египтян, сошлись и сняли личину в этом сейме. Епископ маронитский Тобий, уполномоченный от своего патриарха и подкрепляемый сочувствием французских агентов, предлагал не только отказать в уплате податей, но сверх того требовать от правительства наград и возмездий за услуги, оказанные горцами в войне с Ибрахимом, и за все понесенные убытки. Наконец, требовал он уничтожения всех таможенных пошлин нового тарифа и предлагал, в случае несогласия Порты на все это, просить посредничества католических держав — Франции и Австрии.

Эти речи действительно выражали в ту эпоху чувство массы католического народонаселения Ливана. Православные горцы и друзы тогда же отделились от маронитов. Первые под влиянием умного греческого духовенства легко постигли тайные пружины и цель этих опасных проделок. Вторые поджигали своих легковерных соперников, сулили им тайное свое содействие, усердно раздували бурю, среди которой надеялись они сами достигнуть цели своей — восстановления феодальных прав, однако не хотели навлечь на себя негодование правительства.

Марониты представили со своей стороны всеподданническую просьбу, в которой, излагая свои притязания, присовокупляли, что подати вносятся от народа в казну ради покровительства, оказываемого народу от властей; они же не только не нуждались ни в каком покровительстве, но даже были сами в состоянии защищать и охранять других…

Подобные доводы внушены горцам теми самыми доброжелателями из европейцев, которые потом наполняли журналы проклятиями на турок за то, что они допустили бедствия и кровопролития, которыми племя маронитов искупило вскоре затем свои шалости. Вина горцев не оправдывает ни в каком случае преступного равнодушия султанских властей к их бедствиям. Она лишь поясняет внутреннее расположение представителей Порты.

Князь ливанский, который по праву председательствовал в этом анархическом сейме, вместо того чтобы обуздать его направление, успел только выставить на зрелище народу и правительству свое ничтожество. Шейхи-друзы предлагали ему свое вероломное содействие, но с тем, чтобы он подчинился опеке одного из Джумблатов, подобно тому как предшественник его состоял некогда под опекой шейха Бешира Джумблата. Маронитская аристократия его не уважала и не повиновалась ему, стремясь к восстановлению своего старинного анархического влияния, унятого эмиром Беширом. Близкие его родственники, верные классическим преданиям Шихабов, были злейшими его врагами. Владетельный князь, отовсюду опутанный кознями явными или потаенными, пытался привлечь к себе массы народные. Основываясь на предписаниях Порты о равенстве всех подданных пред законом и о раскладке податей сообразно со средствами каждого, он сулил народу всякие льготы, был ласковым, снисходительным, откровенно стремился к избавлению племен ливанских от феодального ига шейхов и эмиров. Но духовенство и влияние Франции двигали народными страстями. Эмир, любимый и уважаемый всеми в эпоху своего избрания, вскоре сделался посмешищем своего народа, который приписывал его ласки и обещания одному лишь бессилию.

По поводу экспедиции 1840 г., в которой участвовал австрийский эрцгерцог, и по поводу преувеличенных рассказов о бедствиях, претерпенных ливанскими племенами, Австрия открыла подписки в пользу своих ливанских единоверцев. С другой стороны, Франция для восстановления политического своего влияния, потрясенного в Сирии событиями 1840 г., посылала также обильные пособия. Духовенство маронитское делало из этих сумм употребление, сообразное со своими видами, а народ более и более баловался, объясняя по-своему участие европейских держав в его судьбе. Он [народ] читал в арабском переводе самые нелепые статьи, которыми шумели в это время французские оппозиционные журналы, и ждал нового крестового похода католической Европы. Поселяне ливанские толковали в своих сходбищах о какой-то стороне во Франкистане, именуемой Швейцарией, стороне гористой, подобно Ливану, не платящей никому податей. Слабоумный патриарх маронитский, делаясь игралищем обступавших его влияний, допускал распространение слуха о сношениях его с католическими державами и о том, что по его просьбе не замедлит показаться французский флот для подкрепления притязаний его племени. Случилось, что к исходу лета французская эскадра, которая крейсировала в Средиземном море под флагом контр-адмирала Ласюса, показалась на Бейрутском рейде. Здесь встретилась она с английскими кораблями, которые не переставали посещать сирийские берега. Марониты, наблюдая со своих высот, ждали с часу на час, что французы сгонят англичан, противу которых после восторгов прошедшего года более и более росла народная ненависть под влиянием фанатической проповеди римского духовенства.

Маронитская женщина. Рис. Роже.

Созревали между тем и замыслы друзов. Оружие и снаряды, розданные союзниками или доставшиеся от египетских отрядов, продавались за бесценок. Друзы с избытком ими запаслись. По примеру своих соперников стали и они домогаться внешней подпоры. В это время Англия и Пруссия основывали в Иерусалиме протестантский храм, и учреждалось там новое епископство англиканское, которого главной целью было обращение евреев в христианство. В глазах ливанских племен этим подтверждались прозелитические замыслы Англии. Сметливые друзы, домогаясь сочувствия английских агентов, стали обнаруживать особенное расположение к протестантским миссионерам и приглашать их к проповедованию своей веры в горах, а в то же время младший брат Джумблатов торжественно садился на английский фрегат, почетные лица, принадлежащие библейским обществам, приглашали его на воспитание в Лондон. Таким образом, ко всем внутренним элементам раздоров между двумя первенствующими племенами на Ливане присоединялся и внешний элемент, основанный на постоянном соперничестве двух западных держав.

Присутствие флотов служило только к тому, чтобы более и более воспламенять страсти в горцах. Среди безначалия, при безнаказанности всех преступлений много крови было пролито в частных мщениях и в семейных спорах. В августе случилась схватка между обывателями — друзом и маронитом — по соседству Дейр эль-Камара за куропатку, застреленную в чужом огороде. Осталось на месте убитых и раненых более шестидесяти человек с обеих сторон. Правительство на все смотрело сквозь пальцы, и все поминутно ждали общего взрыва. Французский адмирал, который один между всеми своими соотечественниками в Сирии не принял участия в сплетнях ливанских, с грустью отплыл, сознаваясь в том, что появление его флага послужило лишь к вящему раздражению страстей.