Книга Франклин Рузвельт - Георгий Чернявский

Рузвельт, разумеется, поддерживал тесную связь с членами своего кабинета и аппаратом Белого дома, с центральными государственными учреждениями в федеральном округе Колумбия, как официально именуется центральная часть Вашингтона — собственно столица Соединенных Штатов, где расположены все общегосударственные законодательные, исполнительные и судебные учреждения. И главное — он мучительно размышлял над тем, как перевести свои многократные заявления о поддержке стран, подвергшихся агрессии, в реальную плоскость, прежде всего путем оказания помощи британцам.

Президента сопровождали в поездке Гопкинс, личный врач Макинтайр и адъютант, «папаша» Эдвин Уотсон — генерал-майор, секретарь по составлению распорядка дня. Внешне эта поездка выглядела как заслуженный отдых после предвыборных баталий. Но на самом деле Рузвельт и Гопкинс в это время обдумывали важнейшие внешнеполитические и военные меры, которые следовало предпринять в условиях ухудшения мировой ситуации, связанного с войной в Европе, в Азии, на Атлантическом и Тихом океанах.

Президент постоянно напоминал себе о том, что перед поездкой, почти сразу после переизбрания, он заявил: Великобритания получит половину всего производимого в США военного имущества. Вставал, однако, вопрос, как она будет расплачиваться за эти огромные материальные ценности. Действовавший принцип «кэш энд кэрри» оказывался теперь невыполним. К этому времени британские военные заказали технику, боеприпасы, оборудование на пять миллиардов долларов, предстояли новые заказы, а казна была почти пуста, что в США было хорошо известно.

Как выйти из этого положения? Рузвельт мучительно обдумывал и обсуждал с Гопкинсом складывавшуюся ситуацию, запрашивал новые данные из Вашингтона, не видя возможности обойти существующее законодательство, но понимая, что его надо серьезным образом изменить.

В результате этих размышлений постепенно созрели принципиально новые идеи, которыми он делился только с наиболее близкими людьми, хотя отлично понимал, что пока длятся колебания, война продолжает набирать обороты.

Определенную направленность раздумьям Рузвельта придало полученное на корабле послание Черчилля от 8 декабря, в котором тот сообщал о финансовом положении своей страны, стоявшей на краю банкротства и неспособной покупать у Америки средства ведения войны на основе принципа «плати и вези». Британский премьер писал: «Мы смогли выдержать разрушение наших домов и гибель нашего гражданского населения из-за непрекращавшихся воздушных атак (речь шла о массированных налетах германской авиации на Лондон и другие города Великобритании в 1940 году — Г.Ч.); мы надеемся дать им соответствующий отпор по мере развития наших исследований и отплатить путем нанесения ударов на военные объекты в Германии, как только наши воздушные силы хотя бы приблизятся к силам врага». Решить эту задачу, однако, было невозможно из-за состояния военно-торговых отношений с США. Сэр Уинстон продолжал: «Приближается момент, когда мы окажемся не в состоянии платить за доставку и всё снабжение… Я полагаю, что Вы согласитесь с тем, что было бы неверно в принципе и привело бы к общему неблагоприятному положению, если бы на пике борьбы Великобритания была бы лишена стабильного снабжения, чтобы… мы были раздеты до костей. Такой курс не соответствовал бы морали и экономическим интересам обеих наших стран».

О том, какое решение было принято на корабле, стало известно на знаменитой пресс-конференции Рузвельта, проведенной 17 декабря, на следующий день после возвращения. Президент использовал простое, но весьма емкое сравнение, особенно близкое жителям «одноэтажной Америки», дорожившим своими домами и садовыми участками и готовым в случае необходимости оказать помощь соседу — разумеется, не в ущерб самим себе.

«Что я делаю в этом критическом положении? — вопрошал Рузвельт. — Я не говорю оказавшемуся в беде соседу перед тем, как дать ему садовый шланг для борьбы против огня: “Сосед, мой шланг стоит 15 долларов, ты должен заплатить мне за него 15 долларов. Мне не нужны эти 15 долларов, но я хочу, чтобы ты всего лишь возвратил мне садовый шланг после того, как потушишь пожар”».

Позже, когда США уже непосредственно вступили в войну, Э. Стеттиниус развил это сравнение: «Теперь притча о шланге приобрела уже всеобщий характер. Пожар постепенно распространился с дома на дом, пока не запылал уже весь город. В этой беде жители города объединили и усилия, и часть своего имущества ради победы над пожаром, понимая, что только в таком единстве их спасение. А у того человека, который некогда одолжил соседу шланг, теперь загорелся его собственный дом, и все соседи пришли ему на помощь».

Но еще раньше, на пресс-конференции 15 апреля 1941 года, Рузвельт позволил себе пошутить, использовав всё тот же образ — видно, самому ему понравившийся. Он прежде всего упомянул о «приятном совпадении» — в первый список товаров по ленд-лизу были включены садовые шланги. Журналисты недоуменно переглянулись. Как ни в чем не бывало Рузвельт сказал, что он оговорился, — речь идет о настоящих, мощных пожарных шлангах. Представители прессы дружно расхохотались.

Первая «беседа у камина» после избрания Рузвельта на третий срок, состоявшаяся 29 декабря 1940 года, еще до инаугурации, носила нетривиальный характер и имела особое значение, которое подчеркивалось тем, что, в отличие от всех предыдущих, при ней присутствовали другие люди: мать президента, государственный секретарь Халл, а также популярный актер Кларк Гейбл с женой. Тем самым в круг участников беседы вводились ближайшие члены семьи, художественная элита, а главное — та часть администрации, которая непосредственно занималась международными делами. И посвящена была эта беседа тому, что США оказались перед лицом прямой военной угрозы и должны оказать помощь странам — жертвам агрессии.

Рузвельт предупреждал, что океаны, которыми, казалось бы, его страна отделена от остального мира, теперь не являются таким серьезным препятствием, как во времена парусного флота. США должны готовиться к войне и безусловно оказывать помощь тем народам, которые противостоят странам-агрессорам. Нельзя, заявлял президент, молчаливо согласиться с их поражением, нельзя ждать, «когда наступит наша очередь стать объектом нападения».

Этим выступлением Рузвельт фактически подготавливал почву для отмены закона о нейтралитете и введения законодательства, предоставлявшего США возможность оказывать военную помощь своим союзникам. В этот день впервые прозвучали слова: «Соединенные Штаты должны стать военным арсеналом для всей мировой демократии. Для нас это неотложная и важная задача. Мы должны взяться за дело так же решительно и споро, с таким же патриотизмом и самопожертвованием, как если бы сами были в состоянии войны».

Формула «арсенал демократии», которая затем стала звучать как «арсенал демократий», то есть снабжение оружием не каких-то абстрактных демократических сил, а демократических стран, означала, что Соединенные Штаты будут оказывать помощь тем государствам, которые ведут войну против сил крайней реакции — агрессивного союза Берлин—Рим-Токио, причем эта помощь будет не только непосредственно военной, но включит в себя также все другие средства, от которых зависит победа в войне: продовольствие, снаряжение и т. д. В то же время она констатировала, что американские солдаты и матросы по крайней мере в ближайшем будущем, не будут непосредственно участвовать в войне, отдавая свои жизни на полях сражений.