Книга Чистая правда - Дэвид Бальдаччи

Фиске смолк, продолжая смотреть через стекло внутрь кафе, где люди покупали освежающие напитки. Они казались беззаботными и счастливыми, преследовали какие-то вполне осязаемые цели; они были всем, чем он никогда не сможет стать. Джон снова повернулся к Саре.

– Я продолжал снова и снова арестовывать плохих парней, но создавалось впечатление, что они оказывались на улице еще до того, как я начинал заполнять бумаги. И они могли пристрелить тебя без малейших колебаний – так ты наступаешь на таракана. Понимаешь, они тоже играли в игру «мы против них». Ты их сплачиваешь. Молодые и черные, попробуй поймать, если сможешь. Копы тебя преследуют? Убей их, если сможешь. Все происходит быстро, и тебе не нужно делать выбор из-за отдельного человека. Это как наркотик.

– Но так поступают не все. Мир не состоит из таких людей.

– Я знаю. Знаю, что большинство – черные, белые и все остальные – хорошие люди и ведут сравнительно нормальный образ жизни. Я действительно хочу в это верить. Но как полицейский я не сталкивался с такими людьми. Нормальные корабли не заплывали в мою гавань.

– Значит, та перестрелка заставила тебя многое переосмыслить?

Джон не стал отвечать сразу.

– Я помню, как опустился на колени, чтобы посмотреть, что с парнем, который упал, – медленно заговорил он, – но оказалось, что он лишь имитировал судороги. Я услышал выстрел и крик моего напарника, выхватил пистолет и стал поворачиваться. Сам не знаю, как я успел выстрелить. Пуля угодила парню в грудь. Мы оба упали, он уронил пистолет, но я сумел удержать свой. И навел на него оружие. Он находился всего в футе от меня. После каждого его вздоха кровь красным гейзером вырывалась из пулевого отверстия у него в груди. Он издавал свистящие звуки, которые я часто слышу во сне. Его глаза стали стекленеть, но тут ничего нельзя утверждать наверняка. Я знал: он только что стрелял в моего напарника и в меня. Казалось, мои внутренности растворяются. – Джон сделал глубокий вдох. – Мне ничего не оставалось, как смотреть, как он умирает, Сара. – Он замолчал, вспоминая, что мог стать еще одним полицейским в гробу, похороненным и почти забытым всеми.

– Твой отец сказал, что, когда вас нашли, ты обнимал его, – мягко напомнила Сара.

– Мне показалось, что он попытался схватить мой пистолет. Один мой палец лежал на спусковом крючке, другой я вставил в дыру у себя в животе. Но он даже руки не поднял. А потом я услышал, как он заговорил. Сначала я едва различал его слова, но он повторял их до тех пор, пока я не понял.

– И что он сказал? – тихо спросила Сара.

Джон выдохнул; ему вдруг показалось, что сейчас из его ран снова брызнет кровь и усталые внутренние органы откажутся работать на двадцать лет раньше срока.

– Он просил меня его прикончить. – И, словно отвечая на ее невысказанный вопрос, продолжал: – Я не мог. И не стал. Однако это не имело значения – через несколько секунд он смолк.

Сара выпрямилась, не в силах ничего сказать.

– На самом деле, я думаю, он боялся, что не умрет. – Фиске задумчиво покачал головой, ему стало труднее говорить. – Ему было всего девятнадцать. Я казался ему стариком. Его звали Дарнелл – Дарнелл Джексон. Его мать подсела на крэк, а когда ему было лет восемь или девять, заставляла заниматься проституцией, чтобы получить деньги на наркотики. – Он посмотрел на Сару. – Тебе это кажется ужасным?

– Конечно, кажется. Да!

– А для меня – обычное дело, хорошо знакомое дерьмо. У меня появился иммунитет к этому… по крайней мере, я так думал. – Джон облизнул сухие губы. – Но после Дарнелла ко мне вернулась способность к состраданию. – Он тревожно улыбнулся. – Я называю это озарением со стальной оболочкой. Две пули в моем теле, умирающий рядом парнишка, который просит, чтобы я его прикончил… Трудно представить событие, способное заставить человека усомниться в том, во что он прежде верил. Но в ту ночь со мной это случилось. – Фиске задумчиво кивнул. – И теперь я смотрю на будущее мира исключительно в контексте Дарнелла Джексона. Он – моя версия ядерного холокоста, вот только произойдет он не через несколько секунд. – Он посмотрел на Сару. – Мною движет ужас.

– А я думаю, что тобой движет забота о людях. Ты делаешь много хорошего.

Фиске покачал головой, а его глаза заблестели.

– Я не какой-нибудь богатый белый адвокат, благородно спасающий маленьких Энисов по всему миру. И только после того как парнишка выстрелил мне в живот, я утратил прежнее равнодушие. Как ты думаешь, многие ли люди действительно думают о других?

– Ты не можешь быть таким циничным, верно?

Некоторое время Фиске молча смотрел на нее.

– На самом деле я самый многообещающий циник из всех, кого ты встречала.

Глава 55

– Ты все правильно сделала, Бет. Несмотря на испытанную тобой боль. Однако я все еще не могу поверить в то, что ты рассказала о Саре. – Джордан Найт покачал головой. Они сидели на заднем сиденье правительственного лимузина, ползущего, бампер к бамперу, в сторону их квартиры в Уотергейте. – Возможно, она просто не выдержала. Давление было огромным.

– Я знаю, – тихо ответила Элизабет Найт.

– Какая-то странная история… Клерк крадет апелляцию. Сара узнает об этом – и никому ничего не говорит. Затем убивают другого клерка. Потом подозрение падает на брата первого клерка. Но Джон Фиске совсем не похож на убийцу.

– Да, и я так считаю. – Разговор с Фиске лишь усилил ее страхи.

Джордан похлопал жену по руке.

– Я проверил Маккенну и Чандлера. Они очень надежны. У Маккенны превосходная репутация в Бюро. Если кто-то и способен распутать эту историю, то именно Маккенна и Чандлер.

– Уоррен Маккенна показался мне грубым и крайне неприятным человеком.

– Ну, при его работе так иногда бывает, – заметил Найт.

– Это еще не всё. В нем что-то есть. Он так напряжен, но возникает ощущение… – Она замолчала, подыскивая нужные слова. – Что Маккенна притворяется.

– Во время расследования убийства?

– Я понимаю, это безумие, но у меня возникло именно такое впечатление.

Сенатор пожал плечами и задумчиво потер подбородок.

– Я всегда считал, что женская интуиция стоит самых лучших мужских умозаключений… Мне кажется, что в этом городе мы все находимся на сцене. Иногда люди устают.

Она внимательно посмотрела на мужа.

– Тебя манит ранчо в Нью-Мехико?

– У меня есть еще дюжина лет для тебя, Бет. И каждый день кажется мне все более ценным.

– Но ведь мы и так рядом.

– Время, проведенное в округе Колумбия, – это совсем не то. Здесь мы оба заняты.

– Моя должность в Верховном суде пожизненная, Джордан.

– Я просто не хочу, чтобы у тебя появились сожаления. И сам стараюсь ни о чем не жалеть.