Книга Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди - Олег Агранянц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже после смерти Сталина Володя встретил вышедшую из тюрьмы Сусанну, и та ему рассказала, что на последней встрече Борис ей сказал: «Ты должна выжить, чтобы рассказать о нас. Ты полька, у тебя есть надежда когда-нибудь уехать из этой страны». И еще она сказала: «Было очень трудно, но никого из вас мы не выдали».
Володя хотел написать о них более подробно, но не успел. Умер он очень рано.
Сусанну я видел по телевизору, уже живя в Вашингтоне. Она давала интервью корреспонденту на Красной площади во время провала путча. Потом я увидел ее имя в списках активистов «мемориала». Я написал ей. Она мне не ответила, а вскоре умерла.
617. Футбол в деревне
Летние каникулы я проводил на даче в Малаховке.
Однажды мы с ребятами пошли в соседнюю деревню играть в футбол. Играли до пяти голов. Мы выигрывали, и атмосфера вокруг нас накалялась. Счет был уже 4:0, и после пятого гола нас явно намеревались серьезно проучить. Подошли какие-то здоровые парни, у некоторых в руках были палки.
Я стоял на воротах и думал, не пропустить ли мне парочку мячей.
Вдруг Юра Веденский забивает пятый гол, начинает победно размахивать руками и обзывать местных нехорошими словами.
Я сначала подумал, не сошел ли он с ума, а потом понял. Нам на помощь пришел Женя Адамов, он был моложе нас и в команде не играл. Как только он сообразил, что местные хотят с нами расправиться, ушел домой и вернулся… с двумя свирепыми овчарками.
Увидев собак, местные стали спешно ретироваться — сначала шагом, а потом, когда овчарки оказались совсем рядом, бегом.
618. Почем килограмм Устиновой?
Жене Адамову я благодарен до сих пор. Когда он стал министром атомной промышленности и был арестован в Швейцарии, я послал ему телеграмму сочувствия.
Женя в Швейцарии держался прекрасно. Оказавшись в камере без литературы, он попросил русского консула принести ему книг. Когда ему принесли несколько «женских романов», он отказался. Лучше ничего, чем это.
Я тоже не поклонник подобной литературы. Когда жена просила меня купить ей книги, я звонил в магазин в Нью-Йорке и заказывал килограмм Устиновой и полкило Вильмонт, чем несказанно веселил продавщиц.
619. О вкусах спорят
Летом в той же Малаховке будущий поэт Н. Олев, тогда еще четырнадцатилетний Нолик, появился в синяком под глазом.
— Познакомился с девчонкой, пошел провожать. А там парни…
Мы решили отомстить и направились в тот район, где наш товарищ подвергся нападению.
Идем. Вдруг навстречу нам девица, очень неказистая внешне.
И тут Ноль нам говорит, что именно из-за нее его вчера избили. Осмотрев девицу, мы были единодушны:
— Правильно сделали, что избили, — и пошли домой.
620. Сыропы
За все лето отец приезжал на дачу от силы раза два.
Помню, однажды мы с ним пошли на станцию и зашли в какую-то закусочную. Там он обратил внимание на объявление «Сыропы» и вежливо поинтересовался у продавщицы, нет ли у них сиропов на кипяченой воде. Та не поняла. Он объяснил:
— У вас написано: «Сыропы», стало быть, они на сырой воде, а это очень опасно, потому что сейчас начинается эпидемия страшного желудочного заболевания.
Продавщица побежала за заведующим. Явился солидный пожилой человек с лысиной и в пенсне. Он сразу понял, в чем дело, и сказал:
— Мы все сиропы прокипятили, просто осталась старая надпись.
Потом он о чем-то говорил с отцом. Продавщица смотрела на них с открытым ртом. Через пару минут заведующий пригласил нас в служебное помещение и вытащил бутылку коньяка.
621. В рубищах
Приходя со мной на станцию, отец обязательно посещал какое-нибудь питейное заведение. Однажды он заказал себе водку (был за ним такой грех) и мне лимонад. В это время проходила электричка. Отец мечтательно произнес:
— А ведь кто-нибудь в этой электричке мог увидеть меня со стаканом. И завтра начнут говорить: «Видели мы вчера на каком-то полустанке Аграняна. В рубищах. Глушил водку стаканами».
— И что ты ответишь? — спросил я.
— Ничего. Не все же удовольствия мне. Мне было приятно пить, а им будет приятно болтать про то, как я пью.
622. Женщины и вино
После смерти отца и деда мы оказались в тяжелом материальном положении. Мать, к тому времени оставившая сцену, начала преподавать танцы, а бабушка устроилась продавщицей в рыбный отдел гастронома. Ей уже было за шестьдесят, но была она крепкой и сильной. Водку пила вместе с грузчиками. Пользовалась всеобщим уважением: Раиса Ивановна — свой человек.
Она была категорически против женского пола, очевидно, помня, что ее супруг, то есть мой дед, был до этого пола очень охоч и на его похоронах, а было ему под семьдесят, рыдали девицы комсомольского возраста.
Но в отношении спиртного потакала. «Ну их, этих баб, — говорила она. — От них все зло. Они обманут, предадут, им нельзя верить, на них нельзя положиться. Иное дело — спиртное. И настроение поднимет, и в печали успокоит».
Диаметрально противоположного мнения придерживалась моя мать. Спиртного на дух не переносила, скорее всего, потому, что ее супруг, то есть мой отец, был очень восприимчив к зеленому змию. От спиртного она меня уберегла, зато в отношении слабого пола… Знакомила меня со своими ученицами, давала ключи от дачи.
Что же касается меня, то я принимал решения согласно обстоятельствам.
623. Доктор Шульман и Розочка
Лето в Малаховке я проводил с самого раннего детства. В памяти остались две колоритные личности — доктор Шульман и Розочка.
Детский доктор Шульман. Тогда ему было уже больше семидесяти. С тростью и большим портфелем, даже летом в костюме, он входил в мою комнату и, не подходя к кровати, ставил диагноз. И никогда не ошибался. Он помнил все болезни, которыми я когда-то болел.
Позже в Америке ни один из так называемых семейных врачей не удосуживался поинтересоваться, с какой жалобой я приходил к нему в прошлый раз.
Розочка. Маленькая, тщедушная, суетливая, небрежно одетая. Она жила в каком-то старом доме, у нее была очень небольшая пенсия и, когда она приходила к моей бабушке, та ее кормила.
Однажды, уж не помню по какому случаю, бабушка налила ей водки. Та выпила. Бабушка поставила пластинку с куплетами Бони из «Сильвы». И вдруг Розочка преобразилась, вскочила и начала танцевать — в такт, профессионально.
— Розочка до революции танцевала в кафешантанах, — сказала мне бабушка, — Она была очень известной. Уезжала с кем-то в Париж.
Я обратил внимание на ее живые глаза и на вдруг преобразившееся лицо и понял, что в молодости она была красивой и очень веселой.
