Книга Дорога на Вэлвилл - Т. Корагессан Бойл

Он понятия не имел, зачем его вызвали. Секретарь доктора, этот малый с неподвижным, словно окаменевшим лицом, остановил Уилла перед завтраком и, ничего не объясняя, предложил явиться к одиннадцати. Уилла это ничуть не смутило. За шесть месяцев он понял, как надо себя вести. Улыбайся до боли в деснах, прикинься здоровым и тупым, ничего им не говори. Самое главное – не задавай вопросов и не рассчитывай на ответ. Если прежде у Уилла бывали сомнения, если когда-то он готов был поверить, что методы этого низкорослого, с ног до головы затянутого в белое диктатора от медицины могут принести хоть какую-то пользу, то, лишившись «узелка» и расположения Элеоноры, сделавшись свидетелем горестной участи, постигшей мисс Манц, Хомера Претца и усерднейшего секретаря самого доктора, Уилл раз и навсегда утвердился в своей позиции: он оставался в рядах пациентов, его состояние не менялось ни в лучшую, ни в худшую сторону, но он лишь терпел и ждал в отчаянной, мучительной надежде, что Элеонора придет однажды в себя и они смогут вернуться домой, на Парсонидж-Лейн, и начать жизнь с начала. Но особых иллюзий у него больше не было.

Однако в тот день доктор Келлог встретил мистера Лайт-боди почти приветливо – и это было необычно, крайне необычно. Их отношения были определены раз и навсегда – строжайшая требовательность со стороны Великого Целителя, покорность и сокрушение со стороны Уилла. Уилл приложился к спиртному в стенах почтенного учреждения, он преследовал с похотливыми намерениями собственную жену, он нарушал режим питания и наотрез отказался от синусоидных ванн, он с апатией относился к гимнастике и без всякого энтузиазма – к смехотерапии. Он даже не пережевывал как следует пищу и не держал правильную осанку. А что это еще за история – отказался обнажиться, входя в бассейн. Уилл разочаровал доктора, и Келлог этого не скрывал. Уилл – саботажник, плохой пример для других пациентов. А потому Уилл имел все основания удивляться, когда Блезе ввел его в кабинет и доктор Келлог поднялся навстречу с благосклонной улыбкой на губах и крепко пожал ему руку.

– Мистер Лайтбоди! Уилл! Как идут дела?

Уилл пожал плечами. Выдавил улыбку.

– Получше, – признал он.

– Ага. – Антисептические глазки доктора смерили Уилла с ног до головы, нащупывая, где притаилась ложь. – Что ж, я очень рад это слышать. Теперь вы не можете отрицать, что чистая жизнь по правилам науки дает положительный эффект, а?

Уилл не стал это отрицать.

– Новая диета вас устраивает?

С тех пор, как закончилась виноградная эпоха, Уиллу позволили выбирать блюда из основного меню, хотя его покушения на сколько-нибудь съедобную пищу – пирожки с черникой, кукурузный хлеб, оладьи – сурово сдерживались девицами из диетического отдела. Поддельную рыбу, эрзац-мясо и кукурузную кашу он мог есть сколько душе угодно – вот только именно этого душа и не принимала.

– Вполне устраивает, – подтвердил он. Радостный дух мелодии Сузы улетучивался.

Коротышка доктор задвигался, собирая со стола листы бумаги, снял со лба козырек и аккуратно пристроил его на специальном деревянном подносике.

– Но я собирался говорить не о вас, – произнес Келлог, искоса поглядывая на Уилла.

– Вот как? – В растерянности Уилл неловко зашаркал ногами по холодным плиткам пола.

– Вы ведь не против прогуляться? – внезапно воскликнул доктор и, обежав вокруг стола, направился прямиком к двери, не дожидаясь согласия Уилла. Блезе немедленно ткнул Уилла в спину, побуждая следовать за Шефом. – Невозможно усидеть за столом в такой прекрасный денек, верно?

Так и не поняв, что происходит, Уилл снова оказался в холле. Ему пришлось прибавить шагу, чтобы нагнать стремительного пророка здоровья; Блезе, родственная Шефу душа, ни на шаг не отставал от начальника. Они миновали холл, доктор на ходу кивал то одному пациенту, то другому, озабоченно качал головой, белые фалды его халата энергично развевались. Он молча направлялся к выходу у северного торца здания. К тому времени, как они добрались до двери, Уилл засомневался, помнит ли доктор о его существовании. Лайтбоди был сильно озадачен. Что бы могло значить это вступление – «Я собирался говорить не о вас»?

Блезг распахнул дверь, и в следующий миг они оказались посреди легких ароматов весны, цветущих растений, пробуждающегося мира. Отзвуки мелодий Сузы еще витали в воздухе.

– Итак, – рявкнул доктор, резко оборачиваясь к Уиллу, – вероятно, вы уже догадались, о чем пойдет речь?

Уилл понятия не имел. Но внезапная искра озарения вспыхнула у него за грудиной, мячиком для пинг-понга ударила в мозг и срикошетила на язык:

– Эл… Элеонора? – еле выговорил он.

– Да, боюсь, что именно так, – прокудахтал доктор, сумрачно качая головой. Он прочно стоял, упираясь стопами в траву. Уилл похолодел от страха.

– Однако пойдемте, будем беседовать как перипатетики, – продолжал доктор, осторожно добавляя к своему голосу капельку бодрости. – Будем стимулировать кровообращение, разомнем ноги – да?

И они двинулись в путь; рука доктора крепко придерживала Уилла за локоть, словно ведя его в кружении какого-то ритуального танца. Они обошли цветочные клумбы, прошли мимо пациентов на костылях и в креслах-каталках, оглянулись вслед симпатичной молодой сестре, которая, заколов повыше юбку, проехала на велосипеде.

– Боюсь, у вашей жены серьезные проблемы, – произнес наконец доктор, решительно развернувшись лицом к Уиллу.

Уилл не выдержал удара. Он отшатнулся, каблуки его туфель глубоко ушли в землю.

– Что это значит? – прохрипел он. – Вы хотите сказать, что ей… что ей хуже?

Доктор тоже остановился, продолжая, однако, сгибать колени и двигать плечами, маршируя на одном месте. Блезе, закованный в сталь и хранящий молчание, стоял рядом.

– Господи боже ты мой! – взорвался доктор. – Неужто вы слепы? Речь идет о вашей жене, сэр! И вы хотите сказать, что до сих пор ничего не замечали?

– Она… она стала терять в весе, но я думал, это входит в программу, такая диета…

– А! – сплюнул доктор, по-прежнему высоко вскидывая ноги и ритмично работая диафрагмой – глубокий вдох, в легкие поступает чистый целительный воздух.

– Я ничего подобного не предписывал. Или вы полагаете, что я умышленно морю пациентов голодом? – Не дожидаясь ответа, доктор продолжал: – Она лечит себя голоданием. По собственной инициативе. Как будто вдруг сделалась врачом, как будто прошла практику в Бельвю и наставила уже десятки тысяч страждущих на путь здоровья и процветания, как будто все это, – одним жестом он охватил и здание, и прилегавшие к нему угодья, огромное налаженное предприятие по производству здоровья, – как будто все это – шутка, мираж. Что вы на это скажете, сэр? Это ваша жена!

Уилл не знал, что ответить. Разумеется, Элеонора приехала в Бэттл-Крик: с целью прибавить в весе, а не похудеть. Но, учитывая, какой пищей здесь кормят, можно ли винить ее за голодную забастовку?

– Это очень серьезно?