Книга Запретные удовольствия - Юкио Мисима

Госпожа Кабураги отбыла. Мать Юити проводила её до двери, а потом последовала за Юити в его кабинет. Пока она была с Ясуко, та ей открыла глаза на её роль.

Старая дама театрально закрыла за собой дверь.

– Ты собираешься в поездку с этой замужней женщиной?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты никуда не ехал. Для Ясуко это будет тяжело.

– Если так, почему она сама не пришла и не остановила меня?

– Если ты просто-напросто пойдешь к Ясуко и выложишь ей прямо, что отправляешься в поездку, ты выбьешь землю у неё из-под ног.

– Мне бы хотелось ненадолго уехать из Токио.

– Если так, поезжай с Ясуко.

– Если я поеду с Ясуко, мне не будет покоя.

От возмущения голос матери стал визгливым.

– Подумай хоть немного о своем ребенке!

Юити опустил глаза и ничего не сказал. В конце концов заговорила его мать:

– Подумай и обо мне тоже.

Это напомнило Юити о полном отсутствии у его матери доброжелательности во время эпизода с письмом.

Послушный долгу сын помолчал некоторое время, а потом сказал:

– В любом случае, я еду. Я доставил человеку достаточно хлопот с этой странной историей с письмом. Ты не думаешь, что не принять её приглашение будет невежливо?

– Ты говоришь как любовник на содержании.

– Верно. Как она и говорит. Я и есть её любовник на содержании.

Юити торжествующе повторил эти слова своей матери, отдалившейся теперь от него в гораздо большей мере, чем он мог представить.

Глава 30.

ГЕРОИЧЕСКАЯ СТРАСТЬ

Госпожа Кабураги и Юити уехали тем же вечером одиннадцатичасовым поездом. К тому времени жара спала.

Когда отправляешься в путь, возникает странное ощущение. Человека охватывает чувство, что он свободен не только от страны, которую только что покинул, но также и от времени, которое проводит в отпуске.

Юити не испытывал никаких сожалений. Странно сказать, но это было из-за того, что он любил Ясуко. Как он смотрел на вещи с позиций своей извращенной любви, его отъезд в это путешествие под грузом обстоятельств, которые вынудили его так поступить, был прощальным подарком Ясуко. В это время его тонкую, чувствительную натуру не пугало даже лицемерие. Он думал о заявлении, которое сделал матери:

– Во всяком случае, я люблю Ясуко. Разве это не может служить доказательством того, что я люблю женщин? Держа эти слова в уме, он пришёл к заключению, что у него была основательная причина полагать, что это Ясуко, а не он сам доставила госпоже Кабураги беспокойство, вынудив её прийти на выручку.

Госпожа Кабураги не понимала этого нового хода мыслей Юити. Он был просто очень красивым юношей, которого переполняли молодость и обаяние, более того, он никогда не сможет полюбить женщину. Она, и никто иной, спасла его.

Токийский вокзал исчез вдалеке. Госпожа Кабураги издала тихий вздох. Если она позволит хоть малейший намек на свою любовь, долгожданный отдых для Юити определенно будет испорчен. Когда поезд кидало из стороны в сторону, их голые плечи соприкасались время от времени, но когда такое случалось, именно она спокойно убирала руку. Она опасалась, что, если Юити почувствует её любовь даже по малейшему трепету с её стороны, кончится тем, что он будет раздосадован.

– Как поживает господин Кабураги?

– Он живет отдельно от своей жены. Полагаю, можно сказать, что так было всегда.

– Он еще не изменил своих привычек?

– Теперь, когда я всё о нём узнала, он стал гораздо спокойнее. Когда мы прогуливаемся по городу, он, поддразнивая меня, восхищается: «Ну разве этот малыш не прелесть?»

Юити ничего не ответил, и через некоторое время госпожа Кабураги спросила:

– Тебе не нравится, что я говорю подобные вещи?

– Да, – ответил юноша, не глядя на неё. – Мне не правится слышать о подобных вещах из ваших уст.

Чувствительная женщина видела насквозь детские капризы, которые этот сосредоточенный на себе юноша скрывал от окружающих. Это было чрезвычайно важное открытие. Это означало, что Юити все еще питает в отношении её какие-то иллюзии. «Пожалуй, я должна действовать, будто ничего не понимаю. Я должна казаться совершенно безобидной возлюбленной», – решила она с некоторым удовлетворением.

Спустя какое-то время усталая пара уже спала. Утром в Камэяма они пересели на линию Тоба, затем на линию Сима и более часа спустя прибыли на последнюю остановку Касикодзима – остров, соединяющийся с материком одним только коротким мостом. Воздух был удивительно чистым. Два путешественника сошли на незнакомой станции и вдохнули морской бриз, дующий с многочисленных островов залива Эго.

Когда они добрались до гостиницы на вершине холма Касикодзимы, госпожа Кабураги попросила предоставить им одну комнату на двоих. Не то чтобы она совсем ничего не ожидала. Госпожа Кабураги не знала, что делать с этой своей трудной любовью. Если это можно назвать любовью, это была любовь incognita. Ни в одной пьесе, ни в одном романс не было описано ничего подобного. Ей приходилось полагаться только на себя, пробовать на свой страх и риск. Если она сможет проспать одну ночь с мужчиной, которого так сильно любит, не торопя событий, то когда родится новый день, еще мягкая, лихорадочная любовь обретет форму и закалится как сталь, благодаря такому тяжкому испытанию. Когда их проводили в номер, Юити увидел две кровати, стоящие рядом, и изумился, по потом смутился, что засомневался в ней.

День был прекрасный, бодрящий, не слишком жаркий. Отдыхающие, приехавшие в отель на неделю, обычно задерживались дольше. После обеда они пошли на пляж на полуострове Сима рядом с мысом Годза. Они добрались туда на большой моторной лодке, которая курсировала со стоянки позади отеля вдоль узкого входа в залив Эго.

Госпожа Кабураги и Юити надели легкие рубашки поверх купальных костюмов. Их окружало величавое спокойствие природы. Морской пейзаж состоял не столько из чередующихся островов, сколько из скоплений многочисленных островков. Береговая линия была сильно изрезана, и казалось, что вода украдкой пробирается дальше на сушу, поглощая её. Так, своеобразное спокойствие пейзажа роднило его с видом средоточия наводнения, над которым величественно возвышались только широкие холмы. На западе и на востоке, насколько хватало глаз, повсюду, до неожиданных ущелий в горах, простиралось сверкающее море.

Поскольку утром некоторые приезжие уже съездили искупаться и возвратились, в лодке, когда она отчалила в полдень, было всего пятеро, если не считать Юити и госпожу Кабураги. Пассажирами были молодая пара с ребенком и еще одна пара американцев средних лет. Лодка пробиралась между плотиками ама – ныряльщиц за жемчужными раковинами, которые плавали повсюду на спокойной поверхности залива с изрезанной береговой линией. Плотики использовались для того, чтобы к ним подвешивать погруженные глубоко в море корзины, полные моллюсков-жемчужниц. Поскольку лето уже близилось к концу, самих «морских дев» ама нигде не было видно.