Книга Готический роман. Том 1 - Нина Воронель

Когда Инге вошла к отцу, чтобы выяснить, почему в кухне темно, а у него так поздно горит свет, она увидела нечто совершенно неправдоподобное: сидя на кровати почти в обнимку, Отто и Ури со сладострастным интересом следили, как на мерцающем экране две голые пышнотелые девицы вытаскивали из шкафа затаившегося среди платьев немолодого бородатого мужчинку – тоже голого, если не считать черной шляпы, прикрывающей его лысину.

– Ну, вы хороши, мужики! – восхитилась она, не веря своим глазам. – Вас нужно было только на полвечера оставить вдвоем, и вы тут же спелись!

Оба греховодника дружно засмеялись счастливым виноватым смехом.

Клаус

Они просто помешались на этом сокровище, особенно мамка. Она сегодня вечером опять притащилась из «Губертуса» веселенькая, под ручку с Дитером-фашистом. Он вынул из карманов своей хрустящей кожаной куртки две бутылки пива, со стуком поставил их на стол и расселся, как у себя дома.

– Марта, – крикнул он по-хозяйски, – неси стаканы!

Мамка прискакала из кухни с двумя стаканами, и они стали пить пиво и приставать ко мне с сокровищем, – нашел ли его Ури, что именно нашел и вытащил ли чего-нибудь наружу.

Мне очень не хотелось им отвечать, и я сначала сказал, что Ури ничего не нашел. Тогда Дитер показал мне из-под стола свой огромный рыжий кулак, но осторожно, сбоку, чтобы мамка не видела. Я притворился, что никакого кулака не заметил и пошел на кухню за стаканом, чтобы они и мне налили пива. Я, вообще-то, пиво терпеть не могу, но мне вдруг стало обидно, что Дитер сидит, развалясь, за нашим столом, а я должен стоять и смотреть, как он себе наливает, а мне нет. Когда я вернулся со стаканом и протянул его Дитеру, мамка хотела сказать «нет!», но Дитер подмигнул ей и налил мне из бутылки на самое донышко.

– Правильно, крошка Клаус, – похвалил он меня таким ласковым голосом, что я вспомнил, как вчера утром в телевизоре волк притворялся козой, – пора уже тебе становиться мужчиной и пить пиво, как все.

Я поднес стакан ко рту, но не смог отхлебнуть, – очень уж противный был запах, но Дитер тут же заметил, что я не пью, и привязался: «Пей, пей, нечего выкобениваться!». Я зажмурил глаза, одним глотком выпил все, что было в стакане, и закашлялся. Мамка вскочила со стула и замахала руками, но Дитер одной рукой усадил ее обратно на стул, а другой подлил мне еще пива:

– Молодец! – сказал он. – За это тебе полагается еще.

Мамка опять замахала руками и хотела вырвать у меня стакан, но Дитер ее удержал, а мне велел выпить все до дна. Я снова выпил – сперва немножко, а потом еще – во второй раз это было уже не так противно, – и тут в голове у меня все закачалось, и мне стало страшно весело. Дитер тоже развеселился, и мы с ним начали болтать – сперва о футболе, а потом о сокровище. Мне было приятно, что Дитер разговаривает со мной так, будто больше не думает, что я идиот, потому что я знаю много всякого про замок, про цистерну и про сокровище, а он не знает. Мне даже показалось, что мамке это тоже приятно, и она уже больше на меня не сердится. Я сам не представлял, как много я про все знаю – и про то, когда фрау Инге завтра везет мясо на колбасную фабрику, и про то, когда Ури опять собирается лезть в цистерну за сокровищем, и про то, где Отто держит все свои ключи. Я вдруг услышал свой голос, который рассказывает вслух разные вещи, про которые я никогда не думал, и вспомнил, как Ури всегда говорил, что мне цены нет. Это было очень здорово, что теперь и мамка, и Дитер-фашист узнали, какая у меня замечательная память, – они все время громко смеялись и хвалили меня, а мамка даже два раза захлопала в ладоши.

Тут мне захотелось рассказать им какой-нибудь секрет, например – про Отто и фрау Штрайх, – чтобы они опять засмеялись и еще раз похвалили меня. Я уже открыл было рот, но вспомнил, что Дитер и так все про это знает, раз он им приносит кассеты для видео.

А Дитер перестал смеяться и похлопал мамку пониже спины:

– Видишь, Марта, твой сын уже взрослый и может даже тебя кое-чему научить. Я думаю, он заслужил, чтобы ты завтра взяла его с собой в город.

– В город? – удивилась мамка. – Зачем?

Пальцы Дитера собрались в щепотку, и мамка громко вскрикнула «Ой!», как будто ее кто-то ущипнул.

– Ты возьмешь его завтра с собой в город, – повторил Дитер сквозь зубы, и я снова вспомнил, как у того волка, который притворялся козой, из-под козлиной шкуры вдруг вылезла большая волчья пасть, – чтобы показать ему, как ваши души общаются через тело. Ведь ты хочешь приобщить его, правда?

Вместо того, чтобы рассердиться, мамка накрыла руку Дитера ладошкой и погладила:

– Ну конечно, хочу.

Потом она повернулась ко мне:

– Скажи спасибо Дитеру, Клаус, что он так о тебе заботится. Иди, достань и почисть свой приличный костюм: завтра с утра ты поедешь со мной в город.

Я сам не знал, хочу я ехать с мамкой в город или не хочу. Когда-то раньше я очень хотел, но она так долго не брала меня с собой, что мне надоело слушать ее рассказы про общение душ и расхотелось на них смотреть. Конечно, всегда приятно прогулять работу, но мне стало жалко, что я не полезу с Ури в цистерну за сокровищем, и я попробовал поспорить:

– Но я не могу, я ведь завтра работаю.

– Работа не волк, в лес не убежит! – захохотал Дитер: он тоже почему-то вспомнил про волка. Я замотал головой, но мамка шлепнула меня по затылку, так что я прикусил язык, и пошла звонить фрау Инге, что я завтра не приду на работу. Фрау Инге, наверно, что-то ей возражала, потому что у мамки по щекам побежали малиновые пятна, и она крикнула в трубку высоким голосом, будто собиралась запеть:

– Да, я забочусь о здоровье своего сына! Он мой сын, и я должна снять с него злое наваждение! У меня долг матери!

Я не знаю, что ответила мамке фрау Инге, но, наверно, что-то такое, что ей очень не понравилось. Потому что она взвизгнула:

– Я сама выбираю день, когда я его везу на лечение! Так что ты завтра на него не рассчитывай! – и бросила трубку с такой силой, что весь телефон свалился на пол.

А я и не знал, что она все еще надеется меня вылечить.

Отто

С самого утра все пошло вкривь и вкось. Отто с рассвета ждал, что Ури заскочит к нему закончить вчерашний разговор, прерванный на самом интересном месте приходом Инге. Но мальчишка заглянул к нему только около восьми, и не успели они перекинуться парой слов, как в дверях появилась Габриэла, которая как бы застигла их врасплох за дружеской беседой. Неизвестно, что она подумала, но лицо ее выразило целую гамму противоречивых чувств – изумление, недоверие, испуг и даже обиду – тем более что она сразу заметила в гнезде видеомагнитофона позабытую ими там впопыхах кассету. Ури тут же ускользнул, пробормотав что-то невразумительное насчет Клауса, который сегодня, кажется, не придет на работу, и оставил Отто в полном душевном раздрае и в неведении – займется ли он немедленно останками Карла или нет.