Книга Дитя феникса 2 - Барбара Эрскин

Изабелла спала рядом с матерью. В темноте она привалилась к спине Элейн, довольная своей новой ролью дамы из свиты королевы.

Вскоре Элейн услышала, как дочь заснула.

Элейн лежала, глядя на затухающий камин, слыша усиливающийся вой ветра. Как и комната королевы, их спальня выходила на реку Форт. За звоном плохо пригнанного стекла она слышала шум волн, разбивающихся о берег. В голове ее всплывали воспоминания. Семнадцатилетняя Мейри, вдали от дома, с младенцем Джоанны де Клер среди прислуги Фолкленда. Тени нависали над головой девушки и над малышкой Изобел. И над Изабеллой. Тени нависли над всем миром.

Элейн отодвинула от себя Изабеллу, стараясь не разбудить ее, и выбралась из кровати. Она закуталась в плащ и подошла к огню. Взяв кочергу, она подтолкнула почти догоревшие поленья и подбросила новые. Она сидела, глядя в огонь и кутаясь в плащ. Позади Изабелла что-то пробормотала во сне.

Уставившись в огонь, Элейн пыталась увидеть образы, которые не приходили. Но Элейн чувствовала кого-то рядом. В комнате было темно и тихо, лишь отблески пламени колыхались на стенах. Она грустно улыбнулась, протягивая руку в пустоту. Она шепнула очень тихо, тише, чем трещат поленья в камине.

– Александр! – Имя беззвучно повисло в воздухе. – Александр, любовь моя.

Ее глаза расширились. Как мог он оказаться здесь, когда феникс был спрятан? Тени были едва различимы. Воздух напряжен и тяжел. За окнами кричали чайки; занесенные ветром в комнату, они исчезли, как и воображаемый шторм.

– Александр. – Имя отдалось в ее голове криком отчаяния. Она боялась.

– Что это? – Она говорила вслух и слышала, как застонала Изабелла. Тени сгущались. Элейн вздрогнула и посмотрела в огонь, он потух. Комната вновь наполнилась шумом бури. Вскочив, Элейн рванулась к узкому окну. Ставни отдернуло ветром, и хрупкое стекло треснуло в переплете. Два острых осколка впились в ногу Элейн.

– Мама! Что это? – Изабелла в ужасе села. – Что случилось?

– Ничего, дорогая. Оставайся в постели. – Элейн закрыла ставень. – Это буря ворвалась в окно. Я его закрою. – Она почувствовала острую боль, наступив еще на один осколок. Ледяной дождь хлестал по лицу и рукам, врываясь и комнату, пока она старалась запереть тяжелые ставни. Наконец, ей это удалось. В комнате снова стало темно.

Изабелла подтолкнула в огонь полено и зажгла свечу.

– С тобой все в порядке? – спросила она высоким, испуганным голосом.

– Я поранила ногу. – Элейн чувствовала, как кровь заливает ступню.

– Буря такая ужасная! – Изабелла подбежала и склонилась над ногами матери. – Я забинтую твою рану. Бедная мамочка, надо было вызвать слугу, чтобы он закрыл ставни. – Она со свечой в руке пошла за бинтами. Дикие тени плясали по стенам.

Элейн села на кровать и со стоном откинулась на подушки. Страх, пульсировавший в груди, смолк. Кто бы ни был в комнате, он исчез.

На другой день буря утихла. Солнце светило, отражаясь в голубых водах Форта, тумана не было вовсе. После завтрака королева послала за Элейн.

– Вы отдохнули, дорогая? – спросила она. И Элейн с усталым удивлением увидела, что королева потихоньку сделала знак от дурного глаза.

– О да, спасибо. – Элейн ни словом не обмолвилась ни о бессонной ночи, ни о порезанной ноге.

– Я последовала вашему совету и отправила гонца в Эдинбург, прося короля вернуться, как только закончатся его дела, – продолжала Иоланда с улыбкой. – Не сомневаюсь, он не захочет быть без меня ни минуты.

– И я не сомневаюсь в этом. – Голова Элейн была тяжела как свинец, и под глазами легли черные круги. Машинально она села рядом с королевой и взяла незаконченную вышивку одной из дам. Изабелла исчезла и уже делилась секретами с одной из своих новых подруг.

– И все же у вас усталый вид. – Иоланда заметила бледность лица Элейн.

Элейн притворно улыбнулась.

– Я и чувствую себя усталой. Боюсь, что это просто старость.

Но это была не усталость, вызванная возрастом, а усталость от отчаяния, наполнявшего ее душу.

XIV

18 марта 1286

Александр был в Эдинбургском замке, он подошел к дверям башни и из нее смотрел на бурю. Весь день погода все ухудшалась. Голубое небо затянуло, черные облака пришли с востока, и пошел снег. Такая погода будет и ночью, а возможно, и всю неделю. Поежившись, он пошел назад в зал и остановился. Он очень устал от встреч, бесед, споров и сплетен, от этого дня, который, как здесь считали, многое решал. Ему хотелось ехать под дождем и ветром, ледяными порывами хлещущими в лицо, и скакать так до изнеможения, чтобы наконец выпить вина и разделить ложе со своей желанной женой.

Он вновь подумал о письме, которое она отправила ему утром, и неописуемом сюрпризе, который обещала. Он надеялся, что встреча закончится к полудню и он успеет домой до темноты. Так и будет: он сейчас же отправится и прибудет домой к полуночи. Вот будет сюрприз, когда он уткнется холодным лицом в ее горящее, разомлевшее ото сна тело.

Не говоря ни слова дворянству и придворным, которые пили, стоя у камина, в ожиднии гонга, который возвестит об ужине, он торопливо побежал по лестнице под потоки дождя.

Его красивый черный конь всхрапнул, когда Александр зашел в стойло, и с обожанием потерся мордой о хозяина.

– Седлай его, Джеймс, и найди четверых человек, чтобы сопровождать меня в Кингхорн, – приказал он конюху.

– В Кингхорн, милорд? – Слуга взглянул на дождь. – В такую погоду реку не пересечь.

– Почему нет, найдем надежного паромщика, чтобы он меня перевез. – Александр хлопнул его по спине. – Поторопись, пока друзья не хватились меня и не заставили остаться или не отправились со мной.

Поездка вдруг превратилась в настоящее приключение, и он не хотел, чтобы ему мешали. Он хотел пуститься в галоп, забыть беседы, тихо звучащие голоса и бросить вызов буре.

Дорога до Далмени была ужасной. Он скакал впереди четырех своих сопровождающих и, когда они приехали, поднял лодочника из постели, стуча рукоятью меча по колоколу и слыша, как звон отдается над вспененной водой и тает в порывах ветра.

– Не берите сегодня с собой лошадей, милорд, – орал Джеймс во всю мочь, пытаясь перекричать ветер. – Их нельзя перевозить на открытом плоту. Лучше оставьте их здесь, а на том берегу возьмете других.

– Слишком ненастная погода, милорд, – сказал лодочник. Его борода развевалась на ветру. – Я не могу сегодня ехать.

– Нет, мы поедем, – разъяренно крикнул Александр. Он бросил поводья Джеймсу. – Ты останешься и перегонишь лошадей обратно в замок. А ты, мой друг, – обратился он к лодочнику, – получишь кошелек серебряных пенни, когда мы ступим на противоположную сторону. Ведь не боишься же ты? – Король рассмеялся, увидев, как заблестели от жадности глаза лодочника.

Тот насмешливо поднял голову.