Книга Раскаты грома - Уилбур Смит

– Я пойду с лошадью и прослежу, чтобы ей не причинили вреда, – объявил он.

– Как хочешь, – согласился Шон.

Маленькая процессия двинулась к Ледибургу. Два конюха вели Солнечную Танцовщицу в красной попоне из шотландки, за ними с достоинством шел Мбежане, а его маленькие черные сыновья несли за ним стул и копья.

Два часа спустя Шон привел «роллс» на поле за скотным двором. Глядя прямо перед собой, крепко держа руль обеими руками, так что побелели костяшки, Шон не слышал приветственных криков и не видел веселой нарядной толпы, пока «роллс» не остановился и он не получил возможность оторвать руки от руля. Тут он перевел дух, и его застывшее от напряжения лицо расслабилось. На нем появилась неуверенная торжествующая улыбка.

– Доехали!

Он произнес это так, словно сам был не очень в этом уверен.

– Ты отлично справился, дорогой.

Голос Руфи тоже звучал чуть напряженно, и она перестала держаться за Шона.

– Надо было пустить меня за руль, – сказал Дирк с заднего сиденья, где он расположился рядом с упряжью.

Шон свирепо повернулся к нему, но Дирк проявил недюжинную резвость. Он открыл дверцу и смешался с толпой, прежде чем Шон сумел найти слова. Он сердито посмотрел вслед сыну.

– Привет, Шон. Рад тебя видеть.

Деннис Петерсен открыл дверцу, и Шон торопливо сменил свирепую мину на улыбку.

– Привет, Деннис. Хорошее собрание.

– Тут вся округа, – заверил Деннис, когда они обменивались рукопожатием и с удовлетворением оглядывали поле.

Вдоль ограды скотного двора стояло не менее пятидесяти экипажей и открытый фургон, превращенный в киоск с закусками, серебряными кофейниками и грудами пирожных и печенья. У ворот кто-то подрался, а в толпе гонялись друг за другом маленькие дети в нарядных воскресных костюмах.

– Кто разрешил украшать? – спросил Шон, разглядывая флаги на столбах вдоль линии, обозначающей финиш, и по всей ведущей к этой линии аллее.

– Городской совет, мы проголосовали на прошлой неделе.

– Очень красиво.

Теперь Шон смотрел на загон с лошадьми. Вдоль забора сплошной цепью стояли зрители, но Шон заметил, как Дирк влез на забор и под аплодисменты зрителей спрыгнул к Солнечной Танцовщице.

– Красивый парень, – сказал Деннис, однако в его тоне было что-то такое, будто про себя он добавил: «Но я рад, что он не мой».

– Спасибо.

От Денниса не ускользнул вызов в ответе Шона, и он иронически улыбнулся.

– Пойдем лучше поговорим с судьями. Гаррик уже ждет.

Деннис кивком указал на машину в конце линии, и хотя Шон знал о ее присутствии, он в первый раз посмотрел на нее.

Пай, Эразмус и Майкл стояли рядом с машиной и смотрели в его сторону. Высокий и стройный, в черных сапогах для верховой езды, в открытой рубашке, белый шелк которой подчеркивал ширину его плеч, держась за руль. На заднем сиденье были Ада и Энн, и неожиданно Шон рассердился: Ада должна была бы приехать с ними.

– Мама, – поздоровался он без улыбки.

– Здравствуй, Шон.

Он не мог разгадать ни ее тона, ни выражения лица. Сожаление? Или вынужденное отвержение? Целую минуту они смотрели в глаза друг другу, и наконец Шон отвернулся, потому что почувствовал уже не гнев, а вину.

Но почему, он не понимал – только из-за обвиняющего взгляда Ады?

– Энн, – сказал он и получил в ответ короткий кивок.

– Гарри.

Он старался улыбаться. Начал приветственно поднимать руку, но не завершил движения: в глазах Гарри то же обвиняющее выражение, руку он все равно не пожмет. Шон с облегчением повернулся к Майклу.

– Привет, Майк. Готовишься потерять штаны?

– Готовлюсь скормить тебе эти слова с солью! – и они вместе рассмеялись с такой очевидной радостью от встречи, что Энн беспокойно заерзала и резко сказала:

– Можно с этим покончить, Ронни?

– Да, – торопливо согласился Ронни. – Что ж. Где твой Дирк? Надо найти его.

Они оставили женщин и пошли через толпу к загону, где Дирк смеялся с двумя девушками; Шон узнал в них дочерей одного из десятников с фабрики.

Обе девушки смотрели на Дирка с таким неприкрытым восхищением, что Шон ощутил снисходительную гордость. Дирк небрежно отпустил девушек и направился к отцу.

– Все готово, па.

– Вижу, – проворчал Шон и подождал, пока Дирк проявит учтивость по отношению к другим, но Дирк не обратил на них никакого внимания и заговорил только с Ронни Паем.

– Давайте послушаем.

– Хорошо. Гонка между жеребцом Гарри Кортни Серый Ураган и кобылой Шона Кортни Солнечная Танцовщица. Гонка чести без ставок со стороны владельцев. Согласны?

– Да, – сказал Шон.

Гарри открыл рот, закрыл его и кивнул. Он чуть вспотел. Расправил носовой платок, который держал в руке, и вытер лоб.

– Дистанция примерно пять миль вокруг четырех пунктов. Пункты следующие. Первый – столбы на этом поле. Второй – указатель северной границы фермы Тёнис-крааль. – Ронни показал на верх откоса над ними; склоны откоса поросли золотой в солнечных лучах травой и темными полосками кустов. – Третий – чан номер три фермы Махобос-Клуф, который отсюда не виден из-за деревьев. – Рука Ронни описала длинную дугу вдоль откоса и остановилась на роще эвкалиптов. – Но вы знаете, где это. – Дирк и Майкл кивнули. – Четвертый и последний пункт – тот же, что и первый.

И он показал на два столба, украшенных флагами.

– Помощники судей находятся на границе Тёнис-крааля и у третьего чана; они должны удостовериться, что вы обошли эти пункты с дальней стороны. Судьи – господа Петерсен, Эразмус и я. Любые споры, касающиеся гонки и толкования ее результатов, решаем мы.

Ронни продолжал говорить, а Шон чувствовал, как нарастает возбуждение. Все чувствовали это возбуждение, оно слышалось даже в голосе Ронни. Шон не знал, что коварное рвение Ронни объяснялось тем, что ему предстояло выиграть больше, чем всем остальным, но Гаррик понимал это и, как загипнотизированный, не отрывал взгляда от губ Ронни.

– Тогда все, – закончил Ронни и обратился к всадникам: – Седлайте лошадей и ведите их на старт.

Судьи отошли, и четверо Кортни остались одни.

– Шон, – первым заговорил Гарри, в глазах его была боль. – Думаю, тебе следует знать...

Но он не закончил.

– Что? – резко спросил Шон, и от этого тона Гаррик выпрямился. В его глазах появилось выражение, которое Шон не ожидал увидеть, – гордость.

– Неважно.

Гарри отвернулся и пошел к своей лошади – пружинистой походкой, расправив плечи.

– Удачи, Майк.