Книга Пробуждение Левиафана - Джеймс Кори

— И что бы вы посоветовали?

На минуту Миллер вернулся во тьму, вслушиваясь в бред умирающей станции. Голоса мертвых звали его через вакуум.

— Защищайте Эрос, — сказал он. — Все стороны захотят получить образцы протомолекулы. Если доступ будет в ваших руках, вы наверняка обеспечите себе место за столом переговоров.

Фред хмыкнул.

— Милая идея. Но как вы предлагаете защищать объект такой величины, как Эрос, если Земля и Марс двинут на него флоты?

Это был веский аргумент. Миллеру стало горько. Пусть даже Джули Мао — его Джули — умерла и пропала, ему представлялось предательством сказать то, что он сказал.

— Тогда избавьтесь от него, — произнес он.

— И как я это сделаю? — спросил Фред. — Даже облепив эту штуку ядерными зарядами, мы не получим уверенности, что малая крошка от нее не залетит в колонии или в колодец. Взорвать станцию — все равно, что пустить по ветру пух одуванчика.

Миллер никогда не видел одуванчиков, но понял, о чем речь. Даже малая частица жижи, наполнившей Эрос, могла положить начало новым злостным экспериментам. А питалась эта жижа радиацией, так что атомные заряды скорее подстегнут ее, чем прикончат. Для полной уверенности, что протомолекула не распространится с Эроса, им пришлось бы разложить станцию на составные атомы…

— О! — сказал он.

— О?

— Да. Только вам это не понравится.

— А вы попробуйте.

— Ладно. Сами спросили. Загоните Эрос на Солнце.

— На Солнце, — повторил Фред. — Вы хоть представляете, о какой массе речь?

Миллер кивнул на широкое прозрачное окно-экран, за которым шло строительство. Сборка «Наву».

— На этой штуковине большие двигатели, — сказал он. — Вызовите на станцию несколько скоростных кораблей, постарайтесь, чтобы вас никто не опередил. Направьте «Наву» на Эрос. Подтолкните его к Солнцу.

Взгляд Фреда обратился внутрь: он соображал, подсчитывал.

— Надо будет, чтобы никто его не перехватил, пока он не погрузится в корону. Нелегкая задача, хотя Земля и Марс постараются не столько заполучить его себе, сколько не дать добраться до него другим.

«Прости, что я не придумал ничего лучше, Джули, — сказал про себя Миллер. — Зато получатся дьявольские похороны».

Дыхание Фреда стало глубоким и ровным, Взглядом он словно читал в воздухе нечто, видимое ему одному. Миллер не мешал, хоть молчание и стало тяжелым. Прошла целая минута, прежде чем Фред коротко, прерывисто выдохнул.

— Мормоны будут в ярости, — сказал он.

Глава 45

Холден

Наоми разговаривала во сне. Холден многое узнал о ней за эту ночь. Хотя им не раз приходилось спать в соседних амортизаторах, но Холден ничего такого не слышал. А теперь, когда она прижалась лицом к его груди, он кожей чувствовал движение губ и тихие отрывистые выдохи слов. Он не слышал, что она говорила.

Еще у нее был шрам на спине, чуть выше левой ягодицы. Шрам трех дюймов длиной, с неровными краями — скорее от разрыва, чем от пореза. Может, корабль резко сманеврировал, когда она пробиралась в тесноте между механизмами. Специалист по пластической хирургии за один визит сделал бы его незаметным. То, что она не собралась и, как видно, даже не думала делать операцию, тоже кое-что о ней говорило.

Она перестала шептать, несколько раз причмокнула губами и произнесла:

— Пить хочется.

Холден выскользнул из-под нее и отправился на кухню. Он знал за собой такую угодливость, приходившую с каждой новой любовницей. В ближайшую пару недель он волей-неволей будет исполнять все капризы Наоми. Такое поведение вписано у некоторых мужчин на генетическом уровне: их ДНК заботятся, чтобы первый раз не стал и последним.

Планировка каюты у нее была не такой, как у него, и он неуклюже ворочался в темном незнакомом кухонном уголке, разыскивая стакан. Пока нашел, пока наполнил и вернулся в спальню, Наоми уже сидела на кровати. Простыня сползла ей на колени. Увидев ее полуобнаженной в полумраке, он со стыдом ощутил эрекцию.

Наоми скользнула взглядом по его телу, задержавшись на середине, потом посмотрела на стакан и спросила:

— Это для меня?

Холден не знал, о чем именно она спрашивает, и просто ответил:

— Да.

— Ты спишь?

Наоми уткнулась лицом ему в живот и медленно глубоко дышала, но, к его удивлению, отозвалась:

— Нет.

— Можно нам поговорить?

Наоми скатилась с него и подтянулась повыше, головой к нему на подушку. Волосы падали ей на глаза, и Холден смахнул их движением, которое показалось таким интимным и собственническим, что ему пришлось сглотнуть комок в горле.

— Ты готовишь меня к серьезному разговору? — спросила она, приоткрыв глаза.

— Да. — Он поцеловал ее в лоб.

— Последний любовник у меня был год назад, — сказала она. — Я — серийная моногамка. Что касается меня, ты получил на меня эксклюзивные права, пока один из нас не передумает. И если ты сделаешь предварительное предупреждение, что решил разорвать контракт, никаких обид не будет. Я готова принять, что это не просто секс, но мой опыт подсказывает, что так получается само собой, если отношения затягиваются. Мои яйцеклетки хранятся на Европе и на Луне, если для тебя это важно.

Она приподнялась на локте, склонившись к его лицу.

— Я все вопросы осветила?

— Нет, — возразил он, — но условия меня устраивают.

Она снова опрокинулась на спину, испустив долгий довольный вздох.

— Вот и хорошо.

Холдену хотелось ее обнять, но он боялся, что слишком разгорячен и вспотел, поэтому он просто дотянулся до ее ладони. Ему хотелось объяснить, как много это значит, что для него это уже не просто секс, но все слова, приходившие на ум, звучали фальшиво или слащаво.

— Спасибо тебе, — сказал он, но она уже тихонько посапывала.

Утром они снова занимались любовью. После долгой и почти бессонной ночи Холдену это казалось скорее работой, чем отдыхом, но работой приятной — как будто такой секс, не выносящий мозг, почему-то был необычнее, забавнее и нежнее всего, что случалось прежде. Потом Холден пошел на кухню варить кофе и принес его в постель на подносе. Они пили молча, какая-то доля неловкости, изгнанная ночью, вернулась с искусственным светодиодным утром.

Наоми отставила пустую чашку и потрогала его распухший сломанный нос.

— Жуткий вид? — спросил Холден.

— Нет, — сказала она. — Прежде ты был слишком совершенным. Так ты выглядишь солиднее.

Холден расхохотался.

— Солидными бывают толстяки или профессора истории.