Книга Проклятие - Марисса Мейер

просто выкинуть стрелу и со всем покончить, – ее останавливала мысль о Злате. Он смотрел на нее так, будто она самое удивительное существо во всем огромном мире. Он целовал ее, словно каждое прикосновение было подарком. Как будто она – сокровище куда ценнее золота.

И то, что они создали вместе… невольно, благодаря какой-то удивительной иронии волшебства и судьбы. Ребенок.

Если бы Серильда сейчас сдалась, она никогда не увидела бы своего малыша. Она не смогла бы его спасти.

Но что это будет за история, мое прекрасное, волевое дитя?

Может быть, с ее ребенком все будет хорошо, рассуждала Серильда. Может быть, он окажется сильнее и храбрее нее. Может быть, именно ему суждено дописать этот сюжет до конца.

– И долго ты собираешься торчать там, внизу?

Серильда вскрикнула и выронила стрелу. Та полетела вниз. Девушка закричала снова и едва успела поймать нить, на которой она висела, носком сапога. Ее призрачное сердце бешено колотилось в груди.

Дрожащими руками она снова надела стрелу на шею и только потом наконец посмотрела наверх.

Две фигуры, стоящие на плато, казались золотыми в лучах восходящего солнца. У обеих были заостренные лисьи уши, маленькие пушистые рожки и черные глаза, как у косуль.

Серильда прищурилась.

– Сныть? Таволга?

В это было трудно поверить, но – да, это были они. Те самые девы-моховицы, которых Серильда когда-то прятала в подвале в доме отца. Моховицы, подарившие ей кольцо и медальон Злата.

– Как вы… Что вы здесь делаете?

– Мы несколько месяцев ждали, пока Дикая Охота поедет из Грейвенстоуна, – подбоченясь, заговорила Сныть, – и проследили за ней. Мы видели, как они сбили виверну. Видели, как ты спустилась с этой скалы, а следом за тобой Эрлкинг, а потом он вышел обратно с этой огромной птицей. Потом мы поняли, что ты должна была подняться обратно несколько часов назад. Чего же ты ждешь? Чтобы еще одна виверна прилетела и унесла тебя?

– Я… я не могу, – сказала Серильда. – Я поранила руки, да и вообще лазаю я не очень.

– Говорила я тебе, – сказала Таволга сестре, торжествующе ухмыляясь. – Помнишь, какой неуклюжей она была в лесу?

Сныть вздохнула.

– Ох уж эти люди.

Она сняла со спины моток веревки, сплетенной из лозы, и бросила один конец Серильде.

– Обвяжи ее вокруг себя. Мы тебя вытянем.

* * *

– Они убили больше половины наших сестер, когда напали на Асильталь, – сказала Сныть. Несмотря на горечь, ее голос звучал твердо. – Но тех из нас, кому удалось спастись, было достаточно, чтобы подобраться к Грейвенстоуну и разведать, что там творится. Мы же знали, что рано или поздно Охота снова отправится наводить страх на смертных, и думали в это время осадить замок. Найти Пуш-Гролу и освободить ее. Но у нас не вышло.

– Что же случилось? – спросила Серильда.

– Когда прошлой ночью завеса исчезла, из замка выехала не Охота. Целый караван темных отправился в лес, точно так же, как в тот раз, когда они явились в Асильталь. Их, правда, было не так много, как тогда. На этот раз они пришли без призраков. Мы отправили за ними разведчиков и поняли, что Пуш-Гролу вместе с грифоном и гигантским черным волком держат в клетках и тщательно охраняют. А сама Дикая Охота покинула замок позже. Тогда одни из нас тайком двинулись за Эрлкингом и охотниками, а другие остались и продолжали присматривать за караваном.

– Мы думаем, что они вернулись в Адальхейд, – сказала Таволга.

Серильда кивнула.

– Тогда на Бесконечную Луну у них будут все семь богов сразу.

Она ожидала, что моховицы будут потрясены, услышав, что их Лесная Бабушка – не кто иной, как Эостриг, бог плодородия и весны. Но оказалось, что они знали это с самого начала и считали Серильду тугодумкой, раз она не поняла этого еще давным-давно. Моховицы обменялись пренебрежительными замечаниями насчет недогадливости смертных и только после этого позволили Серильде рассказать о планах Эрлкинга захватить всех семерых богов и пожелать, чтобы завеса была разрушена.

Единственное, что, кажется, всерьез удивило моховиц, так это ее рассказ о возвращении Перхты. Среди темных, отправившихся искать Вирдита, охотницы не было.

– Самое странное, – сказала Таволга, – что, когда караван прошел мимо, в лесу начались землетрясения. В земле открылись огромные трещины, и они идут от Грейвенстоуна.

– Они как будто преследовали темных по пятам, – мрачно добавила Сныть.

Серильда вздрогнула, вспомнив разрушения, свидетельницей которых она стала в зале-пещере глубоко под замком. Что все это значит?

Базальтовые скалы сменились каменистой пустошью и длинной узкой полосой луга. Серильде казалось, что они прошли уже много миль. Солнце над головой поднималось все выше. Наконец они достигли северной опушки леса.

Серильда вдруг услышала, как кто-то рыдает, будто плакальщица на похоронах. Этот звук заставил ее остановиться, по коже побежали мурашки.

Сныть тяжко вздохнула.

– Не обращай на нее внимания. Просто иди и не останавливайся.

– А что это было?

– Залиге. – Таволга показала в сторону леса. – Мы думаем, она поднялась сюда из какой-нибудь рыбацкой деревни, или, может, покончила с собой, спрыгнув с утеса. Мы видели прошлой ночью, как она бродила по лесу. Их тянет к воде, так что, возможно, она пытается добраться до океана.

Раздался еще один душераздирающий вопль, спугнувший стаю чернокрылых олуш, гнездившихся на скалах. Птицы с оглушительными криками заметались в воздухе и успокоились не сразу.

И тут Серильда увидела ее, залиге. Женщина в развевающемся белом платье медленно шла по лесу. Она шла прочь от Серильды и моховых дев, рыдая горькими слезами.

Однажды Серильда повстречала залиге в гуще Ясеневого леса. Красивая и несчастная, она умоляла Серильду станцевать с ней на мосту из костей – костей ее прежних жертв. Зачарованные, они вынуждены были танцевать, пока не упадут замертво, тщетно пытаясь разрушить какие-то неведомые чары. Только ты можешь освободить меня. Просто станцуй со мной, станцуй, и все…

На плечо Серильды опустилась рука, и она подпрыгнула от неожиданности. Таволга смотрела на залиге, и на ее милом личике промелькнула чуть заметная тень сочувствия.

– Ты не можешь ей помочь. Не пытайся, умрешь ни за что.

– Но они прокляты, ведь так? – сказала Серильда. – Неужели нельзя снять с них эти проклятия?

Сныть нетерпеливо скрестила руки на груди.

– Залиге обречены убивать любого, кто попытается расколдовать их. Так что… Нет. Не все проклятия можно снять.

Крики залиге стихли, она двинулась дальше к краю плато. Ее голос был так безутешен. Он звучал так… потерянно.

Внезапно Серильда вспомнила слова Эрлкинга, и у нее перехватило дыхание.

– Они становятся монстрами, – прошептала она. – Залиге когда-то