Книга Цветок яблони - Алексей Пехов

Вир повернул голову так, чтобы видеть профиль и собранные в высокую прическу волосы.

— О ком ты говоришь? О Ариле?

— О Нэко. Она любила Тиона. До сих пор любит.

Вир осмыслил услышанное. Ему было странно думать, что Нэ вообще кого-то может любить. …кроме своих пташек. Любить, как женщина любит мужчину. Еще более странно было представлять ее молодой. Это с трудом приходило ему в голову. Молодая таувин, которая любила легендарного волшебника.

— Ты видела это в нитях?

— Да, — после недолгого колебания ответила Бланка. — Они были вместе какое-то время. До того, как Тион встретил Арилу. В Нэко много обиды. Она злилась и печалилась. Но благодаря ему — выжила. Не участвовала в войне, ушла. И когда он попросил отдать некромантов, не смогла отказать. В память о том, что было. Как интересно все же сплетаются нити судеб…

Вир подумал примерно о том же.

А еще о том, что никогда не поднимет эту тему в разговорах с Нэ. Он не желал, как в прошлом, получить палкой по спине.

Глава 21. Фламинго

Слово «фэнико» на старом соланском означает «краснокрыл», или «фламинго». Без изменений оно вошло в треттинский и савьятский диалекты. Но правда в том, что «фэнико» — старое слово. Времен Единого королевства, когда еще не было герцогств. И кроме значения, уже указанного, у «фэнико» множество иных толкований: «рассвет», «надежда», «обновление».

Лекция в Каренском университете

Звезд было великое множество. Бескрайнее поле, заросшее сорняками во владении нерадивого фермера. В горах яркие и близкие, они широкой полосой пересекали небосвод, и Гребень Арилы словно бы цеплялся за эту драгоценную корону своей вершиной.

Луна еще не появилась, пряталась за пиками. Было темно. Холодно. Так, что схватившаяся инеем с наступлением ночи трава хрустела под подошвами. Тэо подошел к Мильвио, в одиночестве стоящему у дома. Тот смотрел на звездное небо.

— Не устаю любоваться ими каждый раз, когда выпадает такая возможность, сиор. Хотя они и стали иными.

— Иными?

— Катаклизм перемешал их. Рисунок созвездий сильно изменился. Некоторые исчезли, другие появились. Небо нового мира, новой эпохи. В первое время к нему тяжело было привыкнуть.

— Хотел спросить. О зеркале.

Мильвио кивнул:

— Почему было не войти в Рионе и не выйти в башне? По простой причине. Я не смог бы пронести сквозь зеркало Фэнико.

— Ты ждал этой ночи тысячу лет. Что ты чувствуешь? Оттого что все сегодня завершится. Как — мы еще не знаем, но завершится…

Тот, кто когда-то был великим волшебником, задумался:

— Нет никакой радости. Эта ночь — не моя мечта. И никогда ею не была. Я ждал веками, надеялся, что этого не случится, несмотря на слова Тиона. Хотел, чтобы статуэтка Арилы вообще не была найдена, не попала в руки асторэ и история не запустилась заново. Но мой старый друг оказался прав. Это произошло. И… в какой-то степени тогда я ощутил облегчение. Что все будет так, как он предсказал. И я выполню обещанное ему, когда он уходил. Отблагодарю за подаренную жизнь. Исправлю наши общие ошибки. Сейчас же… Это можно назвать удовлетворением. Все закончится и… новая эпоха направится дальше.

Гвардейцы Шерон собрались на поле, ожидая ее. Нэко и Лавиани ушли еще до темноты, теперь наступал черед остальных.

Указывающая показалась на пороге неосвещенного фермерского дома. Капюшон, низко надвинутый на лицо, скрывал белые волосы.

— Нам пора, — сказал Мильвио. — Увидимся через пару часов.

— Она ведь убила тебя, — наконец-то решился Пружина заговорить о том, что уже много дней беспокоило его.

— Прости? — Треттинец недоуменно нахмурился.

— Лавьенда. Она тебя убила. Ты всегда говорил, что та проявила милосердие, пощадила. Лишь выжгла… Отпустила. Но я видел, что тогда произошло. Как волшебница сбросила тебя с башни. Лишив магии, лишив возможности спастись, она не пощадила, а лишила тебя жизни. То, что ты рассказал о Тионе, когда мы сажали дуб… Если бы он не поймал твою нить… ты был бы мёртв.

Мильвио рассмеялся:

— Ты судишь с точки зрения хорошего человека, а не волшебника. В той войне мы были жестоки друг с другом. Никакой пощады. Иногда дрались трое против одного. Лишь бы был результат. И он был. Всегда один. Кто-то уходил после боя, а кто-то оставался. Иного в то время не было дано. Лавьенда могла уничтожить меня сразу, мгновенно. Убедиться в моей смерти. А сбросить с башни… В её глазах — это шанс для меня. Нас называли великими, Тэо. Великих не убивает даже падение с небес. Во всяком случае сразу. Когда я лишился сил, то потерял контроль над ветром, он обезумел, и Тион понял, что случилось. Он прыгнул на д’эр вин’еме через пространство, успел меня спасти. Я жив благодаря ему. И благодаря милосердию Лавьенды.

— Милосердию? И этого достаточно, чтобы ты изменился? Такой мелочи?

— Лишь мелочи меняют нас, мой друг. Шаг за шагом. Порой очень незаметно для окружающих.

Тэо подумал над тем, что услышал, и произнес с еще большей осторожностью:

— Я никогда тебя не спрашивал… Потому что думал, легенды правдивы. Про Арилу. То, как она и Тион полюбили друг друга. Он нашел её в башне, спас и влюбился.

Мильвио негромко рассмеялся:

— Зачем же ты просишь меня разрушить красивую историю, сиор? Разве не лучше оставить хоть немного доброй и светлой сказки? Об этой минуте слагают песни и предания. Любовь Тиона к Ариле это маяк света для многих. Ее придумал не я, люди, но я всегда старался поддерживать этот миф. Он достоин памяти.

И над этими словами Пружина тоже немного поразмыслил. Наконец сказав, уже решительно:

— Наверное, мне просто надо знать правду.

Треттинец хмыкнул:

— Правда в том, что все мы уже были знакомы не один год. И учились вместе. Мы сражались с шауттами и однажды сёстры попали к ним в плен. Мы отправились спасать их. И Тион спас. Думаешь, он бы сунулся в Калав-им-Тарк ради незнакомых женщин? Рисковать всей своей силой, воюя с шаутами в их твердыне, их столице… Жизнь не так романтична, как песни менестрелей.

Шерон уже подошла к отряду, и воины направились через поля к реке, довольно быстро исчезая во мраке. Волшебник кивнул Тэо и последовал за ними.

Акробат остался на месте, дыша ночным воздухом, думая о своем пути. Трудном, начатом походом с Хенрином в таверну «Злобный слепень», проявлением символа водоворота на спине, встречей с Лавиани, Шерон, поездкой в Нимад… Мильвио на разрушенном мосту, бросающий в воздух бумажных птичек. Все изменилось внезапно, и путь Тэо через новую жизнь, новое понимание себя, мира, истории оказался длинным и в то же время очень коротким.

Но он был рад, что все сложилось так, как сложилось. Пружина никогда не смотрел на пройденную дорогу с сожалением. Не будет этого делать и теперь.