Книга Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919) - Владимир Хазан

Уже после отъезда Рутенберга из США в «Русском слове» (от 15 и 16 августа 1917 г.) была напечатана его статья «Революция в России», написанная в противовес тем материалам в американской прессе, где прослеживалась тенденция «скомпрометировать русскую революцию, представить ее бессильной анархией». Рутенберговская статья носила разъяснительный для русскоязычной американской публики характер – в ней определялись цели, задачи и политическое значение русской революции, давался аналитический разбор ее основных экономических факторов, причин и следствий, действующих сил и их социально-классового противостояния, говорилось о перспективах. При всей публицистической обтекаемости статьи чувствовалось, что писал ее человек, владеющий предметом и сознающий цели, ради которых он взял в руки перо (полностью приведена в Приложении VI).

Русская революция, – писал Рутенберг в заключение, – освободила от политического рабства все народы великой России. В политической свободе все одинаково заинтересованы, все одинаково желают защитить ее.

Но русская революция поставила социальные проблемы огромной важности, связанные с различными культурными, социальными, экономическими, политическими интересами. Национальными и интернациональными.

В их разрешении все не могут быть солидарны.

Различные классы и группы будут бороться не на жизнь, а на смерть.

Много горя еще придется пережить.

Много крови еще будет пролито.

Но исход революции ясен и несомненен.

11 июля 1917 г. Рутенберг отплыл из Нью-Йорка, держа путь на восток, в Россию. Думалось ли тогда о том, что не пройдет и пяти лет, и в марте 1922 г. он вновь приплывет в Америку – для решения совершенно других вопросов, крайне далеких теперь уже от российской революции: сбора средств на строительство гидроэлектростанции в Эрец-Исраэль. Но до этой новой метаморфозы должны были произойти многие драматические события и в мировой истории, и в частной биографии самого Рутенберга.

Знакомства и связи, приобретенные в США, во влиятельных американо-еврейских кругах, будут помогать ему в дальнейшей жизни. Об этом у нас еще будет идти речь, сейчас только одна иллюстрация, взятая из перспективы.

Уже живя в Палестине, Рутенберг обратился к редактору нью-йоркской идишской газеты «Vorwerts»23 Абраму Кагану (1860–1951), бежавшему когда-то из России от погромов, однако навсегда сохранившему интерес к тому, что там происходило24. Рутенберг просил помочь устроить в Америке известного виолончелиста Иосифа Пресса (1881–1924), бывшего профессора Петроградской консерватории, одного из братьев Пресс, составлявших когда-то – вместе со старшим братом Михаилом (скрипка) и его женой, Верой Мауриной-Пресс (фортепиано), – знаменитое «Русское трио» (см. о нем: Лоран, Гуревич 1998: 329-48).

Рутенберг однажды уже помог И. Прессу: вместе с семьей тот был пассажиром парохода «Кавказ», который отплыл в апреле 1919 г. от берегов Одессы и комплектованием которого, по крайней мере частичным, занимался Петр Моисеевич. После этого Рутенберг встретил И. Пресса в эмиграции в Париже и, отметив для себя бедственное положение, в котором оказался одаренный музыкант, 12 сентября 1920 г. писал Кагану (.RA, копия):

Дорогой г. Каган.

Здесь находится сейчас известный виолончелист Иосиф Пресс. Теперешняя русская эмиграция глубоко занята спасением отечества. При помощи спекуляций и искоренения жидов. Поэтому такой исключительно талантливый человек, как Пресс, нуждается. Это неприлично и недопустимо.

Человек он скромный – к организации своих «дел» неспособный. До сих пор это делали за него наживающиеся на его славе антрепренеры. Один из таких американских антрепренеров предложил ему условия неприемлемые. У него семья25.

Не сомневаюсь, что Вы поможете ему устроиться26. У Вас имеется такой инструмент, как еврейская и английская печать.

Напишите ему самому, так как я уезжаю недели через две в Палестину. В конце недели буду в Лондоне. Можете еще успеть мне дать знать об этом, хотя бы телеграммойо «77 Great Russel Str. London».

Вопрос об устройстве евреев – художников и артистов нашими собственными еврейскими средствами считаю очень важным. И каждый из нас обязан этому содействовать.

Привет г-же Каган.

Жму руку. П. Рутенберг

Адрес Пресса:

Monsieur Josef Press

1, rue de TAlboni

Paris (XVI)27

Не беремся утверждать, сыграло ли свою роль это рутенберговское обращение, но только через год Пресс отправился в Америку, где и поселился.

* * *

Суждение Ш. Каца, вынесенное в эпиграф данной главы, в каком-то смысле отражало отношение к Рутенбергу сторонников Жаботинского, во всяком случае их определенной части. Однако и противоположный, левый лагерь, в лице, скажем, Вейцма-на, не скрывал своего, мягко говоря, изумления перед его странными политическими метаниями:

Он вернулся в Россию и занял место в рядах Керенского. Мы слышали, что он сделался губернатором Петрограда. После этого, когда к власти пришли большевики, он вновь исчез. Слышали о нем, что он объявился в Одессе и помогал там бороться с большевиками. В конце концов, он вновь оказался в Лондоне. Впечатление было такое, будто он продолжает жить при режиме Керенского, а не в еврейском мире. Он был революционер по сути своей, и революция для него никогда не прекращалась (Weitzmann 1966/1949: 170).

Нельзя не согласиться с тем и с другим в том, что чисто внешне политическая жизнь Рутенберга походила на лыжный слалом или цепь метаморфоз, причем каждый новый поворот или очередное видопревращение оказывались изломанней и круче предыдущего. Отсюда – неизбежные парадоксы и резкость «монтажных стыков» в «кинематографической ленте» его биографии. Например, после приезда в Россию, насколько нам известно, Рутенберг никаким образом не касался темы Еврейского легиона, которая продолжала оставаться актуальной в то время и в том месте, где он находился. Организацией еврейских военных формирований в Петрограде, и именно во время, совпавшее с возвращением туда Рутенберга, занимался И. Трумпельдор, как и он, настроенный резко оппозиционно по отношению к большевикам28 (о нереализованном замысле создания отряда из русских евреев и переброски его на Кавказский фронт с дальнейшим продвижением в Палестину см. в опубликованных нами воспоминаниях Я. Вейншала – Вейншал 2002: 50-4). Однако идея Еврейского легиона, в разных видах уже воплощенная, отходила перед Рутенбергом на задний план, уступая место куда более грандиозному и дерзновенному в его глазах проекту – дарования свободы и равенства евреям России. Его, без сомнения, уже увлекла та цепная реакция, которая должна была за этим последовать. Идеал революционера-социалиста и еврейского общественного деятеля сливались в этой новой исторической перспективе воедино, и, скажем так, более крупная задача заслоняла задачу более узкую и более частную. В этом была своя объективно-политическая логика и свой субъективно-психологический резон.