Книга Изменить судьбу - Юлия Богатырёва

— Не может быть! — перебила меня Маринэ — Адам, почему ты мне об этом не написал?!

— Ну, я не хотел, чтобы ты сочла меня чокнутым — послышался сзади голос друга — В письме бы это выглядело как бред сумасшедшего. В это сложно поверить, пока самостоятельно не попробуешь. Я и сам долго не мог привыкнуть к мысли, что так могу. И если бы у меня перед глазами не было примера в виде Оли, я бы вряд ли поверил, что такое возможно. Вот скажи, Маринэ, ты бы поверила, что можно мысленно общаться с твоим конем почти как с человеком, если бы Оля нам это сегодня не продемонстрировала, а?

Лицо девушки приняло задумчивое выражение:

— Ну даже не знаю… Нет, наверное. Почему-то в то, что можно мысленно разговаривать с дельфинами, мне поверить даже проще, чем в то, что можно так общаться с Али-Абаем — она кинула на меня заинтригованный взгляд — Все-таки мне не понятно, как ты это делаешь?

Я хмыкнула себе под нос и усмехнулась:

— Хм, мне не удивительно, что тебе не понятно. Во-первых, ты просто привыкла воспринимать Али-Абая как бессловесное (хотя и очень преданное и умное) животное, не обладающее особым разумом и интеллектом. А для того, что бы научиться с ним разговаривать, нужен совсем другой подход. Надо воспринимать его как равное себе существо, имеющее свой собственный разум и осознанность, отличные от наших. И чтобы у тебя получилось, тебе придется научиться такому восприятию. А во-вторых, тебе ничего не станет понятно, пока ты сама не попробуешь. Людям сложно понять это умом, прочувствовать они могут намного быстрее. Так что, сколько я не объясняла и не показывала, поняли только те, кто решился на эксперимент. Правда, ребята? — обернулась я за поддержкой к парням, идущим позади нас.

— Да уж — недовольно пробубнил Тимур.

— Это уж точно — откликнулся Адам.

Маринэ кинула на них любопытный взгляд и снова посмотрела на меня:

— А теперь расскажи мне, что ты сегодня сказала Али-Абаю, когда он решил показать Тимуру, где раки зимуют — с улыбкой попросила она, одобрительно похлопав коня по шее и заводя его в стойло.

— Тут имеет значение не что я сказала, а как я это сделала — негромко пояснила я — Человеческую фразу «Стой! Что ты делаешь? Остановись немедленно! Да успокойся же, кому говорю!» — конь не понял бы. По правде говоря, если бы на месте Али-Абая оказался человек в таком же разозленном состоянии, то даже он бы не стал это слушать. Вместо слов, я мысленно показала ему самого себя со стороны и отправила свои впечатления от этого: ну, что мне страшно и неприятно на это смотреть. Потом представила себе картинку, как он успокаивается и идет ко мне и снова послала ему, сопроводив чувством сожаления за глупость людей и благодарностью за проявленное понимание. Понимаешь теперь?

Девушка изумленно переводила взгляд с меня на коня и обратно:

— И что, он это понял?

— Ну, ты же сама видела, как он сразу оставил Тимура в покое и пошел ко мне. Вон, Тимур, даже не смотря стресс, понял, что я ему что-то сказала, потому что успел насмотреться, как я разговариваю с дельфинами — улыбнулась я.

— Да уж, Оля, чем больше я тебя узнаю — тем больше поражаюсь! Оказывается, ты столько всего не написала о себе в своих письмах! Если бы я знала об этом раньше, то, поверь, у меня не возникло бы дурацкого вопроса, почему вы с Адамом дружите. Вот уже действительно, с тобой не соскучишься. Я за один день, проведенный с тобой, узнала столько интересного и нового, что мне теперь год это переваривать придется — шутливо пожаловалась моя собеседница и продолжила, мечтательно закатив глаза — И ведь день еще не закончился! Что-то будет впереди… Представляю, как удивится Измаил и другие мои друзья, когда с тобою познакомятся. Вот уж я повеселюсь, когда увижу их вытянутые лица…

За время этой восторженной речи, которую Маринэ выливала на мою многострадальную голову пока мы шли к дому, я не могла себя заставить смотреть ей в глаза и сконфуженно уставилась себе под ноги. «Да уж!» — расстроенно подумала я — «Ты даже представить себе не можешь, сколько всего я тебе не написала!" Но последняя ее фраза заставила меня оторвать взгляд от своих ботинок и встревоженно взглянуть в мечтательные карие глаза:

— Э-э-э, Маринэ, ты же не собираешься рассказывать им все, что узнала от меня сегодня, правда же? — с опаской спросила я.

— Конечно, собираюсь! — беззаботно махнула рукой девушка — Вот они удивятся! Да ты не беспокойся, я сделаю тебе отличную рекламу…

— Нет, стоп, так не пойдет — перебила я ее, остановившись посреди лужайки — Мне не нужна реклама, Маринэ. Я не афиширую свои способности и не люблю их демонстрировать, ясно? Тебе я все это показала только потому, что эта информация пригодится тебе в жизни и кроме меня, ее больше некому рассказать. Все, что я рассказала, предназначалось только для твоих ушей. И я бы попросила тебя не делать это достоянием общественности, хорошо?

Девушка недоверчиво уставилась на меня:

— Ты шутишь? Да как я могу промолчать, когда рядом сидит такой необычный человек и может научить чему-то новому не только меня, но и моих друзей? Это же будет нечестно и некрасиво по отношению к ним!

— А если ты расскажешь, это уже будет нечестно и некрасиво по отношению ко мне. Ты хочешь со мной поссориться? — мрачно спросила я, скрестив руки на груди.

— Э-э, нет, конечно — пошла на попятную девушка и расстроенно вздохнула — Ладно, я постараюсь не рассказывать. Но мне не понятно к чему такая скрытность? Ты же не делаешь ничего плохого, наоборот! Почему ты так не хочешь, чтобы люди понимали, какая ты интересная личность? У тебя была бы куча друзей!

— Вот и я тоже ей об этом постоянно говорю — внезапно вмешался Тимур в нашу беседу — да только наша Оля бывает упрямее осла и, иногда легче стену лбом проломить, чем ее переспорить!

— Не преувеличивай — недовольно пробурчала я — и вовсе я не такая упрямая.

— Такая, такая — с улыбкой поддакнул Адам Ибрагимову из-за моей спины — И чересчур скромная к тому же. Но по поводу скрытности я с тобой согласен. Про некоторые вещи всем подряд лучше не рассказывать, а то потом проблем не оберешься.

— Да почему?! — хором воскликнули Тимур и Маринэ, вызвав такой синхронностью изумленную улыбку и у себя самих и у нас с Адамом.

— Да потому что это для меня не безопасно — пояснила я недоумевающим друзьям — люди все бывают разные, и не у всех возникают добрые мысли при виде нового и необычного. Не все могут понять, что и как я делаю, а люди так устроены, что боятся того, чего не понимают и пытаются это уничтожить. Или другая крайность: начинают завидовать, хотя в общем-то завидовать тут нечему, такие способности в каждом есть, просто надо потрудиться, чтобы их достать. А людям лень, они хотят, чтобы им все сразу преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой… Вот и получается, что безопаснее и легче рассказывать о себе только минимум необходимого. Так что, Маринэ, на счет кучи друзей я что-то сомневаюсь. — скептично заключила я и усмехнулась. — Скорее наоборот, не растерять бы последних.