Книга Маркус Вольф - Леонид Млечин

Министерство госбезопасности действительно следило за его контактами с советскими представителями, поэтому всё происходило, как в шпионском фильме. Тогдашний советник-посланник нашего посольства в ГДР Всеволод Иванович Совва рассказывал мне, как он тайно привозил Модрова в своем автомобиле с дипломатическими номерами. Ханс Модров не мог открыто приехать в советское посольство в Берлине, так как за ним следили немецкие чекисты. Он отпускал свою машину на одной из берлинских улиц и ждал, когда Совва за ним заедет. Модрова вели в посольскую сауну, и там уже откровенно обсуждалось положение в ГДР.

Это беспокоило руководителей госбезопасности ГДР, поэтому в Дрезден и прислали Хорста Бёма, малоприятного человека, но преданного министру госбезопасности Мильке и разделявшего его мнение, что всё должно быть подконтрольно МГБ. На посту начальника окружного управления Бём сменил Рольфа Маркерта, бывшего подпольщика, который при нацистах сидел в концлагере Бухенвальд. Маркерта сняли с должности за «недостаточную настойчивость» в работе.

При Хорсте Бёме ситуация, вспоминал Модров, радикально изменилась: «Щупальца и уши МГБ можно было обнаружить теперь повсюду… Если раньше еще поступали сведения о разоблачениях западных шпионов, то теперь вся работа госбезопасности сосредоточилась на внутренней жизни округа… Мне казалось, что Бём постоянно держит передо мной зеркало и говорит при этом: „Дела твои плохи, мой друг…“ Бём повсюду видел проявления враждебности. Если бы проявления враждебности прекратились, то Бём рухнул бы, как предмет, лишившийся опоры. Бём был заинтересован в сохранении этой атмосферы враждебности, которую в значительной степени создавал его аппарат».

В июне 1987 года в Дрезден приехал начальник советской разведки Владимир Александрович Крючков. Его интересовал Ханс Модров. Сам Модров вспоминал: «Маркус Вольф — в то время уже оставивший службу в разведке — спросил меня, не хочу ли я встретиться с ним и Крючковым за дружеским ужином. Но ни о каком заговоре против Хонеккера, естественно, речи не шло.

Старая дружба с Конрадом Вольфом, укрепившаяся в 50-е годы во время совместной работы в Союзе свободной немецкой молодежи, в 80-е перешла в дружбу с Маркусом. Он приезжал в Дрезден, чтобы получить от меня согласие на публикацию в его книге „Тройка“ пары строчек, характеризующих мое отношение к его брату Конраду. Позже западногерманская газета „Франкфуртер альгемайне цайтунг“ писала, что Вольф упоминает в своей книге имя Модрова, потому что видит в нем преемника Хонеккера.

Я не был диссидентом, фракционером или уклонистом. Меня выводил из себя всё возрастающий формализм, удручала атмосфера чинопочитания и пропагандистского угара. Государство поникших голов, тяжелых век, заткнутых ртов, онемевших языков, опущенных плеч.

МГБ ГДР получило указание пристально присмотреться к моим связям с КПСС. Я почувствовал это по критическим оценкам Эриха Хонеккера моих „чересчур пылких“ контактов с Ленинградом, которые якобы затуманивают мой взгляд на СССР и перестройку. Откуда он мог знать, что и где я сказал?

Когда в 1988 году советский генконсул стал настойчиво интересоваться моим мнением о положении в ГДР, я ему откровенно ответил, что отныне моя готовность к информированию будет ограниченна, ибо неясно, каким образом мои оценки, предназначенные для Москвы, странным образом возвращаются в Берлин».

Когда в Восточной Германии начались революционные перемены, генерал Бём не смог сохранить контроль над городом. 5 декабря 1989 года в Дрездене толпа захватила здание окружного управления госбезопасности. Сопротивления не встретила. Какая-то часть толпы перешла через дорогу и попыталась захватить здание, которое занимали советские чекисты. Виллу охраняли пограничники. К толпе вышел молодой офицер. Дрезденцы потом вспоминали его слова:

— Не пытайтесь проникнуть на эту территорию. Мои товарищи вооружены, и у них есть право в случае крайней необходимости применять оружие.

Это был Владимир Путин. Толпа остановилась. Потом командующий советской танковой армией, дислоцированной по соседству, прислал солдат для охраны представительства. Надо полагать, будущий российский президент навсегда запомнил день, когда на его глазах в одночасье рухнула казавшаяся незыблемой политическая система.

Девятнадцатого декабря в Дрезден приехал канцлер ФРГ Гельмут Коль. На фоне развалин дрезденской церкви Фрауэнкирхе он произнес речь, которая вошла в историю. Он обещал исполнить волю граждан ГДР — воссоединить Германию. И это произойдет в стенах европейского дома. Ему бурно аплодировали. Всем стало ясно, что ГДР скоро исчезнет с политической карты мира.

Генерал-майор Хорст Бём покончил с собой. Говорили, что причина самоубийства — его осведомленность об особых операциях советской разведки на немецкой территории. В реальности для него, высокопоставленного офицера госбезопасности, жизнь кончилась с объединением Германии.

ОТСТАВКА ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ

В 1965 году кинорежиссер Конрад Вольф возглавил Академию искусств ГДР. Его старшему брату тоже было чем похвастаться. В том же 1965-м Маркуса Вольфа произвели в генерал-лейтенанты. Разница между братьями состояла в том, что Конрада поздравляла вся страна, а новые погоны Маркуса обмывались в очень узком кругу. Он редко появлялся в генеральской форме.

Конрад Вольф был, без сомнения, любим властью. Он четыре раза удостаивался национальной премии — в 1959, 1968, 1971 и 1979 годах. Однако он вовсе не был послушным винтиком системы. И многое в системе ему нравилось всё меньше и меньше.

«К середине шестидесятых, — вспоминал его болгарский друг и коллега, — волны неосталинизма хлынули и на родину Кони, затопили своей мутью ростки нового цикла развития демократических процессов. В ГДР дунули леденящие встречные ветры, дунули с необыкновенной брутальностью. Наступала пора тотальных заморозков в духовной сфере. Всё это глубоко затронуло члена ЦК СЕПГ Конрада Вольфа. Без преувеличения этот храбрый и стойкий человек впал в глубокую депрессию».

Он снял фильмы по очень популярной в те годы сказке Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц» (1966) и по роману Лиона Фейхтвангера «Гойя, или Тяжкий путь познания» (1971), где главную роль сыграл Донатас Банионис. Экранизируя роман Фейхтвангера, Конрад Вольф обратился к волновавшей его теме взаимоотношений художника и власти. На экране предстала история дворцового любимца, который жертвует всеми милостями ради права творить так, как он хочет.

Положение Конрада Вольфа усугубляло то, что к нему, как к президенту Академии искусств, часто приходили пожаловаться. Коллеги знали: ему можно излить душу. И речь шла не о бытовых трудностях. Обращались к нему первые имена восточногерманской литературы — Криста Вольф, Сара Кирш, Франц Фюман. Они на каждом шагу наталкивались на закоснелые бюрократические структуры и бездушие партийных функционеров. Франц Фюман, удостоенный высших наград, дважды лауреат Национальной премии ГДР, резко критиковал культурную политику партии. Он не нашел понимания среди партийных функционеров и в знак протеста вышел из Союза писателей, покинул и Академию искусств.