Книга Московский Джокер - Александр Морозов

– Здесь ведь у них планировалось только начало. Вслед за Москвой волна должна была накрыть Западную Европу, а затем и Соединенные Штаты.

– Каким образом?

– В Западной Европе все должно начаться согласованной акцией группы ваших политиков и бизнесменов. Они должны единовременно потребовать выдачи из европейских банков огромных наличных сумм. Вероятно, они требовали каких-то гарантий. И этот ужасный, воистину монструозный вагон на Курском, был им продемонстрирован в качестве такой гарантии.

– Считайте, что эта проблема тоже снята. И в Западной Европе сегодня утром ничего не начнется.

– И это тоже сделали вы? – произнес Харт, уже с несколько опасливым восхищением поглядывая на Алекс.

– По моей подсказке. А конкретно сделал это Альфред. Из оперы «Травиата».

– Вот даже как, – неопределенно хмыкнул Харт, с некоторым сожалением поглядывая на далеко отброшенный пистолет. Ведь собеседник в любой момент мог и сам вообразить себя Хозе из оперы «Кармен», и что тогда?

Между тем Алекс продолжал, как ни в чем не бывало:

– Значит, вашей головной болью остаются только Соединенные Штаты. Что вы собираетесь там предпринять?

– Нужно, чтобы президент сделал некое жесткое заявление, подготовленное группой крупных биржевых брокеров, банкиров и президентов страховых и трастовых компаний. Всех тех, на чьи деньги и удалось снарядить этот вагон.

– Судя по обстоятельствам, он был загружен деньгами где-то на юге, в районе между Туапсе и Абхазией. А дальше он мог быть прицеплен к любому составу и докатиться до самой Москвы без досмотра. Если всем, кому следовало, щедро заплатили.

– Да. Скорее всего так все и было. Но вернемся все-таки в Америку. Президент должен заявить, что любой, кто окажет поддержку Моргенштерну и его Г «лоб Экспресс», будет рассматриваться властями как наносящий урон безопасности Соединенных Штатов. А с десятью миллиардами те из них, кто сколько-то вложил в эту сумму, пусть распрощаются. Эти деньги или вообще не вернутся в Штаты, или – даже если какая-то часть и вернется, – то, разумеется, уже не тем, кто незаконным образом забросил их в Россию. Незаконным образом и с преступной целью!

– И что же вам мешает предпринять шаги в этом направлении? Даже несмотря на то, что вы далеко от них, люди в Вашингтоне прекрасно знают вас. Они поверят любой вашей информации и сделают все, что вы им предложите.

– Не совсем так, Алекс. В принципе должно быть так, но не в данном случае. Президент должен будет принять весьма жесткие, нестандартные меры, почти рядом с нарушением Конституции. Для этого у них должно быть что-то более реальное и конкретное, чем моя оценка московских событий.

– А вагон на Курском?

– Я лично его не видел. И его в любой момент могут сжечь, взорвать, разграбить или испарить. Все это становится слишком эфемерным, когда передается через океан.

– Передайте, что рядом с вами находится Джокер. Кто-то из тех, к кому вы обращаетесь, должен знать, что это такое.

– Разумеется, кто-то должен знать. И я даже знаю, кто это. Ректор одного из известнейших в западном мире университетов. Он примерно одинаковое количество лет знает как меня, так и президента. Я ведь и сам когда-то услышал о существовании Джокера и Училища именно от него. Но я знаю, что вы были другом Марло. Что вам поверил Круглый. Наконец, я и сам видел вашу метку. По совокупности обстоятельств, мне не надо дальнейших проверок. Я и так знаю, что вы не самозванец. А у ректора будет только мое слово. Моя уверенность, что я не ошибаюсь. Чтобы идти к президенту, этого слишком мало.

– И этот человек единственный, кто реально может поверить вашей информации и предпринять соответствующие меры?

– Есть еще один, сравнительно молодой конгрессмен. Грегори Линч.

– Знакомая фамилия.

– Да, хотя вы и были тогда совсем еще молоды, но и до вас не могла не дойти эта ужасная история. О гибели отца Грегори, сенатора Джерри Линча. А вместе с ним и еще более тысячи человек. И президент, который тогда не был еще, разумеется, президентом, обещал молодому Линчу, что, где бы и когда бы не обнаружились новые обстоятельства, он всегда выступит на его стороне. Сделает все, чтобы убийцы были названы и наказаны.

– Это сделали два человека, мистер Харт. И я могу назвать вам их имена. А дальнейшее, полагаю, за молодым Линчем и вашим президентом. У нас ведь тут тоже… кое-кого поубивали. Так что, может быть, и вы мне кое-что подскажете.

Алекс машинально схватил одну из визитных карточек, лежащих в вазе в центре стола, написал что-то на ее свободной поверхности и протянул карточку Харту. Тот аккуратно взял ее в руки и прочитал:

– 1) Майор О’Брайен. Он же – Блэквуд. 2) Генерал Толмачев.

– Как вы узнали?

– Я был там. Это происходило совсем рядом от меня. Я видел, как эти двое провели Линча, уже обливающегося кровью, по аллее, мимо сотен агонизирующих мужчин, женщин и детей. В конце аллеи, прямо напротив дерева, в кроне которого я оборудовал свой наблюдательный пункт, эти двое его и прикончили.

– Все, кто там был, или даже просто слишком принюхивались к тем событиям, все они были уничтожены.

– Как видите, не все.

– Ах да, я же забыл, что вы – Джокер. Выпускник Училища, которое не засекают никакие электронные средства слежения. Интересно, а в Интернете у вас или о вас что-нибудь есть?

– Коли и есть, то разве что в символической форме. Ну? Что же вы не звоните в Америку?

Алекс видел, что Харт находится в чрезвычайном возбуждении, но все-таки справляется с ним. И, стало быть, пока он сам для себя не признает убедительной полученную от Алекса информацию, никуда он не позвонит.

Алекс знал, что таковы правила разведки, таковы правила сильных мира сего, и что поэтому у Харта, собственно говоря, не было и выбора. Когда там, за океаном, будут оценивать поступившую от него информацию, ему зададут все те же вопросы, которые он должен задать сейчас Алексу.

– Хорошо, оставим пока ваше Училище и вашу неуловимость. Но как вы узнали этих двух сейчас? Ведь прошло более двадцати лет.

– Блэквуда я узнал по характерной для него фразе, которую он выкрикнул тогда, в джунглях, перед тем, как нанести окончательный. смертельный удар Линчу. И вчера ночью, в сквере на Смоленской, перед тем как ринуться убивать Гарика. Нечто вроде «Трэнсфэ камплитид», что на шпионско-компьютерном жаргоне означает «Сообщение закончено».

– Не совсем убедительно, Алекс. Вы слышите короткую фразу через двадцать лет и, как и в первый раз, находитесь при этом на расстоянии от человека, который выкрикивает ее. И тем не менее, этого достаточно, чтобы его идентифицировать?

– Разумеется, нет. Если бы я «идентифицировал» его сразу, не произошло бы множества событий. И прежде всего, остался бы в живых Гарик. Но сначала мне просто показалось, что где-то я уже слышал этого человека, выкрикивающего именно эту же фразу. Но где именно? Я решил проверить по словарю все значения слова «трансферт», надеясь, что одно из них подскажет или напомнит мне обстановку, в которой я услышал эту фразу в первый раз.