Книга Прииск "Безымянный" - Виталий Гадиятов

– Ещё ничего не прошли, а уже сидим на мели, – заругался Андрушкин. – Что же будет дальше?

Иван стал раскачивать свою лодку, под настилом послышался скрип. С опаской он посмотрел на плоскодонку, и приказал выгружаться. Пришлось всем прыгать в холодную воду и пустые лодки сталкивать на глубину. Когда обе команды объединились, плоскодонки тихо поползли вперед и, сойдя с камней, сразу ожили. Не успели прийти в себя, налетела мошка. От укусов глаза у Андрушкина стали узкими щёлками, у Потехина лицо загорелось огнём, опухли губы.

– Ты, наверное, самый сладкий, – с усмешкой бросил Потехин. – Нас она не любит, а тебя, видишь как…

От дружного смеха лодка качнулась, и он чуть не свалился за борт. Посмеявшись, Егор стал выжимать мокрые портянки.

– С детства боюсь холодной воды, а тут ещё окунулся по пояс. Штаны бы выжать.

– Ну, давай выжимай. Если надо, поможем.

Снизу подул холодный ветер, лодки почти остановились. Пришлось прикладывать вдвое больше усилий, чем несколько минут назад. Быстро стемнело, причалили к берегу. Повсюду послышались голоса, застучали топоры, и через полчаса вырос палаточный городок. Ели уже в темноте, расположившись возле костра.

– Ну что, как там наши лодки? – спросил Иван Потехина.

– Выдержали. Ни одна не потекла.

– А вот моя так заскрипела, что я подумал, развалится. По-моему, мы её перегрузили. Завтра ты сядешь в мою лодку вместо Олега, а ты – в его. – Брукс показал на молодого человека, сидевшего у костра с кружкой чая. – Вдвоем нам сподручней. Груз раскидаем всем понемногу.

Иван был доволен. Полевой сезон почти закончен, осталось только сплавиться до Талдына, а там ждали грандиозные планы.

«Настя уже, наверное, заждалась. Как она там одна? А Наташу я, наверное, не узнаю – дети быстро растут. Но ничего, уже осталось совсем немного, скоро встретимся».

На следующий день двинулись дальше. Солнечная погода и спокойное течение настраивали на созерцание и размышления. Так проплыли часа два, а потом один за другим пошли перекаты. За первые дни пути потеряли счёт авралам, и к вечеру стало не до разговоров. Наскоро ставили палатки и после ужина засыпали, как убитые.

* * *

Утром, как предсказывал Савелий, прояснилось, только по-прежнему было промозгло и холодно. Вода всё прибывала. Медвежатник спешил. По его прикидкам, геологи уже приближались к порогу.

«Слышал я про ихнего брата, покойный председатель рассказывал, что геологи – народ отчаянный. Значит, долго ждать не станут: как вода пойдёт на убыль, сразу поплывут. Не случилась бы беда!»

Пришлось идти не напрямую, как он ходил на охоту, а по горам вкруговую, наматывая лишние километры и теряя дорогое время. Зато теперь он видел реку на много километров вперёд – сверху просматривались даже крутые излучины, невидимые с берега. В одном месте хребет пропиливала горная речушка. Тихая и совсем неприметная, сейчас она кипела, угрожая всем, кто войдёт в неё, погибелью. Перейти речку Савелий не смог, пришлось ждать. Он разжёг костёр и до утра просидел возле огня, вспоминая о своей жизни.

«Сызмальства батя купил мне ружьё. Помню, продал шкурки соболя и у скупщика взял ту берданку. По теперешним меркам, я понимаю, что то была простенькая одностволка-бескурковка, а тогда она затмила весь свет. Я не расставался с ней ни днём, ни ночью. Ходил на птицу и зверя. Добыл даже кабаргу, а когда вдоволь наигрался, отец взял на охоту. Тогда мы завалили изюбря и лося, и только после этого дошла очередь до медведя. Ох, и страшно казалось! Такой грозный зверь попался, что не приведи Господь ещё раз с таким повстречаться. Двух собак раскидал в один миг. Только лапой задел – и готово: нет Родьки. А следом Пальма завизжала. Так их жалко было! Но, можно сказать, собаки нас спасли: ненадолго отвлекли медведя…»

Сзади треснула ветка, Савелий от неожиданности и подвинул поближе ружьё. Оглядевшись по сторонам, подкинул сучьев в костёр.

«Надо бы кого-нибудь взять в ученики, так сказать, передать свой опыт, – подумалось ему вдруг. – Охотиться на медведя – дело непростое, без наставника не обойтись. Кроме природной сноровки, зверя надо чувствовать и главное – понимать его повадки. Само собой такое не приходит. Однако возьмусь учить Ваську Шапкина. Он малый сообразительный, немного подрастёт – пойдёт со мной на охоту».

Утром вода заметно упала, и Савелий с минимальным риском для жизни перешёл на другую сторону. Потеряв полдня, он пытался наверстать за счёт быстрой ходьбы и коротких остановок.

«Надо успеть! Успеть, успеть, – тревожно стучало в голове. – Как бы не погибли геологи».

Когда солнце спряталось за гору, быстро стемнело и похолодало. Не чувствуя ног под собой, какое-то время он шёл почти на ощупь, однако тяжёлый переход и бессонная ночь быстро сморили, охотник прилёг у костра.

Ему приснились тонущие геологи и спасающие их медведи. Как вороньё, откуда-то налетели вооружённые люди и стали в них стрелять. Пули свистели в воздухе, косили людей и медведей. Вскоре со всеми покончили. С больной головой Савелий проснулся и, как только стало светать, снова вскочил. До Кипящего порога оставалось немного.

Глава 31. Кипящий порог

Наступило короткое северное лето, а вместе с ним пришли и полевые хлопоты. Закатов готовился к очередной экспедиции. Но мысли о древнем золоте постоянно возвращали его к Бруксу. Перед отъездом из Ленинграда к нему подошла аспирантка Петровой, Наташа.

– Простите, Фёдор, что я вас отвлекаю, – начала она, смущаясь. – Как я поняла из вашего разговора с Нинель Захаровной, вы работали в бассейне среднего течения реки Олёкмы. Если конкретней, то в междуречье Олёкмы и Чары. Правильно? – Она внимательно посмотрела на Фёдора, ожидая ответа.

– Совершенно верно, – улыбнулся Фёдор. – Я там провёл целый полевой сезон. Кстати, скоро собираюсь снова. Вас, наверное, интересует зеленокаменный пояс?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Нет, он меня совсем не интересует. Дело в том, что в том районе работал мой папа. Он был геологом. – На лице Наташи появился румянец.

«Неужели она всё-таки дочь Брукса? Петрова же сказала…»

– Простите, что я не представилась, – прервав его размышления, быстро сказала она. – Брукс Наталья Ивановна.

«С ума сойти! Наташа – дочь Брукса. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я встречусь с его дочерью. И, главное, где?»

– Вы дочка Ивана Петровича Брукса? – спросил он с волнением в голосе.

– Да. Вот пошла по стопам папы. Закончила Ленинградский горный, потом аспирантуру, а сейчас, вы слышали, буду защищать диссертацию.

В каждом слове девушки чувствовалась гордость за себя. Вот, мол, смотри, чего я добилась, будто говорил взгляд её больших карих глаз.

– Просто невероятно. В это трудно даже поверить, – придя в себя, невольно выпалил Иван.