Книга Украли солнце - Татьяна Успенская

Не предал Григорий. Совпадение. Будимиров не знает, что мама — графиня.

Зуб на зуб не попадал. «Сестра», «отец», «завод» — скользнули слова, пропали. Как пить дать, застрелит Будимиров его, графского сына.

— А что ты думаешь по этому поводу? Значит что-нибудь кровь в человеке? Отличается графский сын от лапотного мужика? Давай вместе проведём эксперимент, а? После сделаем выводы. Годится? — Будимиров усмехнулся, потёр руки. — Кое-что у тебя в крови, не спорю: с бабами умеешь обращаться, отдыхать умеешь, прислугу гонять. Но это всё игрушки. Хочу посмотреть, каков ты в службе, какой монетой платишь за добро? Мне нужно, чтобы ты не пожалел себя для родного государства. Слабо тебе или не слабо собой расплатиться?!

Ряд — мама-графиня, превратившаяся в крестьянку, цеха, люди в крови, туши с червями… — вернул наконец память. Было у него прошлое! Не мелкая беспокойная точка, картинки из этого прошлого просеиваются сквозь плотную завесу. Прошлое возвращается стрессом, страхом.

Почему Будимиров убеждён, что все поддаются психологической обработке? И тут же злые возражения: похоже, отнюдь не все, живущие здесь, расплачиваются собой! Сыты и довольны Геля, девушки, экспонаты в зале, раздувшиеся от обжорства и покоя. И ни один волос пока ещё не упал с головы Эвелины Кропус, она движется наверх, как танк.

А Люб знает, что они — графы? — подумал неожиданно. — А Люб знает, что у отца был завод? Зачем Люб в город пришёл?

— Вся страна вот здесь! — Будимиров выбросил к Джулиану кулаки. — Я держу тысячи приводных ремней. — Он перечисляет, что делает в каждой области хозяйства и в идеологии. — Эти, — он развёл руки, и сразу по обе стороны от него возникли Варламов и Ярикин, — пешки. Ты, кажется, шахмат не любишь, а шахматы многому учат. Пешки, например, ходят только вперёд, направляемые силой за их спиной. Иногда могут позволить себе шагнуть в сторону. Но ведь и им нужна подкормка, подачка, не правда ли?! Могут они и в комедиантов превратиться, когда нужно, и в попугаев!

С трудом Джулиан продирается к прошлому и к происходящему здесь. Лишь сейчас в полной мере ощущает свою ущербность: не умеет думать! При Апостоле и Марике казалось — умеет, а думали за него они. Без них никак не соединит противоречивые, но, он чувствует, чем-то цепко связанные между собой события, мысли. Как ни неприятно признаться в этом, а Будимиров прав: попав на верхний этаж, он начисто позабыл не только о несчастных людях, но даже об Апостоле и Любиме! И в голову не пришло задуматься: с чего это вдруг такая манна небесная посыпалась на него? И лишь сейчас, когда, он чувствует, на него надвигается беда, понял: не только для того, чтобы развлекаться и ублажать свою плоть, рождается человек! Есть что-то главное! И у него… было это главное!

— Значит, так. Тебе не мешает прослушать небольшую лекцию. Несмотря на все принятые меры, очаг борьбы в нашем Учреждении разгорается: то пропадает бумага, то террористы покушаются на самых выдающихся деятелей нашего Учреждения, например, недавно чуть не убили Эвелину Кропус, то роботы отказываются работать. Сначала я думал, случайные явления, а теперь знаю: существует многочисленная оппозиция — мне. Ты играл в ней немаловажную роль! Знаю, ты способствовал выдвижению Кропус. За неё благодарю! Я мог бы просто приказать тебе выполнить задание, я же хочу объяснить.

Неожиданно Ярикин громко сказал:

— Нас не скинешь, нас не убьёшь, нас не остановишь. Умрём, а не отдадим власть.

Джулиана словно ледяной водой окатило.

— Согласен, — отчеканил Будимиров и продолжал говорить Джулиану: — Твои соратники хотят отнять у людей идеалы, внушить им, что их родина является мрачной тюрьмой. Я же отвечаю головой: люди счастливы, живут на одном дыхании! Знаешь ли ты, что бывает за клевету? — Будимиров недобро сощурился. — Тебя я изучил от макушки до кончиков ногтей. В тебе я не ошибся: ты вполне готов к тем свершениям, к которым так тщательно я тебя готовил, — сказал он с пафосом. — Ты слишком любишь себя, свою бесценную жизнь и удовольствия и никого не любишь так, как себя. Теперь ты не захочешь растоптать своё будущее и не станешь валять дурака, как некоторые. Так бушуют, что приходится надевать смирительные рубашки. Конечно, это крайние меры, но что поделаешь, если нас вынуждают к этому обстоятельства? Не так ли?

Смертельным холодом веет от слов Властителя, от изваяний Ярикина и Варламова! Кровь больно бьётся в ушах, в голове.

— Ты — мальчик добрый и не захочешь обидеть своего благодетеля, не так ли? — Властитель ткнул себя в грудь. — Уверен, мы договоримся с тобой по-хорошему? Ты поможешь стране, а значит, заслужишь особое благоволение страны в нашем лице и обеспечишь себе райскую жизнь до последнего вздоха. Мы умеем ценить заслуги. А если ещё и в стихах отразишь нашу личность, что сделать тебе и в голову пока не пришло, станешь неприкосновенным, и каждое твоё желание будет исполняться.

Джулиан уже догадался. Он вспомнил условия Визитёра и теперь лихорадочно стремился избежать неминуемого, но какая-то злая сила толкала его, против своей воли спросил:

— Что я должен сделать?

— О, сущая ерунда! — Властитель усмехнулся. — Ты же помнишь, я говорил тебе: ты должен рассказать правду. Не на площади, о, нет, лично мне. — При этих словах по обе стороны от Джулиана встали два молодых человека, похожих на того, который когда-то поднёс им с Гелей клубничный сок.

— Какую правду?! Я ничего не знаю! Меня опоили чем-то, у меня нет прошлого. Вы же сами говорили, память убрали.

— Ну полно, мальчик, не надо водить дядю за нос. Как это — всё позабыл? Уже два дня тебе не подливают жидкость, что тушит прошлое. А позабыл, поможем вспомнить: прополощем мозги, полностью вернём память! О, это совсем просто! У нас достоверные сведения, ты был одним из главарей!

— Откуда взяли такое?

— Ты так хорошо вёл себя здесь, мальчик! Не упрямься и теперь. Первый вопрос: назови людей.

Джулиана пронзило током. Он вскочил.

— Сядь, мальчик, сейчас сознание полностью прояснится. Не болит головка? Потерпи немного. Мозги придут в порядок. Ты ведь разумный мальчик. Нельзя ничего забывать. Ну-ка, называй! Ты ведь хочешь жить, как живут избранные! У тебя квартира, у тебя самолёт, у тебя — дача на берегу моря. Зачем же пробрасываться всем этим? Разве всё это валяется под ногами?

Мозги в самом деле точно перетряхнулись, и, как кадры фильма, пронеслись один за другим вечера у Апостола, исцеление Любима. Люди задвигались, заговорили. Что бы ни отдал он за то, чтобы очутиться сейчас около них.

Глава шестая

— Мама, скорее, тебя зовут! Там от Коли… там умирает…

Магдалина побежала за дочерью и Джином.

В больничке Жора подключал капельницу, Вера готовила раствор. На кровати без кровинки в лице лежал человек.

— Коля, увидев, что он ещё жив после пыток, дотащил его до лифта, нажал кнопку, позвонил мне, я принёс его сюда, — говорит Наум. — Перебиты руки и ноги, содраны ногти.