Книга Золотые слезы - Лори Макбейн

— Да, я обратил внимание на то, что город стал почти неузнаваем, — заметил Николя, вспомнив богатые особняки в престижном районе, через который они проезжали.

— Изменился не только город, но и образ нашей жизни, даже самый образ мыслей стал иным. Наши традиции, надежды, вера устарели. Теперь эти дикие и корыстные американцы диктуют нам условия. Старшее поколение с большим трудом адаптируется к ним. Ты помнишь Рене Каброля, хозяина Каррефора, что близ Байотетч? — спросила Франсуаза.

— Да. Помнится, мы ездили к нему всей семьей. Я был тогда совсем мальчишкой. Более роскошного дома и плантации я никогда в своей жизни не видел. А что с ним?

— Рене Карболь потерял все. Он не смог пережить утрату Каррефора и покончил с собой. Теперь его семья скромно живет в маленьком домике на Фрэнчмен-стрит. Прекрасная мебель, фамильное серебро, портреты предков и прочие ценности свалены в чулан под лестницей. И поверь мне, Николя, такая участь постигла большинство знакомых тебе людей.

— Что же стало с моей семьей, Франсуаза?

— А ты ничего не слышал о ней за годы своего отсутствия? — уклонилась она от прямого ответа.

Николя пристально посмотрел на нее, и проникновенность его взгляда заставила Франсуазу пожалеть о том, что она задала этот вопрос.

— Время от времени я узнавал новости о них от Денизы, когда бывал проездом в Лондоне. Я знаю, что у меня есть две сводные сестры. Одну зовут Николь, ей около шестнадцати. Другой сейчас должно быть лет восемь-девять.

— Дамарис четырнадцать. Она большая озорница и просто наказание для твоей мачехи. Но ты не упомянул своего младшего брата, Жана-Луи.

— Брата?! — Николя оторопел от неожиданности.

— Да. Ему всего два года, и он не скоро станет наследником Бомарэ. Долго придется ждать.

— Это невероятно, — прошептал Николя.

— Его появление на свет стало сюрпризом не только для тебя. Твоя мачеха была уже не в том возрасте, когда рождение ребенка дается легко. Она едва не умерла во время родов. Но твой отец был горд и счастлив оттого, что у него появился еще один сын. Он давно уже считал себя немощным стариком и вдруг как бы заново на свет появился.

— Понятно. Спасибо, что рассказала мне об этом, Франсуаза.

— Что ты намерен теперь делать? — обеспокоенно поинтересовалась она.

— Поеду в Бомарэ, — твердо заявил Николя.

— Ты не найдешь там радушного приема, — сказала Франсуаза, ласково касаясь его руки. — Если твой отец и вправду нашел настоящего убийцу Франсуа, он наверняка не открыл его имя Селесте. Она долго болела после родов, и он не стал бы говорить с ней на такую волнующую тему. О дочерях тем более речи быть не может. Никто не знает правды, Николя. Поверь мне, твоя семья по-прежнему считает тебя виновным в гибели брата. Я не слышала, чтобы кто-нибудь говорил о том, что бремя вины с тебя снято. А такие новости распространяются быстро.

— Поскольку я знаю, что отец простил меня, меня не испугает прием, который мне окажут родственники, каким бы он ни оказался. У меня нет другого выхода, я должен туда поехать, чтобы узнать правду. — Николя наклонился и поцеловал Франсуазу в лоб. — Не беспокойся обо мне, моя радость. Я прожил в бесчестье много лет и стал толстокожим. Со мной все будет в порядке.

Маре было грустно присутствовать при таком проявлении нежных чувств со стороны Николя, ведь он очень редко вел себя так с ней. К тому же стало очевидно, что близится момент их разлуки. Вряд ли Николя захочет, чтобы она сопровождала его в Бомарэ. Mapa смущенно опустила глаза и вдруг ощутила себя лишней в этой гостиной, как будто проникла сюда обманом и непрошенно вторглась в чужую жизнь.

— Николя! — воскликнула вдруг Франсуаза, чем отвлекла Мару от тягостных мыслей. — Я знаю, кто может помочь тебе! Это Алан!

— Твой брат? — изумился Николя. — Каким же это образом?

— Он работает в Бомарэ надсмотрщиком и в курсе всего, что происходит на плантации. Ты вполне можешь довериться ему. Ведь он всегда был тебе другом.

— Я поговорю с ним, пожалуй, — задумчиво ответил он. — Приятно знать, что есть хотя бы один человек, на которого можно рассчитывать. Особенно когда тебя ждет прохладная встреча.

— Но только не со стороны моего отца, Николя. Он очень любит и уважает тебя.

— Разве Этьен сейчас в Бомарэ? — с радостным удивлением спросил Николя.

— Он только и говорит о том, что собирается в кругосветное путешествие, хочет снова увидеть Париж, Лондон, Петербург. Но все это одни разговоры, а пока он живет в Бомарэ и счастлив.

— Я рад, что это так. Очень хочется встретиться с ним, ведь мы виделись в последний раз бог знает когда. Если не ошибаюсь, это было в Венеции. Он остался в точности таким, каким я помню его в детстве.

— Папа совсем не меняется с возрастом. Наверное, потому, что не замечает течения времени. Для него день вчерашний ничем не отличается от завтрашнего. Его интересуют только живопись и музыка да еще антикварные безделушки, которые он собирает по всему свету. — Франсуаза улыбнулась с нежностью.

— Он всегда любил кататься верхом вдоль границы Бомарэ вверх по реке. Не исключено, что у нас будет возможность совершить такую прогулку вместе.

Mapa первая заметила смущение, отразившееся на лице Франсуазы, и ждала новых разоблачений. От Николя также не укрылось выражение кузины, и он выжидающе скрестил на груди руки.

— Говори, я тебя слушаю.

— Дело в том, что большую часть поместья твой отец потерял во время кризиса. Но совсем недавно, после его смерти… — Она судорожно глотнула, набрала полную грудь воздуха и выпалила разом: — Всю северо-восточную часть Бомарэ продали.

— Земля, которая граничила с Сандроузом, — тихо вымолвил Николя, и его ладони медленно сжались в кулаки.

— Да. Амариллис по-прежнему живет там.

Mapa вгляделась в лицо Николя, стараясь по его выражению понять, испытывает ли он еще какие-нибудь чувства к своей бывшей пассии или нет.

— Странно, я слышал, что она вышла замуж за кого-то в Натчезе. Дениз говорила мне, что она уехала из Нового Орлеана сразу же после меня, — без тени эмоций отозвался Николя.

— Даже ее красота не помогла ей тогда избежать скандала. Она отправилась на север в Натчез, где довольно быстро отыскала богатого дурака, окрутила его и вынудила на себе жениться.

— Ты никогда не любила ее, Франсуаза, ведь так?

— Да, а за что мне было любить ее? Она всегда держалась по, отношению ко мне так, как будто я была куском грязи, налипшим на каблук ее шелковой туфельки. И потом, я никогда не прощу ей того, что она нарочно столкнула меня в речку.

Николя улыбнулся, припомнив этот случай. Франсуазе было тогда лет десять, Амариллис не больше тринадцати.

— Бьюсь об заклад, что она клялась и божилась, что ты поскользнулась сама.