Книга Дотянуться до звезд - Луанн Райс

Тесс могла лишь… Внезапно она поняла, что натянула на ноги теплые сапоги и накинула на плечи старую куртку. Машина не заведется, ей следовало бы попросить кого-нибудь подвезти ее, но она никому не хотела звонить. К тому же снегопад прекратился и ночное небо очистилось от облаков. Эми ничто не угрожало, и Тесс могла сесть на утренний поезд до Нью-Йорка.

Чтобы успеть вовремя, она решила пойти к железнодорожной станции прямо сейчас. Она покопалась в чулане и достала свой конвертик с деньгами на черный день. На билет их как раз хватит. Засунув рассказ Эми в карман своей куртки, она порадовалась тому, что станция находилась неподалеку от библиотеки.

Срок сдачи уже истек. Рассказ ее дочери опоздал на конкурс, он был заляпан арахисовым маслом, и к нему не прилагалась красивая папка. Но может быть, позвонив миссис Роббинс, Тесс могла бы попросить ее об отсрочке для Эми. В любом случае Тесс могла хотя бы попытаться.

Пытаться для Тесс было в новинку. Но она хотела с чего-то начать. Покинув свой темный дом, она вышла в прохладную, залитую светом звезд ночь.

* * *

Ночные часы тянулись ужасно долго. Алан прогулялся по больничным холлам. Он сидел рядом с Эми и держал ее за руку, пока она не заснула. Он прочитал ее медкарту, посовещался с ее лечащим врачом, подкорректировал угол ее вытяжки. Потом позвонил Люсинде. Она доложила ему, что с Джулией все было в порядке. Она лежала подле Люсинды и проявляла несвойственное ей в последнее время внимание. По словам Люсинды, она будто бы знала, что бабушке требовалась ее поддержка.

Алан попросил Люсинду приложить трубку к уху Джулии.

— Я люблю тебя, Джулия, — сказал он.

— Даааа, — ответила Джулия.

Алан вернулся в коридор возле ОИТ. На одном из кресел спал Тим. Он собирался уйти, но Алан уговорил его остаться. Тогда их взаимному возмущению не было предела, и они так посмотрели друг на друга, словно готовились к славному мордобитию.

Теперь Алан снова окинул его взглядом. Было несколько странно видеть своего младшего брата таким постаревшим. Среди его белокурых волос проглядывала седина, а в уголках рта и глаз залегли глубокие морщины. Он спал в защитной позе, сложив руки на груди.

Присев подле него, Алан вперил взор в дверь отделения. Все самое важное происходило именно там. От испытываемого напряжения его глаза за стеклами очков превратились в узкие щелочки. Он задвинул очки повыше, снял их, опять водрузил на место.

— Раньше я думал, что они волшебные, — сонным голосом сказал Тим.

Алан покосился на него.

Его брат проснулся, но не выглядел особенно бодрым. Вытянув ноги и не убирая рук с груди, он подавил зевок.

— О чем ты? Что волшебные? — спросил Алан.

— Твои очки. Когда в детстве ты цеплял их на нос, я думал, что они наделяли тебя особыми чарами. Что ты становился умнее, быстрее и сильнее.

— Дороти говорила, что я испортил зрение чтением в темноте. Вот и все. Прочие качества достались мне, как твоему старшему брату.

— Точно, я считал тебя повелителем мира.

— Если бы, — сказал Алан. — Скорее я пытался подражать Нилу. Жизнь на пьедестале казалась неплохой идеей.

— Ага, а мне нравилось скидывать тебя оттуда, — сказал Тим.

— Хм, — сказал Алан, поглядывая на дверь ОИТ.

— Теперь она для тебя больше чем невестка, да? — спросил Тим.

— Она всегда была больше чем, — ответил Алан.

— Ты снова встречаешься с ней?

— Я собираюсь жениться на ней.

Тим надолго замолчал, но было ясно, что он уже не спал. Потом он выпрямился и потряс головой, словно пытаясь навести порядок в своих мыслях.

— Я все время любил ее, — сказал Алан.

— А насчет моей дочери?

— Джулии, — сказал Алан. Ему было странно слышать то, как его брат, этот чужой человек, называл ее «моя дочь». Так сам Алан относился к ней. Он знал, что для Тима это были всего лишь слова, но тем не менее они заставили его желудок свернуться в морской узел. — Я удочеряю ее.

— Я мог бы оспорить это, — сказал Тим, рассматривая лампочки. — Мог бы, но не стану.

— Спасибо и на этом, — сказал Алан.

— Двенадцать лет, — сказал Тим. — Джулии двенадцать лет.

— Да.

— Когда ты приехал, я уже хотел отчаливать, — сказал Тим, — обратно к катеру.

— Ты говорил, что уходишь, — осторожно сказал Алан. Не зная, что произошло между Тимом и Дианой, он боялся выяснять правду. Старое чувство ревности никуда не делось, и теперь оно разгоралось в нем с новой силой. — Я рад, что ты остался.

— Ага, — сказал Тим.

— Ага, — сказал Алан.

— Хочешь выяснять отношения? — спросил Тим. — Насчет того, какой я засранец, да?

— Малаки рассказал мне, что ты был в Луненбурге, — резко ответил Алан.

— Рассказал тебе и Диане, наверное, тоже проболтался, — сказал Тим. — Она ненавидит меня всем сердцем.

— Она так сказала?

— Она сказала, что прощает меня, — ответил Тим, оставив за кадром остальные ее высказывания.

Алан закрыл глаза. У него кольнуло сердце. Диану обследовал доктор Беллависта. Уже довольно долго через двери ОИТ никто не входил и не выходил. Алан сгорал от желания узнать, что же там творилось. Сидя здесь и болтая с Тимом, он одновременно беспокоился, огорчался и думал обо всем, что они значили друг для друга в пору детства на Кейп-Коде. Алан размышлял о том, как они любили одну и ту же женщину, как он был на полпути к оформлению бумаг на удочерение ребенка своего брата, как Диана смотрела на него с ненавистью в глазах.

— Какая она? — спросил Тим.

— Что? — не сразу понял погруженный в раздумья Алан.

— Джулия, — сказал Тим, и у него дрогнул голос. — Какая она?

Алан достал свой бумажник и вынул оттуда ее младенческий портрет. Протянув карточку Тиму, он видел, как его брат закрыл глаза, взял себя в руки и только потом посмотрел. Через месяц после рождения Джулии Алан посылал ему ее фотографию, но теперь можно было с уверенностью сказать, что Тим никогда ее не видел.

— О боже, — расплакался Тим.

— Что с тобой? — спросил Алан. — Она красавица.

— Она калека, — прорыдал Тим, поднеся снимок к лицу.

Алан отвернулся к дверям. Диана была внутри, и он вмиг перенесся в прошлое, в больницу Хоторн Коттедж, в ту ночь, когда родилась Джулия. Тим уплыл, и Диана до сих пор пребывала в состоянии шока. Люсинда сидела в приемном покое, команда врачей завершала последние процедуры. Все знали, что у ребенка будут проблемы, но какие именно — это оставалось загадкой.

Диана лежала на приемном столе. Алан был ее партнером, ее родовым тренером. Он был педиатром и думал, что годы практики достаточно закалили его. Диана распласталась прямо перед ним, мучаясь родами, делая все, чтобы произвести на свет здорового ребенка. Акушерка советовала ей дышать. Тужиться. Дышать. Теперь расслабиться.