Книга Врата изменников - Энн Перри

Десмонд был напуган ее внезапным появлением, но любезно пригласил войти. Выглядел он по-прежнему больным и очень несчастным.

Очень коротко ознакомив его со своим планом, миссис Питт попросила его сопровождать ее. Он может не входить в дом Харриет, а хотя бы подождать в кебе.

– О нет, нет! – решительно отверг молодой человек это предложение. На лице его были боль и покорность поражению.

– Если мне не удастся ее переубедить, она даже знать не будет, что вы были поблизости, – настаивала Шарлотта.

– Вам не удастся ее переубедить, – сказал Мэтью печально. – Она никогда не простит меня.

– Разве вы поступили неправильно? – с вызовом спросила его гостья.

– Я не знаю…

– Нет, вы прекрасно знаете! Вы сделали то, что сделал бы каждый честный и порядочный человек. Вы не должны сомневаться в этом! Подумайте, что могло бы быть, не сделай вы этого! Альтернативы не было. Промолчать, скрыть измену Сомса из-за опасений, что Харриет может отказаться от вас? Смогли бы вы дальше жить с такой тяжестью на душе? Сохранили бы свою любовь к Харриет, если бы заплатили за нее такую цену?

– Нет…

– Тогда собирайтесь, поедем и попытаемся. Или вы считаете, что она недалекий человек и с такой мелкой душой, что не способна понять вас?

Десмонд вымученно улыбнулся и протянул руку за пиджаком. Слова больше были не нужны.

Они вышли. Шарлотта шла впереди. Сев, она назвала кебмену адрес Харриет Сомс.

Когда они подъехали к крыльцу, миссис Питт легонько, ободряюще сжала руку Мэтью и велела ему оставаться в кебе. Поднимаясь по ступенькам крыльца, она была полна решимости добиться, чтобы ее приняли, пустив в ход все, кроме разве что громкого скандала.

Она постучала в дверь. Когда ей открыли, молодая женщина, глядя прямо в глаза горничной, назвала свое имя, добавив, что у нее очень важное дело к мисс Сомс. Она будет очень благодарна, если мисс Сомс ее примет.

Горничная не возвращалась довольно долго, минут пять, а вернувшись, с сожалением сообщила, что хозяйка сегодня никого не принимает. Если миссис Питт будет так любезна и оставит записку, она передаст ее госпоже.

– Нет, благодарю вас, – быстро ответила Шарлотта и попыталась улыбнуться. – Дело очень личное и деликатное. Я буду заходить снова и снова, до тех пор пока мисс Сомс не согласится принять меня. Я не могу передавать суть этого дела через третье лицо, тем более излагать его на бумаге. Будьте добры, так и передайте это вашей госпоже. Я уверена, что у мисс Сомс хватит мужества выслушать меня. Насколько я знаю, она намерена прятаться и хочет отгородиться от всего мира. Но, насколько мне известно, она не совершила ничего плохого, и ей нечего стыдиться, разве что собственного чувства стыда и желания убежать.

– Я… Я не могу сказать это госпоже, мэм, – пролепетала побледневшая от страха служанка.

– Конечно, не можете, – ободряюще улыбнулась посетительница, глядя на девушку. – Но вы можете передать ей, что это сказала я. И если вы любите свою госпожу, а я уверена, что она вам не безразлична, вы сделаете все, чтобы она не пряталась от людей и не пренебрегала ими. Каждый хороший человек оценит это и поймет. Ведь люди уважают вас настолько, насколько вы сами уважаете себя. Если вы считаете себя человеком недостойным, ничтожным, они охотно примут вашу оценку. Но если вы будете ходить с гордо поднятой головой, не боясь смело смотреть всем в глаза, и если против вас не выдвинуто никаких обвинений, все поверят в вашу невиновность. А теперь идите и передайте госпоже все, что я только что говорила.

– Да, мэм. Хорошо, мэм, я сейчас пойду. – Горничная поспешно удалилась. Ее каблучки звонко зацокали по паркету.

Шарлотта шумно вздохнула с облегчением, довольная собой, и решила, что ее речь, пожалуй, понравилась бы самой тетушке Веспасии. Однако все, что она говорила, было чистейшей правдой, хотя произнесла она все это с надменностью и уверенностью, которой отнюдь не испытывала.

Шарлотта продолжала стоять у двери в залитом солнцем красивом холле, отказываясь садиться, хотя стульев там было предостаточно. Прошла, казалось, вечность, пока наконец не вернулась горничная, хотя на самом деле, вероятно, прошло не более десяти минут.

– Да, мэм, – промолвила девушка, запыхавшись от быстрой ходьбы. Лицо ее порозовело, а в ее манерах появилось нечто похожее на уважение. – Мисс Сомс сказала, что она сделает над собой усилие и примет вас. Пройдите, пожалуйста, сюда.

Гостья последовала за ней в небольшую летнюю гостиную в дальнем конце дома. Харриет лежала в шезлонге, покрытом золотистым куском бархата, с трагической бледностью на лице, распустив темные волосы по плечам. Белое муслиновое платье было бы ей очень к лицу, если бы не бледность, говорившая о болезни – настоящем недомогании, даже если причиной его были лишь душевные страдания.

Подняв глаза на Шарлотту, хозяйка пригласила ее сесть и тут же отослала горничную. Она даже не попыталась предложить гостье выпить чего-нибудь прохладительного.

– Откровенность вашего послания похожа на оскорбление, миссис Питт. Просто восхитительно, как вы решили, что имеете право заставить меня принять вас. Мы едва знакомы; несколько случайных, пусть даже в приятной обстановке, встреч все же не дают вам основания вторгаться в мою беду и горе, беспокоить меня и даже называть трусихой. Что такое вы намерены сказать мне, что могло бы оправдать ваше поведение? Даже не представляю, что бы это могло быть.

Шарлотта заранее тщательно собиралась с мыслями, обдумывая, что сказать в первую очередь. Но теперь, когда разговор начался, произнести первые слова оказалось труднее, чем она могла предполагать.

– Вам предстоит сделать очень важный выбор, – начала она тихо и дружелюбно. – Он определит всю вашу дальнейшую жизнь…

– У меня больше нет выбора, – обреченно произнесла Харриет. – Мэтью Десмонд отнял его у меня. Теперь у меня одна дорога. Но это вас не должно касаться, миссис Питт. Полагаю, у меня нет права обвинять вашего мужа в том, что произошло. В конце концов, он полицейский и выполнял свой долг. Но я не обязана испытывать к нему симпатию за это, да и к вам тоже, потому что вы его жена. Если мы собираемся говорить откровенно – а это, кажется, то, чего вы хотите, – я буду с вами откровенной.

– Вопрос слишком важный и заслуживает этого, – согласилась Шарлотта, и ей вдруг стало ясно, как она скажет то, что намеревалась сказать. – Если вы думаете, что я во всем принимаю сторону моего мужа из-за преданности к нему, то вы ошибаетесь. Есть вещи, в которые каждый сам должен верить, независимо от того, что думают об этом другие: отец, муж, политические лидеры или служители церкви. У каждого есть свой внутренний мир, мир своей души, если хотите, и в этом человек ответственен только перед Богом, а если вы не верите в Бога, тогда перед историей, жизнью или, наконец, перед самим собой. Верность этому внутреннему миру выше всех других. Если вы уверовали в открывшуюся вам правду, вы не должны предавать ее, кто бы из-за этого ни пострадал.