Книга Нечестивец, или Праздник Козла - Марио Варгас Льоса

— Начинаются перемены, сеньор президент, — одобрил его новый консул Соединенных Штатов, только что прибывший на остров.

На следующий день доктор Балагер срочно вызвал полковника Аббеса Гарсию. Едва увидев полковника, его смятое тревогой отечное лицо — он отирал с него пот неизменным кумачовым платком, — президент подумал, что начальник СВОРы прекрасно знает, зачем вызван.

— Вы позвали меня, чтобы сказать, что я уволен? — спросил он, не здороваясь. Он был в форме, брюки не подтянуты, головной убор смешно съехал набок; помимо пистолета за поясом, на плече у него висел автомат. За спиной маячили уголовные физиономии четверых или пятерых телохранителей, не переступивших порога кабинета.

— Чтобы просить вас принять назначение на дипломатический пост, — сказал президент любезно. Крошечная ручка указала на стул. — Патриот, обладающий талантом, может служить своей Родине в самых разных областях.

— В какую же позолоченную ссылку меня отправляют? — Аббес Гарсиа не скрывал ни ярости, ни фрустрации.

— В Японию, — сказал президент. — Я только что подписал ваше назначение консулом. Оклад вашего содержания и представительские расходы будут, как у посла.

— Дальше не могли послать?

— Дальше — некуда, — извинился доктор Балагер без иронии. — Дальше только Новая Зеландия, но у нас нет с ней дипломатических отношений.

Толстое тело колыхнулось на стуле, засопело. Отвратительная желтая линия окружала радужку его жабьих, навыкате глаз. Он на минуту задержал красный платок у рта, как будто хотел сплюнуть в него.

— Вы, доктор Балагер думаете, что победили, — сказал он с вызовом. — Ошибаетесь. Вас отождествляют с этим режимом точно так же, как и меня. И запачканы вы, как и я. Никто не проглотит эту макиавеллевскую выдумку, чтобы вы возглавили переход к демократии. Не выйдет.

— Может, и не выйдет, — допустил Балагер без враждебности. — Но я должен попытаться. А для этого некоторых следует принести в жертву. Я сожалею, что вы станете первым из них, но выхода нет: вы олицетворяете худшую сторону режима. Сторону необходимую, героическую, трагическую, я это знаю. Об этом мне напомнил, сидя на стуле, где сейчас сидите вы, сам Генералиссимус. Но именно это в данной ситуации и работает против вас. Вы умны, и нет необходимости объяснять вам. Не создавайте ненужных осложнений правительству. Отправляйтесь за границу и держитесь скромно. Для вас же лучше уехать подальше, стать невидимым, пока это не забудется. У вас много врагов. А сколько стран хотело бы добраться до вас. Соединенные Штаты, Венесуэла, Интерпол, ФБР, Мексика, вся Центральная Америка. Вы лучше меня знаете это. Япония — страна для вас безопасная, тем более с дипломатическим статусом. Я знаю, вы всегда интересовались спиритуализмом. Доктриной росакрус, не так ли? Воспользуйтесь случаем углубить ваши познания. А впрочем, если хотите отправиться куда-нибудь еще, можете не говорить мне, куда, в добрый путь, свой оклад вы будете получать и там. Я подписал специальную статью расходов на переезд и обустройство. Вы можете взять в казначействе двести тысяч песо. Всего хорошего.

Он не протянул ему руки, поскольку полагал, что бывший полковник (накануне он подписал указ о его увольнении из армии) не пожмет ее. Аббес Гарсиа довольно долго сидел, не двигался, глядя на него налившимися кровью глазами. Но президент знал, что бывший полковник — человек практичный и, скорее всего, не станет глупо петушиться, а примет меньшее из зол. И увидел, как тот встал и, не простившись, вышел. Тогда он сам продиктовал секретарю официальное сообщение о том, что бывший полковник Аббес Гарсиа перешел с должности начальника Службы военной разведки (СВОРы) на дипломатическую службу за границу. Два дня спустя «Карибе» среди пяти колонок объявлений о смертях и поимке убийц Генералиссимуса опубликовала заметку с фотографией, на которой доктор Балагер смотрит, как Аббес Гарсиа, втиснутый в приталенное пальто и украшенный котелком времен Диккенса, поднимается по трапу самолета.

К тому времени президент уже решил, что новым парламентским лидером, которому предстоит аккуратно развернуть Конгресс на позиции, наиболее приемлемые для Соединенных Штатов, будет не Агустин Кабраль, а сенатор Энри Чиринос. Сам бы он предпочел Мозговитого, чьи умеренность и скромность совпадали с его образом жизни, в то время как склонность Конституционного Пьяницы к спиртному была ему отвратительна. И все-таки он выбрал второго, потому что внезапная реабилитация человека, который совсем недавно попал в немилость у Его Превосходительства, могла вызвать раздражение у некоторых завзятых трухилистов, в которых он еще нуждался. Пока еще нельзя было так их провоцировать. Чиринос был отвратителен и физически и нравственно, но его талант к интригам и бумагомаранию не имел предела. Никто лучше него не знал парламентских хитросплетений. Они никогда не были друзьями — из-за спиртного, которое у Балагера вызывало омерзение, — но он был вызван во дворец, и президент сказал, чего ожидает от него; сенатор возликовал, равно как и когда он попросил его как можно скорее и незаметнее перевести за границу деньги Высокочтимой Дамы. («Как благородно с вашей стороны, сеньор президент, обеспечить будущее именитой матроны, которую постигло горе».) И, пользуясь случаем, сенатор Чиринос, не очень еще разобравшись в том, что происходит, признался президенту, что имел честь сообщить СВОРе об Антонио де-ла-Масе и генерале Хуане Томасе Диасе, блуждавшим по старому городу (он заметил их в машине, остановившейся напротив дома его друга на улице Эспайльат), и попросил похлопотать у Рамфиса вознаграждения, обещанного им за любую информацию, которая поможет поймать убийц его отца. Доктор Балагер посоветовал ему отказаться от мысли о вознаграждении и не распространяться по поводу патриотического доноса: это могло непоправимым образом повредить его политическому будущему. И тот, кого Трухильо в кругу приближенных именовал Ходячей Помойкой, понял мгновенно.

— Позвольте мне поздравить вас, сеньор президент, — заговорил он, словно с трибуны. — Я всегда считал, что режим должен открыться навстречу новым временам. Теперь, когда нет Хозяина, вы лучше, чем кто бы то ни было, сумеете обойти рифы и непогоду и привести доминиканский корабль в порт демократии. Можете целиком положиться на меня, как самого верного и преданного делу.

Таким он и был. Он представил в Конгресс предложение о наделении генерала Рамфиса Трухильо высшими полномочиями в военной иерархии и максимальной властью в Республике в решении всех военных и политических вопросов, а также информировал депутатов и сенаторов относительно новой, проводимой президентом политики, направленной на то, чтобы не отказываться от прошлого и не отрицать Эры Трухильо, но диалектически превзойти ее, освоившись в новом времени, так чтобы Кискейя, по мере того как — не делая ни шагу назад — усовершенствует свою демократию, была бы снова принята братскими американскими странами в Организацию американских государств и после отмены санкций вновь вошла бы в мировое сообщество. Во время одного из своих частых рабочих совещаний с президентом Балагером сенатор Чиринос спросил не без некоторого беспокойства о планах президента в отношении сенатора Агустина Кабраля.