Книга Варфоломеевская ночь - Владимир Москалев

— Поэтому я и решила рассказать вам, — сказала Мари. — Во-первых, я в долгу у вас и, думаю, что смогла вернуть его: зная обо всем, вы сможете спасти друзей. А во-вторых, я делаю это ради подруги, ведь она протестантка.

— А ты?

— Я католичка, и мне, как вы можете понять, тоже нет никакого дела до заговоров, которые устраивают гугеноты. Я могла бы, конечно, рассказать об этом и самому господину Лесдигьеру, служащему королю Наваррскому, но меня ничто с ним не связывает, потому что мы с ним разной веры.

— А тот слуга, что ко мне подходил, — вспомнил Бюсси, — ему ты об этом рассказывала?

— Он такой же католик, как и мы с вами, и ему вовсе незачем знать о дворцовых тайнах, связанных с гугенотами. Я просто попросила его передать вам, что некая дама мечтает встретиться с вами, и он не имеет ни малейшего понятия о том, кто эта дама, и зачем ей нужно свидание.

— Что ж, — взял девушку за руку Бюсси, — ты все правильно сделала, Мари, и спасла если не жизнь короля Наваррского, то хотя бы его относительную свободу.

— А также жизни его дворян, которые являются вашими хорошими друзьями, хоть у вас и разные вероисповедания.

— Откуда тебе известно об этом?

— Ах, да кому же об этом неизвестно, ведь вас так часто видят втроем. А теперь торопитесь, сударь, времени осталось совсем немного. Я думаю, вы без труда найдете способ предупредить друзей, а уж они своего короля. Мне или Терезе сделать это было бы значительно труднее, ведь мы простолюдины; что может связывать нас с дворянами, да еще в стенах замка и на виду у всех?

— Благодарю тебя, девочка моя, — растроганно произнес Бюсси и обнял Мари за плечи. — Ты оказала большую услугу не только мне; возможно, ты изменила ход истории Франции, ибо Валуа наследуют Бурбоны, одному из которых, самому первому, который займет престол французских королей, ты спасла сегодня жизнь.

Мари скромно улыбнулась.

— Я всего лишь ничтожное колесико в том огромном механизме истории, о котором вы говорите, господин граф, — произнесла она, не делая никаких попыток высвободиться из объятий Бюсси. — Но если я действительно оказала сегодня вам большую услугу… то у меня есть одна маленькая просьба… — она внезапно замялась, и виноватая улыбка тронула ее губы. — Ах, простите меня, ради бога, я сама не знаю, что говорю…

И она в смущении опустила голову, стыдливо закрыв лицо ладонями. Бюсси улыбнулся, осторожно взял за подбородок и приподнял белокурую головку Мари так, чтобы видеть ее лицо — невинное, и оттого казавшееся ему прекрасным.

— Ты хотела меня о чем-то попросить? Говори же, не стесняйся, я выполню любую твою просьбу, какою бы она ни была, ибо готов признаться в том, что сегодняшнее свидание с тобой оказалось важнее, нежели беседа с кардиналом Карлом Лотарингским.

— Я не хотела бы, чтобы вы сочли мою просьбу чересчур дерзкой, — пролепетала Мари, вся пунцовая от смущения, но, не опуская головы, а лишь устремив взгляд в землю, — а потому не осмеливаюсь даже произнести ее.

— Неужели на это требуется больше отваги, чем на то, чтобы подслушивать разговоры королевы Франции? — тихо проговорил Бюсси.

Она молчала. Видно было, как участилось ее дыхание, как бурно вздымается грудь. Секунды медленно тянулись одна за другой, как груженые возы по пыльной дороге, а Мари все никак не решалась сказать то, что подсознательно требовало ее женское существо.

Бюсси ждал, силясь понять, чего же она от него хочет. Наконец она подняла блестящие глаза.

— Поцелуйте меня на прощанье, господин де Бюсси, — произнесла она, вся замирая от собственной смелости, — если, конечно, вы не брезгуете простой девушкой…

Бюсси не брезговал. Наоборот, ему очень нравилась эта юная служанка с оттенком стыдливости, так контрастирующим с фривольным поведением придворных дам, и он наклонился к Мари и поцеловал ее в губы, будто выпил росы с только что распустившегося цветка.

Закрыв глаза от счастья, она еще несколько мгновений сидела, вся под впечатлением поцелуя, потом внезапно схватила руку Бюсси и приникла к ней губами. И, прежде чем ему удалось высвободить ладонь, она быстро поднялась и побежала в сторону замка.

Бюсси с улыбкой глядел ей вслед. Этот поцелуй, единственный, полученный ею от дворянина, Мари запомнит на всю жизнь.

Глава 6

Месть Екатерины

Решающий день был уже близок, когда внезапно арестовали Ла Моля вместе с его приятелем Коконнасом. И все же это не препятствовало заговорщикам, они могли бы осуществить побег, тем более что их все еще ждали в Седане союзные войска протестантских князей Германии. Но Франциск Алансонский внезапно увидел, что его кузен вовсе и не собирается бежать; наоборот, он был весел и беспечен, и все время проводил в любовных интрижках и играх в бланш, ломбр[72]и бильбоке. Как в Лувре. А на прямой вопрос Алансона Генрих попросту ответил, что вполне доволен жизнью и не помышляет ни о чем, как о верноподданническом долге по отношению к королю Франции Карлу IX.

Месье, решивший, что Генрих ведет двойную игру и хочет бежать один, принялся следить за ним, но его подозрения в неискренности кузена не подтвердились. Мало того, Генрих посоветовал ему ни на что не решаться, ибо если внезапно арестовали двух его фаворитов, без которых им, кстати говоря, не обойтись, то значит, надо предполагать раскрытие заговора, в связи с чем им больше ничего не следует предпринимать. Да они и не смогли бы, лишившись Ла Моля и Коконнаса, в руках которых были нити заговора, а потому пусть эти двое отвечают теперь сами, тем более что служат они вовсе не ему. Алансон забил тревогу и начал мучительно размышлять, как выпутаться из данной ситуации. Вдруг объявили о приказе короля немедленно арестовать заговорщиков и подвергнуть их самым суровым мерам наказания, включая пытки и казнь.

Ла Моля и Коконнаса пытали самыми изощренными способами в подвалах Консьержери, и они на следующий же день выдали не только Алансона и Генриха, но и остальных участников заговора, которых оказалось не так уж и мало.

Некоторые, такие как Жан де Бовуар и Ив де Брион, попросту смотрели далеко в будущее. Неизвестно, какая будет власть, но Бурбоны ближе всех к трону, так сказали им Руджиери и Грантри. И потом, так или иначе, а принцы молоды, и когда они станут королями, то вспомнят о тех, кто помог им в трудную минуту. Грантри, кстати, оказался шпионом и информировал Екатерину Медичи о действиях каждого участника заговора, но упустил след Тюренна и Торе, которых так и не смогли поймать.

Был замешан здесь и Козимо Руджиери, мотивы поведения которого, впрочем, остались неясны. Однако и после ареста астролог внушал всем не меньше страха, чем до него. Сама королева побаивалась его, Карл и вовсе трепетал, когда однажды увидел в пламени жаровни свое отражение; а потому над ним учинили скорый суд и отправили в ссылку в Марсель, на галеры, которыми командовал один из Гизов. Впрочем, наместнику Прованса очень быстро пришелся по душе маг, колдун, астролог и прорицатель, мигом наславший порчу на недруга, и он открыл для него астрологическую школу, о чем не сообщил никому, зато доходы от этого предприятия с удовольствием клал в карман.