Книга Любовь опаснее меча - Андрей Легостаев

Принц чуть не вспыхнул и не выпалил: «Герцог обещал, пусть и…» но вовремя взял себя в руки. Король Сегонтиумский действительно был полезен и еще не раз пригодится. Особенно как уроженец данных мест — принц прекрасно помнил, как ему доложили неделю назад, что армия Берангера забрела в непроходимые болота и не менее трети солдат погибло. И все раздражение принца перешло на герцога.

Принц встал.

— Вы пируйте, — сказал он заносчиво. — А у меня еще важные дела.

— Позвольте узнать какие? — спросил Иглангер.

— Посмотрю, насколько хороша пытошная Пендрагона — мои ребята там разделываются с этим выскочкой-французом. А потом поднимусь к той строптивой бриттке, и покажу ей на что способны настоящие мужчины!

— Желаю вами удачи, принц, — напутствовал герцог. И подумал про себя: «Да, с бабами-то ты горазд смел, тут я не сомневаюсь».

Принц вдруг улыбнулся герцогу:

— Спасибо. Вам, герцог, тоже желаю спокойной ночи, — голос его был мягок и дружелюбен. Иглангер улыбнувшись, склонил голову. Принц добавил:

— Да, герцог, если не трудно, произнесите заклинание, чтобы эта бриттка не разорвала меня своими когтями, когда я останусь с ней наедине.

Герцог чуть не поперхнулся прекрасным виноградным вином, но согласно кивнул головой. «Силы космические! — мысленно взмолился чародей. — Кому только не приходится служить!» Иглангер и его братья были обязаны еще четыре года нести службу верой и правдой отцу Вогона — мудрому и беспощадному, достойному уважения братьев-чародеев, саксонскому королю Фердинанду.

Принц раскланялся с остальными сподвижниками и в сопровождении четырех своих личных телохранителей и восьми специально подобранных варлаков вышел из пиршественного зала.

Все остальные тоже покинули зал — у кого еще было много дел, кто-то, как Иглангер, смертельно устал и перед завтрашним днем, который не обещал быть легким, требовалось восстановить силы.

19. ОТСТУПЛЕНИЕ

Ягненок у волков ответчик

За ненасытный голод их;

Но часто и волков самих

Мы под овечьим зрим обличьем;

Овец так поудобней стричь им.

Но жадность волка выдает,

И всяк его опознает.

Ганс Сакс

Когда Аннауру втолкнули в спальню Пендрагона и заперли дверь, она упала обессиленно на каменный пол. Потом стало холодно груди и она переползла поближе к кровати, где был расстелен ковер. Взгляд ее случайно упал на стену — там, скрещенные, висели два меча. Аннаура мгновенно вскочила на ноги. Настоящие! Боевые! Не красивая подделка, а острая сталь! Ну, теперь лишь бы этот саксонский недоносок собрался с духом и выполнил свою угрозу придти к ней! Она взмахнула в воздухе тяжелыми клинками. Подскочила к дверям и замерла, как часовой на посту, терпеливо ожидая своего часа.

Сколько она так простояла, Аннаура не знала. Но вдруг мечи тяжело выпали из ее рук и чудесным образом возлетели обратно на стену. Она вздрогнула и на секунду ей открылось виденье: принц просит колдуна, чтобы он сделал ее, Аннауру, покладистой. И как издеваясь (неизвестно над кем — над ней, Аннаурой, или над трусливым Вогоном?) чародей вложил знание об этом в ее голову.

Она не может причинить принцу ни малейшего вреда!

Слезы ярости Аннаура сдержать не смогла и в отчаянии бросилась на кровать. Никогда ей еще не было так плохо, так мерзко, так отвратительно! И это тогда, когда счастье, ее счастье, настоящая большая любовь, которую она искала столь безрезультатно долгие годы — всю жизнь! — казалась такой близкой! Где сейчас милый сердцу Ансеис? Жив ли он? Что с ним?

Принц Вогон брезгливо осмотрел запачканную дверь в пытошную комнату и, поморщившись, вошел, стараясь не коснуться стен одеждами. Неестественно жарко полыхал очаг, на подставке кипели чаны с маслом и накалялись до красноты инструменты — у королевских палачей оказался чрезвычайно скудный арсенал, да и с того пришлось пыль смахивать, им видно пользовались от случая к случаю.

С высокого каменного потолка свисала длинная цепь, к которой был прикован за руки обнаженный до пояса француз. Ноги несчастного рыцаря на два фута не доставали до каменного пола и к ним была цепью привязана тяжелая железная крица. Ноздри принца резанул отвратительный запах.

— Он что, обгадился от страха? — спросил утонченный принц, привыкший к ароматам женских волос и запахам тонких вин.

Лысый толстяк, чуть ли не семи футов ростом, в кожаной прожженной безрукавке на голое тело обнажил в улыбке гнилые зубы.

— Нет, это я на него помочился, чтобы ему не так жарко было! — Палач засмеялся и огромная туша его мелко затряслась, жирные складки на груди напоминали бы женскую грудь, если бы не были так обильно покрыты густым, седеющим волосом.

Подручный палача — невзрачный мужичонка неопределенных лет с сизым носом — подобострастными глазами смотрел на принца, держа в руках витую плеть.

Принц повернулся к французу. Голова пленника была опущена, лицо ничего не выражало — ни боли, ни мучений. Открытые голубые глаза были бездонны, как чистое ночное небо и оттуда на принца пахнуло космическим холодом. Принц отвел взгляд и стал вышагивать около пленника из стороны в сторону.

— Ну что? — обратился наконец принц к пленнику. — Ты все еще требуешь свой выкуп за победу на турнире?

Пленник не отреагировал. Принц кивнул и толстяк, гнусно осклабившись, взял с подставки раскаленную железную лапу и приложил к животу француза. Ни стона, ни вздоха не слетело с его губ — лишь шипение плоти наполнило помещение.

— Он что, сознание потерял? — выкрикнул принц. Выхватил хлыст из рук подручного палача и рукоятью поднял вверх подбородок француза.

Внезапно голубизна глаз исчезла, сменилась сверкающей, дьявольской желтизной.

— А-а, — выговорил пленник с трудом возвращаясь к реальности. — Явился наш герой…

— Ты все еще ждешь от меня выкуп за победу? — злорадно осведомился принц. — Так кто из нас победитель: ты, висящий передо мной, или я, во власти которого и жизнь и смерть твоя?

— Победа любит честных и терпеливых, — сказал пленник. — Ты к ним не относишься. Твоя победа — лишь дешевая трактирная проститутка на одну ночь.

— О, как я испугался! — воскликнул саксонец и со всей силы стеганул пленника хлыстом. Багровый рубец мгновенно вздулся на загорелой груди француза, перечеркнув запекшийся шрам от меча саксонца. — Может ты полагаешь, что я раскаюсь, отпущу тебя и смиренно заплачу тебе выкуп за то, что ты случайно сшиб меня с коня?

— Волк раскается когда умрет, — усмехнулся пленник. Он еще мог усмехаться — когда висел на руках, а к ногам привязана чушка не менее трех тодов весом! — Ты даже сюда приперся с отрядом головорезов, значит — боишься…

Принц вытер рукавом бисеринки пота, выступившие на лбу (как здесь жарко!) и сказал: