Книга Наследие Дерини - Кэтрин Куртц

«Они уже в пути, — донесся ответ. — Скорее всего, задержатся всего на два или три дня».

* * *

В тот же самый час в Ремуте значительно поредевший королевский совет выслушивал последние вести, достигшие столицы из королевского войска. Архиепископ Хьюберт ужинал с Таммароном, Ричардом и Секоримом. Чуть раньше он присутствовал на похоронах архиепископа Орисса, — это затянулось надолго за полдень, когда они наконец упокоили тело Орисса рядом с его предшественниками в епископальной крипте под большим алтарем собора.

Теперь они наслаждались вином и сластями, отдыхая после тяжелого дня и обсуждая дальнейшие планы. Таммарон с Ричардом по-прежнему были в трауре, Секорим, как и положено Custodes, всегда носил черное, а Хьюберт нынче в честь похорон сменил свое обычное пышное одеяние на простую черную рясу, оставив лишь широкий кушак епископского пурпурного цвета, повязанный вокруг необъятной талии, — а также пастырское кольцо и украшенное аметистами распятие на груди.

Именно за это распятие ухватился он пухлой рукой, когда стражник впустил утомленного с дороги гонца с гербом Кулди на плече, — это был сэр Ронделл, старший из оруженосцев лорда Манфреда. Скинув перчатки, Ронделл опустился на колени перед Хьюбертом, поцеловал его кольцо и остался так стоять, склонив голову, покуда дверь за ним не закрылась. Хьюберт заметил, что руки гонца дрожат.

— Что, мой брат мертв? — негромко спросил Хьюберт.

Ронделл покачал головой и лишь тогда осмелился поднять глаза.

— Нет, ваша милость. С лордом Манфредом все в порядке. Я… со скорбью должен сообщить вам, что скончался король…

— Что?

— Когда? Где?

— Дайте ему закончить! — рявкнул Хьюберт и вскинул руку, чтобы остальные замолкли. — Говори же! Как это случилось?

— В монастыре святой Остриты, на берегу Эбора, три дня назад, — выдавил Ронделл. — У него была сильная горячка. Рука… воспалилась, и ее пришлось отнять. К несчастью, он не пережил операцию.

Изумленный гул голосов затих, когда Хьюберт медленно перекрестился. Розовое круглое лицо его сделалось пепельно-серым, а губы задрожали.

— Тебе… известно что-то еще? — прошептал он через несколько секунд.

— Да, ваша милость. — Посланник поднялся на ноги, наконец овладев собой. — Но могу ли я предложить, чтобы все перешли в зал совета? — Он коснулся рукой груди. — У меня есть еще некоторые сведения, которые лорд Манфред просил передать всем вам. Однако это лучше всего сделать в совершеннейшей тайне.

Ошеломленные такими известиями и двусмысленностью последних слов Ронделла, советники безмолвно повиновались и, не обменявшись ни единым словом, двинулись в зал заседаний королевского совета.

Едва лишь слуги зажгли свечи и факелы, как Секорим поспешно выгнал их прочь и поставил у дверей стражников Custodes. Советники заняли свои обычные места за длинным столом, с одной стороны — Хьюберт и Секорим, с другой — Таммарон и Ричард; и Хьюберт в который раз отметил, что теперь их слишком мало… В особенности если, как и угрожал король, действительно имеется некоторое приложение к завещанию, которое, отрицая его собственное последнее волеизъявление, назначает келдорцев в регентский совет.

Но не все из присутствующих знали о существовании этого документа, — в частности, о нем не ведал Секорим, — и пока Хьюберт не узнает все подробности о смерти короля, он не собирался заговаривать об этом. В свете свечей, установленных на том конце стола, где все они расселись, он протянул руку сэру Ронделлу, занявшему обычное место Манфреда на три стула справа от архиепископа, и посланец молча и невозмутимо передал запечатанный пакет через отца Секорима, прямо в руки Хьюберту. Тот сломал печати и пробежал глазами текст, написанный каракулями Манфреда, но также подписанный и запечатанный Раном, а затем вручил его Таммарону, который, придвинув поближе подсвечник, начал читать вслух.

Манфред Мак-Иннис, брату своему и отцу в глазах Господа, Хьюберту, архиепископу Валорета и примасу всего Гвиннеда, а также графу Таммарону Фитц-Артуру, канцлеру Гвиннеда, и Ричарду Мердоку, действующему коннетаблю. Привет вам…

Поскольку имени Секорима здесь не значилось, Таммарон неуверенно покосился на Хьюберта, который, однако жестом велел ему продолжать.

С сожалением извещаю вас, что сегодня после полудня скончался наш государь, король Райс-Майкл Элистер Халдейн, не в силах справиться со смертельной болезнью. Его величество получил последнее причастие и отошел с миром, ибо настолько ослабел телом, что не смог пережить необходимую операцию.

Тело его величества будет доставлено в Ремут с королевским траурным кортежем, после того как завтра поутру мы покинем монастырь святой Остриты. Полагаю, что в Ремут мы прибудем третьего июля. Учитывая летнюю жару, я думаю, что публичное прощание с телом следует сделать как можно более кратким и назначить похороны на пятое июля.

Подписано в монастыре святой Остриты, двадцать восьмого июня, в год Господа нашего девятьсот двадцать восьмой. Нашей рукой и под печатями:

Манфред, вице-маршал и регент, Ран, гофмаршал и регент.

Закончив читать, Таммарон поднял глаза, покосился на Хьюберта, а затем на Ронделла.

— Я надеялся, здесь будет больше подробностей, — заявил он слегка разочарованно. — Сэр Ронделл, не желаете ли вы сообщить нам что-то еще.

Ронделл опустил глаза.

— Мне велели быть с вами предельно откровенным, милорды. Знаете ли вы о существовании приложения к завещанию короля?

Таммарон с Ричардом кивнули, а Хьюберт обратился к Секориму.

— Король утверждает, что, будучи в Истмарке, подписал некий документ, в котором назначает герцога Клейборнского и графа Марлийского регентами в случае своей смерти. Он также утверждал, что было сделано несколько экземпляров, должным образом подписанных и засвидетельствованных. Сэр Ронделл, верно ли я понял с ваших слов, что вы не верите в существование подобного документа?

Ронделл уверенно встретил взгляд Хьюберта.

— Нет, не верю, ваша милость. Более того, в это не верит также лорд Манфред.

— Зато верит Ран, — возразил Таммарон.

— Возможно, и так. — Ронделл неожиданно смутился. — Господа, я должен сказать вам об этом, поскольку милорд Ран все равно скажет вам то же самое, когда они с лордом Манфредом вернутся в Ремут. Там имелось некое… разногласие относительно выбора лечения для короля. У него начался жар, еще прежде чем он покинул замок Лохаллин. Мастер Стеванус, военный лекарь, который за ним ухаживал, дозволил использовать деринийское снадобье, чтобы снять лихорадку. Это лекарство дала ему графиня Истмаркская, но местный лекарь в аббатстве святого Кассиана запретил применять снадобье Дерини, и рекомендовал прижигание и кровопускание, дабы убрать дурные гуморы. Король решительно отверг и то, и другое. Именно тогда он и сообщил лорду Рану о существовании пресловутого приложения к завещанию.