Книга Игра в послушание, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Борис Карлов

— Мальчик? Мальчик был здесь. Вчера был здесь. Сейчас, сейчас, я найду его, цып-цып-цып… Он где-то здесь, я найду его…

Но Пети Огонькова в лаборатории уже не было.

Тринадцать бывших сотрудников Секретного отдела застрелились в своих новых кабинетах, не оказав сопротивления. Бориску, малолетнего сына губернатора, обнаружили в одном из помещений целым и невредимым. Курослепов давал подробные показания.

Глава десятая ДЬЯВОЛ В МИЛИЦЕЙСКИХ ПОГОНАХ

1

Глаза фюрера, мокрые от слез. — Отравить санкт-петербургский водопровод бубонной чумой

Во вторник, ближе к вечеру, арестованный Карл Ангелриппер и больной Курт, в сопровождении агентов Пятого Рейха, прибыли в столицу Колумбии. Там они пересели в спортивный самолет и на предельной спорости домчались до предгорья Кордильер, где на замаскированной крошечной взлетной полосе их поджидал вертолет. Вертолет стремительно поднялся в горы, запетлял в ущельях и сел на поляне, расположенной у самого входа в бункер. Четверо рядовых бросились к машине, подхватили носилки и легким бегом поднялись по петляющей каменистой тропе.

У распахнутого настежь входа, в окружении высших чинов, скрестив опущенные руки и выражая всем своим видом скорбь, стоял сам Адольф Гитлер. Маленький и щуплый, он доходил ростом всего только до пояса своим сподвижникам, и тем не менее, не смотря на эту несуразность, в нем чувствовалась магическая, завораживающая сила.

Увидев носилки, Адольф не сдержался, кинулся навстречу и схватил за руку своего приемного сына. Рука показалась ему холодной, и он всхрапнул от волнения. Курт открыл глаза и бессмысленно посмотрел на него.

— Мой мальчик… сынок… мой несчастный принц… — по впалым щекам фюрера заструились слезы. — Зачем… что они сделали с тобой… за что! за что!..

Фюрер закрыл лицо руками и разрыдался.

Осоловело смотревший на него юноша внезапно перегнулся через край носилок и блевонул на форменные брюки Адольфа. Тот отнял ладони от лица, взглянул на свои мокрые ляжки и печально пробормотал:

— Великий Мумрик… что скажет Фрида?

Больного внесли в лифт, а из вертолета выпихнули наружу скованного наручниками старшего дознавателя.

— К Шульцу, — бросил на ходу Гитлер. — Я сам буду его допрашивать.

И фюрер с некоторым трепетом в душе поспешил к Фриде, чтобы попросить у нее свежие штаны.

Шульц был пьян. Отсутствие в бункере непосредственного начальника и потрясения последнего времени вынудили его увеличить ежесуточную дозу шнапса с обычных четырехсот граммов до одного литра. Предстоящий допрос шефа, да еще в присутствии самого фюрера, тоже было явление необычное и сбивающее с толку. Глухо бормоча бессвязную околесицу, Шульц сделал большой глоток из фляги, надел кожаный фартук, развел огонь и разложил инструменты.

Вскоре дверь в подвал распахнулась, и по ступенькам с воплем скатился «великий инквизитор». По полу зазвенел брошенный ему вслед ключ от наручников, и дверь снова затворилась. Некоторое время было тихо, только огонь потрескивал в жаровне, затем послышались стоны, и приходящий в сознание Карл принял сидячее положение.

— Шульц, — проговорил он слабым голосом. — Ты помнишь, я всегда был добр к тебе…

Не обратив внимания на это сомнительное во всех отношениях заявление, палач снял с Карла наручники, взял его за шиворот и волоком подтащил к свисающим с потолка цепям.

— Послушай, Шульц, — продолжал канючить Ангелриппер, — мы здесь вдвоем, никто ничего не узнает. Я ведь еще буду твоим начальником, понимаешь?.. Не надо, не делай этого…

Шульц тем временем ловко перехватил запястья рук за спиной Карла, застегнул наручники и опустил цепь. Подцепил наручники за крюк, взялся за ручку лебедки и начал деловито вращать. Лебедка загремела, цепь медленно натянулась и стала выворачивать из суставов руки и плечи жертвы. Страшный крик разнесся под каменными сводами.

Подняв цепь на необходимую высоту, палач стащил с болтающихся ног шефа ботинки и носки. Затем ослабил цепь, и босые ступни Карла обрели опору на металлической воронке со сточной дырой посередине.

— Только не включай ток, не включай электричество, Шульц, не делай этого… — залепетал шеф. — Я заплачу, я отпущу тебя на волю, я дам тебе все, все что ты хочешь… Там тебе понравится, очень понравится, клянусь Мумриком, поверь мне…

Наслушавшийся на своей работе и не такого, Шульц начал раздевать Карла догола, разрывая и разрезая на нем одежду. Он что-то бормотал про себя, и от запаха перегара Карлу сделалось плохо. На минуту он потерял сознание, а когда открыл глаза, увидел сидящего перед ним Гитлера. Шульц, согнувшись над углями жаровни, разогревал стальные, с загнутыми концами, щипцы.

Некоторое время Гитлер молча, с ненавистью смотрел на своего старшего дознавателя, которому он столь опрометчиво доверил жизнь и здоровье своего ребенка, своего воспитанника, несостоявшуюся славу и надежду Пятого Рейха.

Резко и внезапно поднявшись, он шагнул к Карлу и принялся яростно избивать его стеком.

— Свинья! свинья! свинья!.. — повторял он снова и снова, до тех пор, пока не выбился из сил.

Упав на стул, Гитлер откинул со лба мокрую челку, отдышался и произнес страшное:

— Приступайте.

* * *

Четыре часа спустя Гитлер знал все подробности времяпровождения Карла в Петербурге и в особенности подробности того злосчастного воскресного вечера, когда Курт остался без присмотра и был отравлен. Старший дознаватель рассказал, как он проспал открытие и не попал на стадион, как был опоен и ограблен хулиганами, как провел ночь в отделении милиции.

Выслушав его, Гитлер поднялся с места, молча прошелся по подвалу и затем произнес:

— Вы виновны, и вы будете наказаны, но прежде я хочу дать вам возможность искупить вашу вину хотя бы отчасти. Вы в состоянии слушать?

— Да, мой фюрер…

— Моего мальчика отравили, — заговорил Адольф с дрожью в голосе, поднявшись с места и заходив взад-вперед. — Отравили подло и трусливо, только для того, чтобы медали могли взять все эти разномастные ублюдки, позавидовавшие силе и красоте моего мальчика. Но этого не будет. Все они, все до одного — эти негры, евреи, славяне и мулаты — все до одного умрут, подохнут в страшных корчах. Бубонная чума карающей десницей возмездия обрушится на их жилища, проникнет в каждую клетку их плоти и разнесется с ними по всему погрязшему в пороке и собственных отходах никчемному миру. Она вывернет наизнанку и сожрет всех, кто посмел надругаться над самым красивым, самым совершенным из людей, над моим мальчиком.

Карл смотрел на Гитлера, изо всех сил пытаясь сосредоточиться.

Наконец фюрер перешел к делу:

— Завтра вы снова отправитесь в Петербург, и дам вам ампулу с раствором новой, устойчивой ко всем известным вакцинам бубонной чумы. Чумы, от которой нет лекарств и которая распространяется со скоростью атомного взрыва. Вы отравите их систему водоснабжения, водопровод, и спустя неделю инфицированные чумой туристы и спортсмены покинут город, разнося неизлечимую заразу по всему миру.