Книга Дети белых ночей - Дмитрий Вересов

– Ничего, все в порядке. Я сейчас, сам...– Вадим оперся на локоть, разобрался в спутанных ногах и только сейчас заметил лихие и разлетистые усы шнурка на правом ботинке. Лавина дурацких, совершенно неуместных сейчас соображений заблокировала позитивный мыслительный процесс. Сосуществование великого и смешного как вариант пожизненного соседства в современных мегаполисах; внимание к мелочам как важнейший элемент науки выживать; середина неудачного дня как естественное продолжение такого же утра и периферийные боли над копчиком. Что это, ушиб? Более серьезная травма?

– Давайте руку!

Один вид протянутой незнакомцем руки заставил Домового смутиться еще больше. Жгуты загорелых мышц, скульптурное запястье и крупная кисть. Но помощь он принял, поднялся на ноги и смущенно забормотал слова благодарности. Симпатичная спутница атлета-спасителя о чем-то коротко спросила его, настолько тихо, что Вадим не смог разобрать ее слов, и тут же предложила незадачливому бегуну:

– Если вам не очень далеко, то мы с удовольствием подкинем вас до дома.

Первая мысль – благородно и снисходительно отказаться – довольно быстро уступила место великодушному согласию, оправдавшему Иволгина по всем статьям, как присяжный поверенный Кони революционерку Засулич. Ожидающие его возвращения Кирилл и Верочка – это похлеще светлого будущего для народных масс, и он был просто обязан спешить.

Сообщив адрес своего местожительства, Иволгин узнал, что для автолюбителя, воспитанного родиной и ДОСААФ, это считается «недалеко», а также выслушал дружеский совет не пренебречь визитом в травматологический пункт.

– Понимаете,– смущенно объяснял Вадим с заднего сиденья «Жигулей»,– меня дома ждет товарищ, согласившийся посидеть с моей маленькой дочерью, и мне не совсем удобно оставлять их одних надолго...

– У вас дочь? – у пассажирки «Жигуленка» было открытое, располагающее к беседе лицо.– И сколько же ей лет? – «Жигули» миновали границу Московского и Невского районов.

– Лет еще нисколько, всего девять месяцев, десятый пошел,– Вадим пытался шутить, не очень уверенный в своем успехе.

Но девушка рассмеялась:

– Нисколько лет! Олег, ты слышал? Представляешь, а ведь нам всем когда-то тоже было «нисколько лет»! Прекрасное было время!

– Ты его, что, до сих пор помнишь? – Богатырь-водитель с деланой ленцой в голосе подыграл девушке.

– Как сейчас! Все обо мне заботятся, все для меня делают, прямо как вы,– она повернулась к Вадиму.– Извините, мы же забыли познакомиться! Меня зовут Альбина, а капитана и штурмана этого экипажа величают Олегом. А вас?

– Вадим. Вадим Иволгин.

– А, официальничаете?! Хорошо! У нас с Олегом тоже есть фамилии. Я – Вихорева, а он – Швецов. Теперь мы знакомы?

Смутившийся Домовой кивнул.

– Подъезжаем, Вадим Иволгин. Командуйте, как здесь лучше заходить на швартовку...

Красный «жигуленок» совершил положенное количество маневров, поскольку в заветный купчинский тупичок вел лишь один разрешенный госавтоинспекцией поворот, и устремился к конечной цели.

– Постойте, остановитесь, пожалуйста, Олег!

– Что-то случилось?

– Нет, просто меня не дождались и вышли на прогулку.

– О, товарищ Иволгин! – Альбина обратилась к нему с шутливой мольбой.– Неужели вы не познакомите своих спасителей с дочерью?

Домовой растерялся.

– Да... Конечно же, конечно же... Как-то сразу и не сообразил. Может быть, вы не откажетесь и от чашки чаю?

– Может быть, и не откажемся. Ты как, Олег? Я так точно не откажусь, особенно если чай со льдом и лимоном.

– Тогда милости прошу! Кирилл! – выбравшись из машины, крикнул Дим-Вадим и поспешил навстречу Маркову.– Я так долго прокатался, да?

– Да нет, просто...

– Как Верочка?

– Да нормально...

– Ты сообразил, что к чему? – Домовой энергично ревизовал ребенка – подстилку, подгузник и прочее.– Слушай, Марков, а ты опытный специалист, никогда бы не подумал.

Но Кирилл не обращал на суетящегося папашу никакого внимания. В подходившей к ним паре он без труда узнал Альбину Вихореву и сейчас, по мере сближения, находил девушку сильно изменившейся. Он помнил встречу с Альбиной в первые дни ее новой, трудовой, жизни – уставшую, задумчивую, гордую своей принадлежностью к таинствам производства элегантной одежды. Так он сам, дурачась и шутя, определил ее состояние тогда, в аллейке у Николы Морского. Девушки набросились на него, укоряя за неуместную иронию, и ему пришлось пространно оправдываться перед ними, но и Джейн, и Альбина были сурово непреклонны: «На колени, негодяй, на колени!»

Джейн... Думать о ней у него не получалось. Со времени перевода в клинику Бехтерева она лишь на минуту возникала в памяти, как персонаж второго плана, и не более того. К тому же пришлось отметить удивительную странность происходящего – в нем полностью отсутствовало вновь обретенное равнодушие к встречаемым людям. Он с интересом наблюдал за приближающейся Альбиной, отчетливо видел, насколько она стала женственней, насколько изменились ее походка, жесты и даже посадка головы. Но, несмотря на все это, по купчинскому тупичку шла легкоузнаваемая Альбина Вихорева. И Кирилл понял: нынешняя встреча – это знак. Знак быстро меняющегося времени, и изменения, наблюдаемые со стороны, как в случае с Альбиной, ставшей за прошедший период элегантной и уверенной в себе женщиной, своим масштабом и глубиной указывают на изменения, одновременно произошедшие и в нем самом. Это напоминало некую игру – посмотри, насколько изменился симпатичный тебе человек, и ты поймешь, насколько изменился ты сам.

– Кирилл?!

– Да, это я...

– Неожиданно...

– Как есть...

А Олег и Иволгин, пока старые знакомые приходили в себя от неожиданной встречи, играли массовку из гоголевского «Ревизора».

* * *

Основа самостоятельности Маркова – двести одиннадцать рублей в купюрах различного достоинства и семьдесят восемь копеек мелкой монетой – вполне серьезная по ленинградским меркам сумма, была частично истрачена на гостинцы, и остаток ее не гарантировал безмятежного будущего.

И хотя добрейший Домовой утверждал, что его финансы, формировавшиеся из так до конца и не израсходованного свадебного подарка, а также из систематических пополнений со стороны дальневосточной родни, всегда к услугам Кирилла, всерьез воспринимать слова друга не хотелось. Не оттого, что Вадим первым заговорил о деньгах, а по причине более серьезной. Располагая в избытке свободным временем, Кирилл как-то незаметно для себя самого стал равноправным участником воспитательного процесса. Упрекнуть Домового было не в чем. Он не перекладывал на друга ни многочасовых прогулок, ни походов в магазины или аптеки. Просто объединенный быт требовал от хозяина большего внимания в связи с появлением за обеденным столом еще одного едока. К тому же извечная склонность Вадима к столу не простому, а кулинарно неординарному, добавляла к традиционному времени хозяйской занятости еще пару часов. Так что Кириллу ничего другого не оставалось, как проводить в компании с ребенком большую часть дня.