Книга Флорентийские маски - Роза Планас

– Сейчас я прочитаю тебе их отчет. Он передо мной, в запечатанном конверте. Его сегодня прислали на твое имя. Если позволишь, я прямо сейчас его вскрою и прочту самое важное. По крайней мере так мы узнаем все, что им удалось выяснить, одновременно. Может быть, это станет для нас в какой-то мере утешением.

Полу не по душе был телефонный способ передачи столь важных сведений, но выбора не было, и он решил уступить сестре. Судя по ее голосу, Хелен просто сгорала от нетерпения и ждала лишь его согласия, чтобы открыть конверт.

Пока она вскрывала конверт и разворачивала листы, Пол машинально играл лежавшим на гостиничном столике карандашом с обломанным грифелем – из тех, которыми не запишешь даже номер телефона. Вскоре снова раздался голос Хелен, зачитывавшей основную часть отчета детективов. Общую сумму их гонорара и расшифровку с указанием количества сыщиков, участвовавших в расследовании, и затраченного ими времени она пропустила. Судя по отчету, Ада Маргарет Слиммернау действительно происходила из старинной, чисто английской семьи, и в ее жилах не текло ни капли иностранной крови. Многие поколения ее предков, как она и рассказывала, посвятили свою жизнь театру, в основном как актеры, а в некоторых случаях как драматурги и постановщики. Архивные расследования позволяли проследить ее генеалогию вплоть до времен Марло и Шекспира. Ничто в расследовании не указывало на ее родство с Гаем Фоксом, а также на какую-либо связь с Эдвардом Келли или с его другом и покровителем Джоном Ди. Генеалогическое древо не было запятнано связями ни с предателями, ни с иностранцами, ни с колдунами.

По всему выходило, что Ада из каких-то своих соображений сочинила историю своего родства с Гаем Фоксом, которую и изложила бедняге Марку, чтобы произвести на него впечатление. Впрочем, далеко не все в ее рассказах о предках было неправдой. В отчете детективного агентства содержалась информация о месте жительства ее предков и их переездах. Судя по всему, они не любили засиживаться на одном месте: они разъезжали по всей стране, а многие даже уезжали за границу, где, как правило, добивались успеха, организовывая театральные труппы и исполняя главные роли в спектаклях по самым известным пьесам мировой драматургии. Они не ограничивались постановками и ролями в пьесах, представляющих собой национальную гордость Британии: с той же отвагой они брались за произведения таких гениев драматургии, как Мольер, Кальдерон и Лопе де Вега. Им не были чужды ни испанская драма чести, ни французская сентиментальная драма, ими были покорены даже вершины романтической драмы, включая «Le Roi s'amuse»,[37]созданную вдохновенным гением Виктора Гюго. В общем, ни одна заслуживающая внимания пьеса мировой драматургии не осталась вне поля зрения актеров из этого рода.

Несмотря на отсутствие упоминания в отчете имени Фокса, Пол не спешил сбрасывать со счетов возможность наличия дальних родственных связей Ады Маргарет с человеком, чье имя стало синонимом предательства, а кроме того, полагал вполне вероятным обретение предками девушки особого таланта к перевоплощению именно благодаря благословению их казненного родственника. В конце концов, детективы могли и не докопаться до всех событий и документов столь давней эпохи. Их задачу осложняло и то, что после казни Гая Фокса его родные первым делом наверняка сменили фамилию и место жительства, да и потом не спешили афишировать свое родство с этим человеком. Вполне вероятно, что его потомки даже временно покинули территорию Англии, перебравшись на континент. Вернулись же они или даже их дети уже с другими именами и с чистой, незапятнанной биографией. При подобных обстоятельствах так на их месте поступил бы любой нормальный человек.

Пол слушал сестру и пытался осмыслить услышанное. Хелен читала отчет детективного агентства, как читают священную книгу, в надежде найти в ней разгадки самых сокровенных тайн. Из отчета следовало, что родной отец Ады погиб в результате несчастного случая на охоте, а мать выходила замуж не один раз. Вникая в перипетии судеб родственников Ады, Пол больше всего заинтересовался жизнью ее матери. В отчете сообщалось, что эта женщина довольно долго прожила за границей, но в какой стране и с кем именно – тайна, покрытая мраком. В Англии ее не было много лет, и никто, даже ближайшие родственники ни разу не слышали ни единого упоминания о том, где она провела все это время. Домой она вернулась в тот момент, когда ее артистическая карьера подошла к концу и приближение старости стало очевидным. При этом, как утверждали информаторы, по матери Ады не было заметно, чтобы она сильно переживала по данному поводу, а кроме того, уход со съемочной площадки, по-видимому, не оказал серьезного влияния на ее материальное положение. Она уединенно жила в загородном особняке, почти не принимая гостей и не выезжая за пределы своей усадьбы. Вплоть до самого последнего времени родственники считали большой удачей, если им удавалось вытащить ее из дому на какое-нибудь семейное торжество.

Отношения между Адой и ее матерью не были ни хорошими, ни плохими; собственно говоря, этих отношений как таковых не было вообще. Мать и дочь виделись чрезвычайно редко, и Аду фактически вырастили три ее пожилые тетушки – те самые, которые произвели такое неизгладимое впечатление на Марка в день свадьбы. Пол стал вспоминать этот день: ничто, ни одна деталь не показалась ему подозрительной или заслуживающей особого внимания. Мать Ады вела себя как совершенно нормальная женщина. Пол знал, что на свадьбу она приехала с одним из своих бывших мужей, которого он тогда посчитал отцом Ады Маргарет. Впрочем, все это могло оказаться одним большим обманом. Все, включая свадьбу, семью и дом в Ковент-Гардене… Даже не спектаклем, а одним незначительным эпизодом в бесконечной, еще не дописанной и не до конца сыгранной пьесе.

– А сколько детей было у этой женщины? – спросил Пол, перебивая продолжавшую читать отчет сестру.

– Не знаю, здесь даже не написано, сколько раз она была замужем, – сказала Хелен не без беспокойства в голосе. – Мы ведь заказывали расследование по поводу дочери, а не матери.

Ночь компенсировала день: размышления питали накопленные в памяти образы, наполняя их смыслом. Холод в Европе не похож на холод в любой другой части света: здесь грустнее, темнее и страшнее. Ночь и холод запутывают человека, сбивают с толку. В тот вечер Ласло перешел с пива на более крепкий алкоголь. Для него ситуация была похожа на элементарное арифметическое уравнение: сейчас он больше всего боялся столкнуться со своими же собственными мыслями, которые могли в любой момент вернуться к нему из прошлого. Оставаться одному в такой ситуации было нельзя. Расставшись с профессором Харпером, Ласло задержался у газетного киоска и присмотрел себе пару журналов, чтобы убить время в гостинице. Вскоре он понял, что читать все равно не сможет. Свернув за угол, зашел в первый же попавшийся бар, где поджидали клиентов скучающие вечерние посетительницы. Ласло попросил бармена подать что-нибудь на его вкус, лишь бы покрепче. К нему подошла молодая блондинка – жилистая и высокая, она чем-то даже напоминала мужчину. Ласло жестом дал понять, что не желает с ней знакомиться, и проворчал ей в спину: «Я люблю тех, кто постарше, чтобы совсем зрелая женщина была, и с лицом, как из двадцатых годов».