Книга "Халтура" - Джим Батчер

— Защита, — сказала Джорджия. — Сонар.

Секунду я тупо смотрела на нее, а потом до меня дошло. Щелчки и хлопки звучали для меня знакомо, потому что я уже слышала их — или что-то очень похожее — от дельфинов в Океанарии Шедда. Дельфины посылают резкие звуковые импульсы и пользуются ими, чтобы перемещаться и искать добычу в темноте.

Я швырнула факел на пол, подальше от Джорджии, и начала свинчивать глушитель с «П-90».

— Уилл! Марси! — крикнула я, не сумев сдержать рычание в голосе. — Они сейчас ослепнут!

Затем я нацелила ружье вверх и в сторону под таким углом, словно намеревалась стрелять в близлежащее озеро, перещелкнула переключатель на единичный огонь и принялась методично нажимать на курок. Второй магазин был заряжен не дозвуковыми, а самыми обыкновенными патронами, и без глушителя, который демпфировал взрыв пороха, сверхзвуковые пули грохотали вовсю. Вспышки из ствола освещали всю внутренность склада белыми молниями. В моих выстрелах не было никакого ритма, вообще никакой системы. Я понятия не имела, как работает сонар в биологических организмах, но я ходила за компанию с племянничками в кино на фильм «Сорвиголова», и, похоже, ритмичные звуки создавали более упорядоченное изображение, чем случайные шумовые пакеты.

Расстреливая таким способом магазин с пятью десятками патронов, я почти что слышала насмешечки Дрездена, его голос, хмельной от адреналина, слова, слетающие с губ, искривленных в маниакальной ухмылке, — те слова, что уже слышала пару раз прежде: «Мёрф, когда ты для разработки тактического плана обращаешься к концепции фильма, в спецэффекты которого вгрохали миллионы долларов, думаю, это можно без всякого риска счесть индикатором того, что ты абсолютно ни хрена в этом не понимаешь».

Но когда из моей пушки вылетела последняя пуля, я услышала, как вопит от боли один из водолазочных — резко оборвавшийся жуткий крик. А потом склад вновь погрузился в тишину — для того лишь, чтобы снова наполниться еще одной устойчивой серией ритмичных щелчков.

И на сей раз они определенно становились ближе.

Я отстегнула «П-90» и отложила в сторону. Для этой пушки у меня было только два магазина. Но «ЗИГ» привычно, как старый друг, лег мне в ладонь, и я стала перемещаться подальше от Джорджии и других узников, кружа позади пустых клеток, предназначавшихся для Уилла и Марси. Я едва не вскрикнула, споткнувшись о труп, и обнаружила еще одного водолазочного, лежавшего в луже вязкой крови, — наверное, это был второй нехороший парень, познакомившийся с Уиллом и Марси.

Какой-то инстинкт предупредил меня об опасности, и я распласталась на полу. Надо мной пронесся очередной снаряд из морского ежа; второй ударился о стенку пустой клетки и врезался в ее пол, прожигая кислотой сталь. Затем последовал третий, со свистом пролетевший в сторону от меня.

Волк взвизгнул в агонии — жутко, жутко пронзительный, нарастающий визг.

Никто просто-напросто проделал тот же самый трюк, что и я, — стреляя в меня, он выманил одного из своих противников на открытое пространство, а потом развернулся и выстрелил в самый неожиданный момент. Уилл или Марси только что заплатили страшную цену за свое вмешательство.

Я с яростным воплем вскочила на колени и запустила сигнальный факел. Он взметнулся высоко в воздух, вращаясь и разбрасывая по всему складу красные блики. Я увидела перед собой массивную черную фигуру, разворачивающуюся, снова нацеливающую на меня дуло своего метательного артиллерийского орудия.

«ЗИГ» был быстрее.

Я уже скользнула в позицию Уивера и быстро, четко и отработанно сделала один за другим три выстрела, целясь только в верхнюю часть туловища, чтобы исключить всякую возможность задеть кого-нибудь из волков. Я знала, что по крайней мере одна из пуль попала в Никто. Факел, все еще сверкая, приземлился на пол. Я увидела его темный силуэт, извивающийся в агонии, а потом услышала, как он испустил прерывистый хрип. Он отодвинулся от факела и скрылся из поля зрения. Мгновение спустя я увидела волка, метнувшегося сквозь сноп алого света, и снова стала стрелять из «ЗИГа». Я выпускала пули почти так же, как до того из «П-90», надеясь ослепить Никто, пока его атакует волк.

Магазин опустел через несколько секунд, а ведь я не собиралась так много стрелять. Возбуждение битвы мешало сохранять здравомыслие. Я извлекла пустой магазин, заменила его новым и, выудив из разгрузочного жилета второй факел, с шипением активировала его, двинувшись вперед с пушкой на изготовку.

Я слышала, как Никто борется с волком. Слышала его голос, исходивший из огромной груди, яростное басистое рычание, столь же злобное и звериное, как рык сражающегося с ним волка. Воспользовавшись звуком как указателем, я ринулась вперед. Другой волк по-прежнему визжал в агонии, вопли его постепенно модулировались, делаясь все более и более человеческими.

Алый свет факела упал на Никто и волчью версию Уилла как раз тогда, когда Никто швырнул волка на бетонный пол с силой, сокрушающей кости. Уилл взвыл от боли, затрещали и хрустнули кости — однако ему хватило здравого смысла откатиться с дороги, пока Никто не опустил ему на голову свою гигантскую ножищу.

Я принялась всаживать пули в грудь Никто с дистанции порядка пятнадцати футов.

Я стреляла с одной руки, на адреналиновом подъеме. Не лучшее состояние для меткой стрельбы. Но я и не пыталась целиться точно — это была стрельба на инстинкте, меткость, которая приходит лишь с бесконечными часами практики, с тысячами и тысячами пуль, выпущенных на полигоне. Чтобы добиться этого, надо много работать.

Я работала.

Я использовала 9-миллиметровое оружие. Для настоящего боя пули маленькие, почти на грани — а Никто находился на противоположном конце боевой вселенной. Он повернулся ко мне, и я увидела, что у него больше нет метательной трубки — точнее, у него нет двух пальцев на той руке, которой он ее держал. Кто-то из волков, видимо, уже попытался перегрызть ему глотку и разорвал тонкую ткань водолазочного ворота — и когда он на меня бросился, я увидела, как раздвинулись его жабры.

Пули летели четко ему в торс. Я целилась в сердце, которое у людей иногда располагается довольно низко, на пару дюймов ниже левого соска. И каждый мой выстрел попадал в него — шесть, семь, восемь…

Атакующему требуются порядка двух секунд, чтобы преодолеть расстояние в тридцать футов и оказаться в пределах боя на ножах или на кулаках. Никто был футов на пять ближе. Восемь попаданий из восьми выстрелов — это была чертовски крутая боевая стрельба.

На сей раз этого оказалось недостаточно.

Никто врезался в меня, как потерявший управление грузовик, и сбил меня с ног. Мы оба полетели на бетонный пол. Оттолкнувшись от него, я лишь воспрепятствовала тому, чтобы он рухнул всей своей тяжестью мне на грудь, и вместо этого он упал где-то в районе моих бедер. Он захватил мою правую руку и сжал ее.

Боль. Рвутся связки. Трещат кости. Он всего раз встряхнул рукой, и мой «ЗИГ» отлетел далеко в сторону.

Я не колебалась. Я только согнулась, наклоняясь к нему, и всадила сияющий конец факела ему в жабры, прямо в открытую створку.