Книга Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров - Виктор Мережко

— Молодой. Из местных?

— Коренной из Смоленска.

— Давно служишь в остроге?

— Как год уже… — Василий замолчал, затем быстро сообщил: — Проверка! Старший караула! — И зашагал прочь от камеры.

Соньке было слышно, как о чем-то переговаривались встретившиеся надзиратели, затем дверца ее окошка приоткрылась, и мрачный голос спросил:

— Госпожа Софья Блювштейн?

— Я.

— В семь утра быть готовой к следователю.

— Я всегда готова.

Надзиратели ушли, воровка улеглась на лежак, попыталась уснуть. В это время дверца окошка приоткрылась, и все тот же молодой голос позвал:

— Госпожа Блювштейн?

Сонька поднялась, подошла к окошку.

— Ступай отсюда, Василий. Накажут.

— Я мигом!.. А вы правда та самая Сонька Золотая Ручка?

— Тебе зачем?

— Вся тюрьма о вас говорит.

Сонька рассмеялась грудным интригующим голосом:

— Ты, мальчик, держись лучше подальше от меня. Это к добру не приведет.

— А я уже не мальчик, — обиделся надзиратель.

— Не мальчик, но и не мужчина еще. Иди себе, а то, не дай бог, начальство увидит.

Воровка вернулась на место, слышала, как Василий некоторое время потоптался возле камеры и зашагал прочь. Сонька усмехнулась.

* * *

Следователь был все тот же и вел допрос в своей неторопливой и чуть ли не проникновенной манере.

— В поселке Иман вами был совершен поджог барака, в котором располагался комендант поселка.

— Мной? С чего вы взяли, господин следователь?

— Тому есть свидетельские показания. Вам известно имя Мирра Грильштейн?

— Известно. Она проходила по моему делу.

— Мирра Грильштейн бежала вместе с вами.

— Мне это неизвестно.

— Известно нам. Именно от данной узницы мы знаем, что барак подожгли именно вы, готовя свой побег и побег сообщницы. Во время пожара сгорел комендант поселка Михаил Игнатьевич, больше известный как Игнатьич.

— Я не желала его смерти.

— Значит, барак все-таки подожгли вы?

— Если я не желаю кому-то смерти, то это вовсе не значит, что я должна его убить. — Сонька помолчала, тихо спросила: — А что с Миррой?

— С Миррой? — переспросил следователь. — Вашу товарку обнаружили замерзшей в ста верстах от поселка.

— Как же она могла вам сказать, что это я подожгла барак, если вы нашли ее замерзшей? — после паузы удивилась Сонька.

— Сказала не она, сказали другие женщины. Как оказалось, она готовила их к побегу, сообщив о вашем намерении сделать пожар.

Сонька снова помолчала, потом едва слышно проговорила:

— Жаль… Жаль Мирру. Она была настоящим товарищем.

* * *

Сонька на этот раз не спала сознательно. Мерила шагами узкий карцер, ожидая появления своего надзирателя. И он возник.

Приоткрыл дверцу окошка, негромко поздоровался:

— Здравствуйте. Не спите?

Сонька подошла к нему.

— Жду вас.

— Правда? Зачем?

— Мне уже без вас скучно.

— Мне тоже, — признался Василий. — С вами интересно говорить. Вас опять допрашивали?

— Я привыкла.

— Говорят, вас сошлют на самый Сахалин.

— Говорят… — Сонька вздохнула. — А на Сахалине — смерть.

— Это правда, — согласился надзиратель и добавил: — Мне вас жалко.

Сонька просунула руку в окошко, нащупала его ладонь.

— Благодарю.

Оба какое-то время молчали.

— Я бы очень хотел вам помочь, — тихо сказал Василий.

Сонька засмеялась:

— Ты с ума сошел. Как?

— Пока не знаю.

— Не делай этого, — попросила воровка. — Тебя осудят и сошлют.

— Знаю. И все равно мне жалко вас. — Он протянул руку, крепко сжал ее ладонь. — Я видел вас на прогулке, и вы мне очень понравились.

Сонька не выпускала его ладонь.

— Я старая для тебя.

— Нет… Нет! Вы самая лучшая!.. Что я могу для вас сделать?

— Ничего.

— Но я хочу!

— Приходи ко мне каждую ночь, и мне этого будет достаточно.

— Правда?

— Клянусь.

— Я обязательно буду приходить. Я каждую минуту думаю о вас.

* * *

Сонька в числе других женщин-заключенных ходила по кругу прогулочной площадки, время от времени бросая взгляд на надзирателей, стоявших на верхней стене с ружьями. Глазами она выискивала своего надзирателя.

И вдруг увидела его. Скорее даже не увидела, а почувствовала. Он стоял на стене крайний и не сводил с нее глаз. В глазах были страсть, обожание, почти непреодолимое желание прыгнуть вниз и оказаться рядом с заключенной.

Воровка едва заметно улыбнулась ему и подняла два пальца. Он заметил это.

* * *

Василий просунул руку в окошко карцера, он держал ладонь Соньки крепко, страстно.

— Завтра вас отправят по этапу, — шептал он. — И я больше не увижу вас.

— Значит, не судьба.

— Судьба. Это судьба, — бормотал надзиратель. — Я придумал: мы сбежим отсюда.

Сонька тихо рассмеялась:

— Сумасшедший… Мой сумасшедший мальчик. Это невозможно.

— Возможно. Я все продумал: — Он просунул лицо поближе к Соньке, прошептал: — Ближе к утру конвоиры хотят спать. Я сказал, что покараулю за них, я уже договорился с ними об этом. И мы сбежим.

— Вася, послушай меня, Вася… Это так не делается. Чтобы бежать, надо готовиться.

— Некогда готовиться! — почти истерично зашептал надзиратель. — Сказал же, завтра вас увезут! По этапу! И тогда я ничего не сделаю!.. — Он прислушался к дальним шагам, убрал руку. — Ждите. Когда нужно, я постучу.

* * *

Соньке уже начало казаться, что надзиратель передумал. Но вот Василий осторожно просунул ключ в замок камеры, тихонько приоткрыл дверь и махнул узнице:

— Сюда.

Сонька послушно покинула камеру и залюбовалась надзирателем, высоким, статным, большеглазым. Он взял ее за руку, повел за собой, ступая на носки и прижимаясь к стенкам. Воровка во всем следовала ему. Они миновали длинный железный коридор, стали медленно спускаться по лестнице. Ни в коридорах, ни на лестницах не было ни души, в камерах также стояла тишина, и лишь едва слышные шаги беглецов нарушали привычный тюремный покой.