Книга Дилвиш Проклятый - Роджер Желязны

Он задумался, пытаясь вообразить, как будет умирать подобноесущество. Вероятно, придется приложить немало усилий. Но вскоре Туалуа станетопасным и не только для всего остального мира, но и лично для него, Джеллерака.Он облизал губы, представив себе ту эпическую битву, которая неминуемо должнабыла разразиться в самом ближайшем будущем. Он понимал, что ему не удастсявыйти из нее невредимым, но столь же ясно осознавал, что, в том случае, еслижизненная энергия Старейшего перейдет к нему, он получит такую Силу, которой унего никогда не было, и он станет богоподобным, способным противостоять самомуХогонде…

При мысли о бывшем враге, а впоследствии повелителе, онпомрачнел лицом.

И тут ему на секунду вспомнился Селар, отдавший жизнь во имяистребления этого могущественного существа. Странно, как черты его лица смоглисохраниться в веках и повториться в облике человека, посланного им в Ад, каким-тообразом умудрившегося вернуться из этого гиблого места и спасшего его самого вОчарованной земле точно так же, как Селар когда-то вытащил его из БездныНунгена, Селар, пользовавшийся благосклонностью Семирамы… А Дилвиш, возможно,где-то поблизости, быть может, даже совсем рядом, и именно поэтому он долженнемедленно восстановить всю свою Силу. Ведь в жилах Дилвиша течет кровьистребителя Богов, и именно из-за него Джеллерак впервые познал, что такоестрах…

Больше не напевая, Джеллерак продолжал вычерчиватьритуальную пентаграмму, потом у него кончилась краска, и он открыл второйфлакончик.

И вдруг среди неестественной тишины ему послышались какие-тостранные, еле слышные звуки, вероятно, занесенные к нему шальным ветерком. Емупочудилось, будто где-то раздается хор мужских голосов, монотонно произносившихнечто знакомое. Не дочертив линию, он поднял голову и попытался разобрать еслине слова, то хотя бы интонацию.

Заклинание, собирающее силы воедино. Самое обычное идовольно примитивное…

Но кто же они такие? Для чего собирают силы и куда хотят ихнаправить?

Он поглядел на свою почти законченную пентаграмму. Плохо,если в пределах одного ограниченного участка происходит слишком многомагических операций. Иногда они каким-то образом мешают друг другу. Но емуочень не хотелось переделывать свою работу, столь близкую к завершению. Онбыстро произвел умственно-духовное действие, рассчитав возможные потенциалы иприкинув баланс сил.

Это не должно иметь значения. Выплеск энергии будет такиммощным, что ему даже трудно было вообразить себе нечто, способное этомупомешать. Он снова начал чертить, поджав губы от ярости. Как только он покончитс этим делом, участники этого проклятого хора узнают, что смерть — это еще несамая ужасная участь. Дорисовывая последние участки узора, он, чтобыуспокоиться и позабавиться, представил себе несколько возможных вариантов ихсудеб. Потом встал, окинул взглядом свою работу и увидел, что она сделанахорошо.

Он отнес в сторону свои чертежные принадлежности, вернулся,подобающим образом прошел по узору, встал рядом с тачкой справа от Арлаты и отдымящего и кипящего медного кубка, выкинул из головы все посторонние мысли,произнес несколько слов силы, потом протянул руку и взял нож дляжертвоприношений.

Когда он приступил к освящению узора и ножа, что должно быловдохнуть в них магическую силу, летучие мыши и крысы возобновили свои проказы.Мощные удары стали сотрясать всю комнату, а под потолком что-то затрещало.Произнося слова заклинания, он медленно поднимал нож, а те голоса вдали стихли,но он не знал, заглушал ли их его голос или они замолчали сами. Струя дымаприжалась к полу и поползла по узору, как любопытная змейка. В стенах раздалсятреск.

Крепко сжимая нож в руке, он громовым голосом произнес ещеодиннадцать слов заклинания. И вдруг потрясенно застыл на месте, потому что егоокликнул по имени человек с курчавой головой, которому пришлось наклонитьголову, чтобы пройти под аркой, ведущей в комнату.

— Вот и ты, Джеллерак, и мне следовало бы догадаться,что я найду тебя именно в таком обществе и таком месте, среди жаб, летучихмышей, змей, пауков, крыс, отвратительной вони, рядом с большой Ямой, полнойдерьма, и собирающимся вырвать сердце из груди девушки!

Джеллерак опустил нож.

— Это только часть того, что меня забавляет, —сказал он с ухмылкой, — Но ты, деревенщина, здесь лишний!

Он направил лезвие ножа на гиганта, остановившегося вдверном проеме, и оно, потрескивая, засветилось зловещим огнем.

Потом лезвие и все огни, освещавшие комнату, погасли,наступила кромешная тьма, и раздался вопль, пронзительный, нескончаемый,бросивший на пол и того, и другого, заставивший даже великого Туалуазаплескаться в своей Яме, и все, кто его услышали, были сначала оглушены, апотом потеряли сознание.

Затем в замершую комнату проник тусклый свет. Он становилсявсе ярче и ярче, потом потускнел и погас.

Потом появился снова…

* * *

Хогсон очнулся от невыносимой головной боли. Некоторое времяон просто неподвижно лежал, пытаясь припомнить заклинание, избавляющее от этогокошмара. Но его мозг отказывался работать. Потом он услышал жалобные стоны итихое всхлипывание. Он открыл глаза.

Ниша была освещена тусклым светом, который прямо у него наглазах становился все ярче и ярче. Неподалеку, повернув голову набок, лежалстарый Лорман, и на полу под его открытым ртом была лужица крови. Он не дышал.Рядом с Лорманом распростерся Деркон. Это его стоны услышал Хогсон. Одил дышал,но явно был без сознания.

Он повернул голову влево, туда, откуда доносилосьвсхлипывание. Вейн сидел, прижавшись спиной к стене, и на его бедре лежалаголова Гальта. Черты его лица, искаженные предсмертной агонией, застыли. Руки иноги обмякли и было ясно, что он умер совсем недавно. Вейн глядел на него сослезами на глазах, слегка покачиваясь из стороны в сторону, тяжело и прерывистодыша.

Свет стал ярким, как в солнечный день.

Он ничего уже не мог сделать для Лормана и Гальта, поэтому,перевалившись через Лормана, подполз к Деркону. Осмотрев его голову в поискахкаких-либо повреждений, он обнаружил слева на лбу вздувшееся красное пятно.

Ему все-таки удалось вспомнить одно простенькое целебноезаклинание. Он трижды повторил его над своим товарищем, и тот перестал стонать.Пока он работал, его собственная головная боль почти прошла. К тому временисвет заметно потускнел.

Деркон открыл глаза.

— Получилось? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Хогсон. — Понятия неимею, какие должны быть результаты.

— У меня есть некоторые соображения на этотсчет, — сказал Деркон, сел, потер голову и шею, потом встал. — Черезминуту проверим.