Книга Ахиллесова пята - Александр Надеждин

– В смысле? – проследив за направлением взгляда своего шефа, также устремил глаза на висящий на стене календарь Бутко.

– На нас мужичок похож. Не замечаешь? – кивнул на доктора Гаше Минаев. – Или скорее мы на него. Сидим сейчас, та й думку гадаем. Что день грядущий нам готовит. А может, даже и самый ближайший час. – Он хотел, было, еще что-то добавить, но не успел.

Дверь кабинета практически бесшумно открылась наружу, и на пороге появилась хорошо знакомая сидящей на диване паре высокая худощавая фигура мужчины лет пятидесяти пяти, с аккуратной щеточкой седоватых усов над верхней губой, одетого в строгий официальный костюм темно-синего цвета. Пара почти синхронно тут же приняла вертикальное положение и близкую к строевой стойку. Хозяин кабинета подошел к прибывшим по его вызову подчиненным и обменялся с каждым из них крепкими рукопожатиями.

– Заждались? – спросил он, обращаясь к Минаеву, и, не дожидаясь ответа, пояснил: – Петр Игнатьич с утра вызывал. Тоже... держит руку на пульсе.

– Понятно, – протянул Минаев и опустил глаза, но через секунду снова их поднял. – Разрешите поздравить, Василий Иваныч.

– С чем? – с немного наигранным удивлением поднял бровь Ахаян.

– Ну как... – стоящий перед ним парижский резидент переглянулся со своим заместителем. – С окончательным утверждением.

– Разведка доложила точно? Источник сообщил? – кивнул на дверь Василий Иванович.

– Почему источник. Слухами земля полнится, – поспешно попытался защитить выданную им секретаршу Минаев.

– Ну да. Работаем ведь в самом секретном ведомстве, – усмехнулся новоиспеченный начальник европейского управления. – Только вот поздравлять-то пока рано. Подумаешь, бумажку состряпали. Долго ли новую подписать. – Ахаян махнул рукой. – Ладно, чего выстроились, как истуканы с острова Пасхи. Садитесь, в ногах правды нет. – Расстегнув пуговицы пиджака, он сам первый опустился в стоящее сбоку от дивана просторное кожаное кресло такого же черного цвета, как и все остальные находящиеся здесь предметы мягкой мебели, и, устремив взгляд на своих приземлившихся на краешек дивана и застывших в напряженно-выжидательной позе подчиненных, продолжил начатую тему. – Так что в новый кабинет переезжать пока не спешу. Подождем сначала, что нам ваш Джеймс Бонд поведает.

– А он что, разве еще не здесь? – с некоторым удивлением спросил Бутко.

– Здесь, здесь, – успокоил его Ахаян. – Вчера еще прилетел. Но он же у нас теперь Ви-Ай-Пи[86]. Может позволить себе и задержаться.

– А ничего, что мы без цветов, шампанского, – с улыбкой, но какой-то не очень веселой буркнул Минаев.

– Ну, вообще-то, мог бы и захватить с собой... пару «Периньончиков». Или, на худой конец, «Клико». Это дело никогда не бывает лишним, – серьезным тоном протянул Василий Иванович, следя взглядом за бесшумно вошедшей в кабинет секретаршей, которая, подойдя к нему сбоку, поставила перед ним на столик чашку кофе. – Спасибо, Зоя. Где там наш путешественник? Еще не объявлялся?

– Только что звонил. Он сейчас в ОТУ[87]. Сказал, задержится еще минут на пять-десять, – доложила Зоя и посмотрела на пустые чашки, стоящие перед Минаевым и Бутко. – Вам еще кофе?

– Нет, нет, спасибо, – почти в один голос ответили те.

– Неси, неси, – махнул секретарше Ахаян. – Лишний раз взбодриться не помешает. – Проследив за тем, как она, выйдя, закрыла за собой дверь, он перевел взгляд на своих сидящих на диване подчиненных. – Еще ведь неизвестно, что мы тут сейчас услышим.

– Да, а то так, может, вместо кофе еще и валидол потребуется, – бодрым тоном, с улыбкой, произнес Бутко и вполоборота посмотрел на своего непосредственного начальника, после чего улыбка очень быстро стерлась с его лица.

Гелий Петрович, чья физиономия постепенно все больше и больше становилась похожей на лицо доктора Гаше, взирающего на них с висящей на стене календарной репродукции, принимая точно такое же скорбно-задумчивое выражение, хмуро произнес:

– А чего он в ОТУ-то поперся?

– А чего ты спрашиваешь? – небрежно бросил Ахаян. – Он опертехнику в поездку брал?

– Брал.

– Ну вот. Значит, есть какой-то улов. Я так думаю. – Василий Иванович, сделав маленький глоток из принесенной ему чашки, немного насмешливо посмотрел на Минаева. – А ты чего, Гелюша, нервничаешь?

– Да нет, с чего...

– Правильно. Где наша не пропадала! Это ж мы только перед начальством за чужие грехи и глупости отвечаем. А перед Богом – исключительно за самого себя. Поэтому главное – чтобы совесть была чиста, а все остальное... не смертельно. Чего только в жизни не случается! А уж в нашей-то работе тем паче. Мало, что ли, у нас за всю нашу историю предателей было. А ведь каждый из них всем нам вроде как бы товарищем, а кому-то даже и чуть ли не другом считался. Ну ведь так? – цепкие глаза Ахаяна внимательно наблюдали сейчас за лицами обоих сидящих перед ним подчиненных.

– Так, – однообразно, хотя по очереди и в разной звуковой тональности, протянули подчиненные и, не выдержав направленного на них взгляда, опустили глаза.

– А казусов всяких у нас, у каждого, в практике мало, что ли, случалось? – со стороны шефа последовал новый вопрос, немного меняющий русло беседы и уводящий ее, к некоторому облегчению для его подчиненных, от довольно щекотливой и неприятной для каждого разведчика темы предательства.

Гелий Петрович уже более бодро, но все-таки все еще избегая встречаться с вопрошающим взглядом, полубуркнул-полуфыркнул:

– Полно.

– Причем самых неожиданных, – продолжил Ахаян. – У тебя вот, к примеру, агентов когда-нибудь ели?

– Ели? – поднял на него, наконец, глаза Минаев. – В каком смысле?

– В буквальном. Ножом и вилкой.

– Нет. Чего не было, того не было. Бог миловал.

– А вот у меня было. Агентессу одну, царство ей небесное, на бифштекс пустили. Правда, на связи она не у меня лично была. У другого товарища. Но это не важно. Причем, тоже в Париже. Года за два до нашей славной массовой высылки.

– И кто же ее съел? Дээстешники? – шутливым тоном предположил Бутко.

– Да нет, не дээстешники. Ты такого Бокассу помнишь?

– Бокассу? Это диктатор, что ли... черномазый?

– Он самый. Самодержец всея Центральноафриканской республики, переделанной им в империю.

– Да это известный каннибал, – подал голос Минаев. – Их же как раз два таких в одно и то же время было. Он, да Иди Амин[88]. Оба гурмана. Первый у второго, я слышал, даже однажды посла сожрал.