Книга Открыть 31 декабря. Новогодние рассказы о чуде - Ая эН

Васильна! Это вы?

Кира оглянулась. Придерживая шапку, за ней спешил, отдуваясь, участковый. Круглого, румяного и хохотливого Петра Ивановича давным-давно кто-то из детей прозвал Синьором Помидором. Потом эта кличка разошлась по всем близлежащим домам. Возможно, приличные люди не знают своего участкового в лицо, а вот Кира часто с ним сталкивалась. Синьор Помидор то приходил к тощим лохматым соседям по лестничной клетке, из-за двери которых постоянно воняло сладковатой дрянью, то навещал живущую этажом выше девяностолетнюю большевичку Прокофьеву.

– Здравствуйте, Петр Иванович, – сказала Кира, когда он подбежал.

– Здрасьте, Кира Васильна, – выдохнул участковый. – А я смотрю: вы, не вы? Что это за пополнение у нас? – кивнул он на Буренку.

– Подарили, – вздохнула Кира.

– Кому? Вам?

– Конечно. А что мне с ней делать?

– Доить? – предложил участковый.

– Петр Иванович…

– Ну да… – Он оглядел Киру с головы до ног. – Доярка из вас не очень, чтобы очень.

– Я хотела эту корову отдать кому-нибудь по объявлению. А там ее зарезать собирались, представляете?

– Такую красоту?.. – Петр Иванович погладил Буренку по морде. – Не годится.

– Вот и я не согласилась. Только что с этой красотой делать – не знаю.

– Подождите, Кира Васильна. Вы ее за так отдавали? Даром?

– Даром.

– Так давайте я возьму? У меня сестра в Подмосковье живет, там домик, хозяйство, и коровке место найдется.

– А вдруг у вашей сестры тоже лишнего сена нет? – прищурилась Кира.

– Не, за сено вы не беспокойтесь, – хохотнул участковый. – Там и ее прокормят, и на нас с вами останется. Ну что, красавица, поедем в деревню?

– Мооэ-у-у-у!

– Она согласна, – ответила Кира.

Новый год принес какое-то сомнительное счастье. В январе люди давились в очередях в сберкассы или за хрусталем, пытаясь обменять или во что-то вложить деньги. В феврале подсчитывали потери. В марте – смирялись с ними. В апреле недоверчиво разглядывали новые цены в магазинах, а больше там не на что было смотреть. Для того чтобы купить пачку «геркулеса», нужно было показать паспорт с московской пропиской. И за тем «геркулесом» приходилось еще побегать и постоять. К маю у Киры иссякли запасы крупы. Зато в «Гастроном» завезли ванильные сухари и детскую смесь «Малютка».

Кира сидела и проверяла тетради, когда в дверь позвонили. «Открывать? Не открывать?..» – лениво подумала она. Любопытство победило. На пороге стоял несколько побледневший Синьор Помидор.

– Петр Иваныч? Здравствуйте…

– Здрасьте, Кира Васильна. А я к вам с приветом с фазенды!

– От кого? – удивилась Кира.

– Да, от Машки, от коровки вашей.

– Почему – Машки? Ее же Буренкой звали…

– Так сестра моя ее переименовала. Ладно, Кира Васильна, вы держите, а я побежал. – Петр Иванович вложил Кире в руки увесистую матерчатую сумку. – Через недельку еще заскочу.

В сумке оказалась литровая банка сметаны и пакет с творогом. Кира аккуратно разложила на столе эти дары и смотрела, не решаясь коснуться. По кухне расходился тонкий запах подкисленного молока, травы, теплого коровьего бока.

Петр Иванович привозил «приветы с фазенды» несколько лет. В теплое время он забегал еженедельно, зимой – раз в месяц. Пока наконец не появился в дверях сразу с двумя набитыми сумками.

– Держите, Кира Васильна, – объявил он.

– Почему так много?.. – растерялась Кира.

– Потому что срок Машке вышел. Старенькая она уже стала, понимаете?

Мясо Кира есть не смогла, хотя борщи и котлеты благоухали на всю квартиру, да и знала она эту корову от силы два дня… Не смогла, даже не пробовала. Зато мужу и детям всё понравилось.

Облить Лёню кипятком Кире так и не удалось. Он не приезжал больше никогда.

Анастасия Юдина

Похитители Рождества

1

Мистер Кристиан, по мнению горожан, был счастливым человеком. Нос его был достаточно курнос, живот и положение – выдающиеся, бакалейная лавка, которой он владел, процветала. Он был членом городского совета и по воскресеньям пел в церковном хоре. Его супруга готовила идеальные пудинги и вышивала крестиком, а трое детей были белокуры, послушны и отлично учились в лучшей школе города под руководством почтенных преподавателей, исключая одного лишь непочтенного учителя литературы, позволявшего детям бегать на переменках, шутить на уроках и – самое ужасное – высказывать собственные суждения о прочитанных произведениях.

Одним словом, мистер Кристиан сумел добиться в жизни всего, о чем только может мечтать человек. Тем не менее, он был глубоко несчастным человеком. Каждый год, начиная с первого декабря, он уединялся по вечерам в кабинете, отодвигал потайную панель на стене и с тоской смотрел на портреты прославленных героев – мистера Скруджа и Гринча, – тех, чьи деяния служили мистеру Кристиану примером.

Уважаемый владелец бакалейной лавки, почтенный отец, верный муж ненавидел Рождество и мечтал однажды похитить его – с большим успехом, чем вышеупомянутые господа. Увы, мистер Кристиан не был так богат, как мистер Скрудж, и проживал в самом обычном городе. Но он сильнее, чем эти двое, ненавидел Рождество. Этот мерзкий праздник нарушал привычный распорядок жизни: приходилось задерживаться в лавке и продавать глупых оленей, красные варежки и колпачки, украшать витрину легкомысленными шариками, придумывать, что подарить детям, наряжать елку, есть рождественский пудинг – пусть и идеальный – и индейку под крыжовенным соусом. Последнее обстоятельство выводило мистера Кристиана из себя сильнее всего: почтенный владелец бакалейной лавки находил свой живот более выдающимся, чем пристало в его положении, и тщетно старался уговорить его выдаваться хоть немного меньше. К тому же солист церковного хора, прекрасно считавший в уме и на память знавший сумму кредита каждого покупателя, не в состоянии был запомнить слова торжественного гимна и всякий раз опасался их перепутать, что неминуемо повредило бы его репутации лучшего фальцета, и так покачнувшейся по причине появления в хоре нового тенора – уже известного учителя, не имевшего ни положения, ни супруги, ни уважения к выдающему животу и голосу почтенного бакалейщика.

Мечты мистера Кристиана так и остались бы мечтами, если бы однажды с ним не случилось чудо.

Нет, бакалейщик не ждал его, так же, как он не ждал наплыва клиентов в этот день. Однако жители городка словно сговорились и решили – вместо круп, хлеба и бисквитов – закупиться всякими ненужными вещами к Рождеству, хотя до него оставалось еще две недели. Целый день мистер Кристиан продавал елочные игрушки и вязаных оленей, упаковывал в красивую бумагу коробки с имбирным печеньем, перевязывал ленточками пакеты с бестолковыми стеклянными шариками, внутри которых мирно спали заснеженные домики и крошечные человечки.

К вечеру мистер Кристиан устал и разозлился, что, надо отдать ему должное, случалось крайне редко. Размышляя о печальных семейных обстоятельствах – супруга и дети ждали мужа и отца наряжать елку, – и о том, что до ужасного праздничного обеда остается все меньше времени, почтенный бакалейщик закрыл кассу, погасил верхний свет и собрался опустить шторы, как дверной колокольчик тренькнул и в магазине появился покупатель.

Нацепив на лицо дружелюбную улыбку,