Книга Вороний остров - Тим Уивер

он ей – совсем другой вопрос.

Она точно знала, что Трэвис теперь начеку.

– Ты меня слышишь? – прозвучал в трубке голос Хайна. – Поняла, что я сказал?

Она почти забыла о своем собеседнике.

– Конечно. Я сделаю все, что нужно, но и ты не облажайся, – ответила она, постаравшись поставить его на место.

Резко завершив разговор, она посмотрела на Трэвиса. Он не заметил ее, когда вошел. Она сидела на одном из табуретов, спиной к нему, невидимая за другими посетителями, и следила за его отражением в окне.

Она подошла и встала в конец очереди позади него.

Он по-прежнему не замечал ее.

«Интересно, о чем или о ком он думает?» – пронеслось у нее в голове.

О Луизе? Или о Ребекке?

А может быть, об Эми Хаузер…

Трэвис не замечал ее до тех пор, пока она не поздоровалась.

Когда он обернулся, она уже улыбалась ему. День сегодня выдался теплый, но если Трэвис немного запыхался и вспотел после прогулки на солнце, она выглядела безупречно. Ослепительно белая блузка нарядно контрастировала с темно-синим брючным костюмом. Очень светлые, почти белые волосы убраны в хвост на затылке, и эта простая, но элегантная прическа ей очень шла.

И она улыбалась.

Про нее всегда говорили, что она мало улыбается.

Но у Трэвиса сложилось совершенно другое впечатление.

– Извините, не заметил вас, шеф, – сказал он.

Начальник детективной службы Кэтрин Маккензи вновь улыбнулась ему в ответ.

– Можете не называть меня «шефом», Фрэнк, – произнесла она. – Мы же в кафе, а не на работе.

78

Женщина зашла в дом Ребекки и оглядела кухню.

Она была высокой и элегантной, одета в модное черное пальто удлиненного силуэта. Очень светлые волосы убраны от умело накрашенного лица, ногти со свежим маникюром. Одним длинным пальцем она тихонько постучала о край раковины, проходя мимо. Остановившись у кухонного стола, она вытащила из-под него стул, села, а затем жестом указала Ребекке на место рядом с собой.

Ребекка не шелохнулась.

– Мы никогда не встречались, – сказала женщина. – Я Кэтрин Маккензи.

При первом же взгляде на вошедшую Ребекка подумала, что, наверное, знает ее, но откуда? Ответа на этот вопрос у Ребекки не было.

– Почему бы тебе не присесть? – продолжила Маккензи, но Ребекка снова не подчинилась.

Вместо этого она подумала: «А что, если закричать? Услышат ли соседи? И вообще, дома ли они?»

– Знаешь, Ребекка, по твоему лицу я могу читать как по книге, – как ни в чем не бывало проговорила Маккензи. – Во-первых, ты не можешь понять, где меня видела. Ну и, во-вторых, собираешься что-то против нас предпринять. Так что давай-ка садись рядом со мной и без глупостей. И тогда, возможно, я скажу тебе, где находится Джонни.

Ребекка прищурилась. В какие игры играет с ней эта женщина?

– Так где же мой брат? – хрипло спросила она.

Со своего места справа от Ребекки Хайн щелкнул выключателем наружного освещения, и двор погрузился в темноту. После этого Маккензи села, расстегнув пальто и открыв черное платье с синей отделкой. – Хочешь правду? Лично я не знаю точно, где твой брат. Но он знает, – она кивнула в сторону Хайна.

– И что же? Он сейчас отвезет меня туда?

Ни один из них не ответил.

Хайн не собирался ее никуда везти.

Он пришел сюда, чтобы ее убить.

Ребекка украдкой посмотрела по сторонам, выискивая хоть что-то, что можно было бы использовать как оружие. Но даже если она и найдет такую вещь, разве можно защититься от убийцы с пистолетом?

– Все дело в том, что я человек довольно известный, – задумчиво продолжала между тем Маккензи. – Поэтому ты меня и знаешь. Должно быть, видела мой портрет в газете или в вечерних новостях, когда речь шла о работе полиции.

«Точно!» – подумала Ребекка. В голове ее начала складываться определенная картина. Маккензи тоже была служащей полиции, но гораздо более высокого ранга. Ребекка вспомнила, что видела ее фотографию. Словно подтверждая ее мысли, Маккензи произнесла: «Я начальница всех детективов».

«Значит, они все в этом замешаны. На каждом уровне», – пронеслось в голове у Ребекки.

– Зачем вы это делаете? – произнесла она вслух.

Дрожь в голосе выдала ее страх.

– Какой красивый дом, – проговорила Маккензи, оглядывая кухню, как будто бы даже не слыша вопроса Ребекки. – Мы с Акселем – ты, наверное, знаешь его как Даниэля, – как-то вместе жили в одной квартире, когда нам было лет двадцать, которая размером не превышала эту кухню.

«Значит, Фоули – любовник этой женщины», – подумала Ребекка.

Еще одна недостающая деталь встала на место.

– Помню, что первое, что сделал Аксель, так это купил себе огромное кожаное кресло, – продолжила Маккензи, растягивая рот в странной улыбке. – Он был первостатейным эгоистом, но я любила его и не замечала многих предупреждающих знаков. Просто игнорировала их.

Она вновь посмотрела на Ребекку.

– Хочешь верь, хочешь нет, – сказала она, – но Аксель всегда был таким обаятельным. Мог покорить любую.

– Ни хрена! – Ребекка отбросила всякую осторожность. – Твой парень был гребаным грязным насильником.

– Он не был моим парнем, дорогая, – вкрадчиво проговорила Маккензи. – Неужели ты думаешь, что я бы так старалась из-за мужика, с которым сплю? Если бы он был моим любовником, я бы заставила вот его, – она махнула рукой в сторону Хайна, – сразу же пристрелить Акселя без лишних разговоров в ночь гибели Луизы Мэйсон. Стала бы я заваривать всю эту кашу из-за мужа или любовника?

– Тогда кем он тебе приходился? – спросила Ребекка, стараясь выиграть время.

– Позволь мне начать издалека. Давай я тебе расскажу о некоторых своих коллегах. Они считают, что я лесбиянка. Даже называют меня «лесбухой» за моей спиной. Они делают это по двум причинам. У одних срабатывает некий защитный механизм, потому что они не могут смириться с тем, что женщина занимает руководящую должность, а не сидит дома и не утирает сопли своему многочисленному потомству. Они думают, что, обзываясь таким образом, они причиняют мне боль или унижают. Как бы не так! Но это наглядно показывает уровень мышления некоторых придурков, с которыми я вынуждена иметь дело по службе.

Маккензи снова оглядела кухню и задержала свой взгляд на полке рядом с окном. Она смотрела на снежный шар Джонни. На мгновение Ребекка подумала, какой бы абсурдной ни была эта мысль, что та знает, насколько эта вещь дорога для Ребекки.

– Другая причина, по которой люди думают, что я лесбиянка, – сказала Маккензи, – заключается в том, что они ничего не знают о моей личной жизни. Они видят, что я стараюсь продвигать по службе женщин-полицейских и при этом не хожу ни на какие мероприятия с мужчинами. Ну, женщинам я больше доверяю. А причина, по которой никто ничего не знает о моей личной жизни, связана как раз с Акселем.

Она оторвала взгляд от снежного шара.

Плечи Маккензи приподнялись, она глубоко вздохнула:

– Ты была права, назвав Акселя насильником. Ему так больше нравилось. А еще он умудрялся