Книга 1918-й год на Востоке России - Коллектив авторов -- История
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот уже и недалеко до Далматова. Курганцы остановились, приняли боевой порядок и стали поджидать свою «тяжелую артиллерию» — одну 6-дюймовую гаубицу с четырьмя снарядами. Когда она подтянулась, отряд двинулся дальше…
Впереди показалась водокачка… Отряд вышел из леса и сразу же оказался под сильным ружейным и пулеметным огнем. С водокачки по белым строчили два пулемета. Правда, красные брали слишком высокий прицел, а потому пока били поверху… Спокойным голосом поручик Грабчик произнес: «Братче, вперед»… Без единого выстрела пошли добровольцы на сближение с врагом. Скоро к фронтальному огню пулеметов присоединился фланговый ружейный огонь — справа от дороги, шагах в 400 от нее, лежала цепь красных. Белая цепь упала на землю. Продвижение дальше белые производили уже только перебежками. Но вот наступление белых захлестнулось. Началась страшная трескотня с обеих сторон, трескотня, продолжавшаяся более часа. Спустя некоторое время огонь пулеметов вдруг смолк — вероятно, красные почувствовали себя неважно. Команда «встать», а затем «Ура!», и курганцы погнали противника перед собою. Форсированным маршем шли дальше курганцы. Вот и город… Красные, заняв удобную позицию у монастыря и вокзала, приготовились дать надлежащий отпор белым.
Белые атаковали город. При входе в него завязался упорный бой. Красная артиллерия засыпала белые цепи гранатами. Ружейные пули летели в белых со всех сторон, казалось, что каждое окно каждого дома — бойница. Вдруг что-то сзади грохнуло, с шумом пролетело над головами белых бойцов и наконец где-то далеко за станцией разорвалось — то белая «батарея» дала свой первый выстрел по вокзалу. Как выяснилось позднее, батарея застряла в болоте, подойти ближе к белой цепи она не могла, а потому командир батареи решил оттуда открыть огонь. Но четыре снаряда — небольшое количество, и скоро белая батарея замолчала. Бой же в городе не утихал. Обе стороны проявляли упорство.
После двух часов беспрерывной пальбы красные стали отходить, а цепи добровольцев медленно, но верно стали продвигаться ближе к цели — монастырю и вокзалу. Красная артиллерия не прекращала огня по белым. Но вот — монастырь перешел в руки белых. Красные отступили на вокзал, куда вслед за противником двинулись курганцы.
Перебегающие звенья уже ложились у самого здания вокзала, падение коего ожидалось с минуты на минуту. Правый фланг курганцев уже вышел на полотно железной дороги и занял товарную платформу. В это время вошли в дело красные бронепоезда, находившиеся на вокзале. Они открыли огонь по белым из четырех легких орудий. Бой продолжался. Ни та ни другая сторона не отступала. Тогда красные решились на хитрость. Красные бронепоезда оставили станцию, делая вид, что начали свой отход на Каменский завод. Опять победное «Ура!» добровольцев, и курганцы на вокзале. Но тут красные бронепоезда вернулись и открыли убийственный огонь по скопившимся на перроне белым бойцам. Откуда-то взялись красные пулеметчики, кои, выйдя во фланг белым, открыли по ним пулеметный огонь. В результате этого огня курганцы отступили, оставив и вокзал, и монастырь, доставшиеся такой недешевой ценой. Белые отступали с огромными потерями, не имея возможности вынести своих раненых. Видя, что резервов у белых нет, красные нажали, и курганцы покатились. Город был ими оставлен…
В трех верстах за городом остановились курганцы и стали приводить себя в порядок. Отряд собирался медленно — приходили мелкими группами, единицами. Одним из последних пришел к месту сбора начальник отряда — поручик Грабчик, с группой в четыре человека. На нем, что называется, не было лица, он осунулся, побледнел, глаза сделались какими-то ненормальными. Он был нервно потрясен этой первой неудачей и огромными потерями. Не сказав ни единого слова, он лег на траву. Полежав минут пять, он спросил: «Ну, братья, что мы теперь будем делать?» — «Пойдем снова», — был единодушный ответ добровольцев. «Пойдем снова, — повторил Грабчик, поднялся, вздохнул и добавил: — А храбрые вы люди, господа… Ну ничего…»
Отдохнув часа два, курганцы, послав донесение подполковнику Панкову, снова пошли на город. Казалось странным, что стрельба везде прекратилась. Эта тишина поразила всех, когда курганцы вступили в Далматов. Пошли дальше — город как вымер. Вот и вокзал. То тут, то там лежат трупы убитых. Большинство из них изуродованы. Вот студент Доревский с отрубленными руками, вот, с размозженной головой, начальник конной разведки (25 всадников), штабс-ротмистр Гусев, дальше молоденький гимназист Коля Петров и много, много других…
Оказывается, город был оставлен красными вследствие удара омцев капитана Мельникова, кои по дороге заплутали, а потому вышли несколько позднее назначенного им времени.
На другой день две платформы были нагружены телами убитых и отправлены сначала в Шадринск, а затем в город Курган к месту вечного упокоения.
Подъем
Город старый, близкий к эпохе завоевания Сибири, с населением, в описываемое время, до 40 тысяч, — Тюмень была ранее уездным городом Тобольской губернии, а позднее превратилась в губернский город Тюменской губернии. Это один из наиболее значительных, по числу населения, городов Западной Сибири. В торговом отношении это также видный центр, раскинувшийся по обоим берегам реки Туры, притока Тобола, и находящийся на перепутье из Европейской России в Сибирь.
Тюмень — город транзита, в коем происходила перевалка товаров: из России с сухого пути на водный, из Сибири — с водного пути на сухопутный. Со времени постройки железной дроги Пермь — Тюмень транзит значительно усилился, так как товары стали подвозиться прямо с пароходных пристаней. Оба берега реки заняты пристанскими сооружениями, с огромным числом контор, складов, амбаров и т. д. Тут же, по берегу реки, верх и вниз разбросались судостроительные верфи. Торговому движению отчасти вредит бывающее почти каждое лето мелководье реки Туры. Тогда производится лишняя перегрузка товаров на мелко сидящие суда, крейсирующие между Тюменью и устьем Туры, но иногда доходящие и до Тобольска. В последние годы перед Великой войной был поднят вопрос о шлюзовании реки Туры.
Промышленное значение Тюмени заключалось, главным образом, в кожевенном производстве, которым были заняты не только жители города, но также некоторые из подгородных селений. В описываемое время среди городского населения имелось порядочно татар и старообрядцев. Точно так же и по всему уезду. Об этом приходится упомянуть, так как и те и другие являлись решительными противниками большевизма.
На путях к Тюмени теперь, по оставлении большевиками ст. Омутинская, Багай и, наконец, города Ялуторовска, имелся только один рубеж,
