Книга Леди удача - Патриция Гэфни

Дорогой мой Филипп! Простите меня. Если бы можно было обратиться к кому-то еще, я не стала бы вас беспокоить, но, кроме вас, у меня никого нет. Мой отец скончался. Не от сердечного приступа, он погиб вчера в дорожном происшествии. Бабушка тоже сильно пострадала, она при смерти. Я ранена, но хотя бы в силах написать вам эту записку. Вы можете приехать, друг мой?

Дальнейшее было зачеркнуто, но он разобрал под чернильной чертой: «Простите, если бы был кто-то другой…» Должно быть, она заметила, что повторяется. Подпись была проста: «Клодия».

Риордан поднял голову.

– О Господи.

– В чем дело? – встревожился Куинн.

– Это Клодия. Несчастный случай в Сомерсете. Вся ее семья погибла. Она сама ранена.

– Мне очень, очень жаль, Филипп.

Риордан подошел к маленькой конторке с письменными принадлежностями, стоявшей в нише, и набросал торопливый ответ. Протянув записку Уокеру, он сказал:

– Передайте это посыльному и дайте ему денег.

Уокер вышел из гостиной.

– Ты поедешь к ней? – спросил Куинн.

– Придется.

Риордан прошелся между камином и дверью, рассуждая вслух на ходу:

– Дебаты по бюджету займут следующие три дня. Сегодня понедельник. Раньше пятницы Берк и другие не откроют полемики по нашему биллю. К тому времени я успею вернуться. Поеду завтра утром.

Он замолчал и уставился в пространство, вспоминая лорда Уинстона Харвеллина и леди Алисию, его мать. Милые, добрые, славные люди, прекраснейшие представители английской аристократии. Ему будет не хватать их обоих.

– Что ты скажешь своей жене?

– Что ты имеешь в виду? Я скажу ей…

Риордан запнулся, кое-что припомнив, и слегка покраснел.

– Ты хочешь сказать, из-за Клодии?

– Ну да. Мне кажется, может возникнуть неловкость. Конечно, это не мое дело…

Возникла небольшая пауза.

– Если тебе не хочется упоминать о Клодии, почему бы не сказать ей, что ты едешь в Корнуолл навестить отца? Ведь он болен, не так ли?

Риордан сунул руки в карманы.

– Черт возьми, Оливер, я не хочу ее обманывать.

– А-а-а, – протянул Куинн. – Ну, как знаешь.

– Ас другой стороны… – заколебался Риордан. – О, черт, я сам не знаю, что мне делать.

– Решай сам. Поступай, как считаешь нужным. Ну что ж, – Куинн подошел и протянул ему руку, – уже поздно, мне пора идти.

– Оливер, если ты считаешь, что я тебя подвел, поверь, я глубоко сожалею, – тихо сказал Риордан, пожимая руку друга. – Я не забыл своего обещания и думаю, ты знаешь, как много значит для меня твое мнение. Но я действительно убежден, что в своем новом качестве смогу сделать больше для страны – и для монархии тоже, – гораздо больше, чем когда-либо надеялся послужить ей в прежнем обличье.

Куинн воспринял его слова неожиданно мягко.

– Ты несомненно прав. Просто мне придется привыкнуть к этой мысли. Я становлюсь стар и с трудом приноравливаюсь к переменам.

– Вздор, ты вовсе не стар, – Риордан дружески хлопнул Куинна по плечу.

Никогда прежде им не приходилось выражать друг другу свою привязанность столь фамильярными жестами. Уже у дверей Куинн вдруг обернулся, словно осененный внезапной мыслью.

– Хочешь, я загляну к Кассандре, пока тебя нет? Проведаю ее, просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Его слова удивили и глубоко растрогали Риордана.

– Я был бы очень рад. Спасибо тебе, Оливер. Ты даже не представляешь, как мне хочется, чтобы вы с Касс стали друзьями.

Куинн ничего не сказал в ответ. Он лишь улыбнулся.

* * *

Поднявшись наверх, Риордан распахнул дверь спальни и вошел. Постель была раскрыта; платье Касс висело на спинке стула, под ним стояли ее туфли, а чулки были сложены на сиденье. Из гардеробной доносились негромкие голоса. Он прошел туда, открыл дверь и встал на пороге, никем не замеченный, глядя, как Клара расчесывает на ночь волосы его жены. Касс была в ночной рубашке и пеньюаре. Вдруг она заметила его. На долгий миг их взгляды скрестились в зеркале.

Клара перевела взгляд с хозяйки на хозяина и обратно, многозначительно подняла брови, положила щетку на туалетный столик и вышла, не говоря ни слова.

Кассандра взволнованно следила за лицом мужа. У него что-то было на уме, но он не выглядел ни рассерженным, ни расстроенным. Неужели Куинн ему так ничего и не сказал?

– Он ушел? – нерешительно спросила она.

– Да.

– Вы… поссорились?

– Нет-нет.

Подхватив щетку и не спуская глаз с ее отражения в зеркале, Риордан начал расчесывать ее длинные мягкие волосы. Ее глаза закрылись. Наконец он бросил щетку и прибегнул к помощи рук, поднимая густые тяжелые пряди с затылка и пропуская их сквозь пальцы – бесконечно переливающийся смолянисто-черный блестящий водопад. Пир чувств. Он положил руки ей на плечи и провел большими пальцами по ключицам.

– Что-нибудь не так?

– Вообще-то да. Дело в том…

Риордан взглянул на ее серьезное, встревоженное лицо. Она была ему дороже жизни. Ему вспомнились те дни, когда они были в ссоре, когда он думал, что потерял ее. Он глубоко вздохнул.

– Речь идет о моем отце.

– О твоем отце?

– Он тяжело болен. Хуже, чем я думал. Я только что получил известие.

Слова не шли у него с языка. Теперь он уже жалел, что не сказал ей правды. Увы, слишком поздно.

– О, Филипп, мне очень жаль.

Она обернулась и обняла его. Он прижал ее голову к своей груди.

– Завтра утром мне придется отправиться в Корнуолл.

– Все так плохо? Может быть, мне поехать с тобой?

Он опять судорожно перевел дух и закрыл глаза.

– Нет. Спасибо тебе, но не нужно. Я поеду верхом и вернусь к пятнице.

– К пятнице? Ах да, дебаты.

– Я не думаю, что его жизнь в опасности, Касс.

Прошу тебя, ни о чем не тревожься, ладно? Я только… навещу его и сразу же вернусь.

Она прильнула к нему.

– Я буду тосковать по тебе.

Риордан зарылся лицом ей в волосы, крепко прижимая ее к себе, потом заставил ее подняться на ноги.

– Нет, это я буду тосковать по тебе, – горячо прошептал он.

Не отрывая глаз от отражения в зеркале, он раскрыл пеньюар у нее на груди и стащил его с плеч. Тонкий покров соскользнул на пол подобно легкому облачку тумана. Потом Риордан подхватил обеими горстями ее ночную сорочку и медленно поднял над коленями, бедрами, талией… Он по-прежнему следил за ее отражением в зеркале, но Кассандра заметила, что его взгляд тускнеет, точно подергивается дымкой. Она обхватила руками его лицо, заставила наклониться к себе, коснулась губами его губ.