Книга Император из стали: Император и Сталин. Император из стали - Сергей Александрович Васильев

Игнатьевы, прибывшие верхом, застали монарха во дворе в казачьей бурке и папахе, азартно штурмующим снежную крепость, отчаянно защищаемую местными ребятишками.

– А-а-а! Вот и подкрепление прибыло! – радостно закричал царь, перекрывая визг детей, радующихся удачному попаданию снежка. – Господа! Приказываю немедленно взять в плен и доставить в штаб этих сорванцов, а то у них уже носы синие…

– Эскадро-о-он! – зычным голосом скомандовал сыновьям старший Игнатьев. – Слушай мою команду!..

Только через полчаса, когда радостно визжащую ораву, довольную вниманием взрослых, удалось препроводить к родителям, раскрасневшиеся от неожиданных забав офицеры наконец-то добрались до отведенного для беседы флигеля, где в жарко натопленной столовой их ждал накрытый стол с ведерным самоваром.

– Порадовали, ваше императорское величество, – смакуя горячий ароматный чай, признался Алексей Павлович.

– А я-то тут при чем? – пожал плечами император. – Это ребятишек благодарить надо, они затеяли строительство крепости, вот я и не утерпел… Только знаете, какой вопрос меня беспокоит, мой генерал? Как мы детям долги отдавать будем за предоставленное нам удовольствие?

– Простите, не понял, – поднял брови старший Игнатьев.

– Есть у меня ощущение, – пояснил император, – что у нас, находящихся сейчас у власти, имеется должок перед этими детишками. Он растет и скоро будет предъявлен к оплате.

Генерал кашлянул, потер пальцем переносицу и уставился на царя совсем другими глазами, в которых уже не было никакой расслабленности.

– Только не говорите, Алексей Павлович, что я изменился, – усмехнулся монарх, – я это уже слышал слишком часто, чтобы привыкнуть. Будем считать, что я болел, а теперь выздоровел и обнаружил, что мир выглядит сегодня так, будто огонек на бикфордовом шнуре уже нырнул в зорьку, поэтому времени уже не хватает на традиционные церемонии, приходится быстро переходить к существу дел.

– Ну что ж, – старший Игнатьев промакнул губы салфеткой, аккуратно сложил её на скатерти и положил сверху оба кулака, – по существу так по существу. Вы хотели поговорить о Пирамиде?

– Да, ведь именно так называл детище Канкрина министр Александра Второго Лорис-Меликов? Мне нужна агентура в Европе, которая никаким образом не будет связана с официальным МИД или с жандармским управлением. Мне нужна полностью независимая работоспособная разведочная структура, и использовать для этих целей ваших людей, – император сделал акцент на слове «ваших», – было бы проще, чем создавать что-то с нуля… А «Звездная палата» и Пирамида идеально для этого подходят. Меня всё устраивает, даже ваша ссора со Священной дружиной и вынужденный переход на нелегальное положение.

– Вы даже это знаете? – удивился Игнатьев.

– Да, и еще многое-многое другое, начиная с того, что Священная дружина не распущена, даже наоборот – недавно договорилась о взаимодействии, а фактически наняла социал-революционеров для формирования справедливого общества – в их понимании этого слова.

– А их понимание расходится с вашим? – осторожно поинтересовался генерал.

– Чуть больше, чем полностью, – вздохнул император, – но я не собираюсь прямо сейчас рубить с плеча и пресекать их деятельность, в частности – пока не трогаю Безобразова и Вонлярского. Пусть считают, что все их планы – тайна за семью печатями.

– А про нас… про меня вам тоже известно всё? – с легкой усмешкой спросил Игнатьев.

– Вы имеете в виду ваши сетования на отсутствие на троне сильного царя и задушевные беседы о необходимости военной силой принудить династию к решительным реформам?.. – в тон генералу спросил император. – Да, известно. И не бледнейте так, пожалуйста, среди ваших собеседников нет доносчиков, я узнал это совершенно другим способом.

– А можно полюбопытствовать – каким?

– Нет… И считаю, что это не важно. Я прекрасно понимаю, что ваши действия – это результат полного невнимания к вашим тревогам за судьбу России, и пытаюсь исправить ситуацию, ожидая от вас понимания и взаимности.

– Я, конечно, могу что-то подзабыть, – медленно начал генерал.

– А вот этого точно не надо сейчас говорить, Алексей Павлович, – жестко пресек продолжение император. – Человек, который помнит по фамилиям не только вахмистров, но даже взводных унтер-офицеров своего бывшего полка, не может не помнить такие важные вещи[117]. Скажите лучше правду – вы сомневаетесь в том, что задачи, которые я хочу решить с вашей помощью и с помощью Канкрина в Европе, пойдут на пользу Отечеству? Боитесь, что всё закончится трагедией для людей, которых вы оберегаете?

Генерал насупился и опустил голову. Конечно же, разведочная служба Канкрина не была его личной собственностью, и он не имел права что-либо скрывать от государя. Но, с другой стороны, после отставки Лорис-Меликова людей просто выкинули, как надоевшую игрушку, и никогда о них не вспоминали, их работой не интересовались. Исключительно благодаря инициативе семьи Канкриных и частным пожертвованиям нескольких посвящённых, именуемых в шутку «Звездной палатой», служба не рассыпалась и не исчезла, а продолжала по инерции свою деятельность, все более превращаясь в тень прошлого, пока три года назад в бывшей вотчине губернатора Иркутска Игнатьева не погиб при загадочных обстоятельствах Георгий Канкрин, расследовавший хищения в Иркутской таможне. Ниточки, за которые потянуло расследование, привели сначала на строительство Транссиба, а оттуда – к могущественному министру финансов Витте, после чего стали рваться, наполняя газеты скоропостижными некрологами. Преступное сообщество, перекачивающее казённые средства в частные руки, оказалось столь обширным и замысловатым, что создавалось впечатление о существовании на территории России еще одного – теневого – государства, гораздо более могущественного, чем официальный императорский двор. Оставалось только понять, какую роль играет в этом теневом государстве царская семья, изначально отнесенная к сообщникам. Но сегодняшняя встреча и последние слова монарха эту уверенность поколебали. Если царь, как от назойливой мухи, отмахивается даже от домашних заговоров, считая их несущественными, то это значит только одно – он чувствует нечто более серьезное, и этой угрозой вполне может быть как раз объект их собственного внимания.

– Я оберегаю людей, – дрогнувшим голосом, наконец, произнес генерал, – которые всегда оберегали вас, ваше императорское величество, несмотря на опалу и досадное пренебрежение их патриотизмом и самопожертвованием.

– Жизнь несправедлива, – ответил император. – Думаю, что список незаслуженно забытых и обойденных вниманием будет настолько значительным, что мы до весны не управимся с составлением мартиролога. Не будет ли более продуктивно попытаться спрогнозировать более справедливое будущее, вместо того чтобы постоянно ворошить обиды прошлого?